Ночь чудес - Виктория MK

На дворе был 1982 год. Только ненадолго; 31 декабря после боя курантов число на календаре меняется. И не только число, но и сам календарь меняется. Новый уже лежал в ящике серванта, Валентин видел его краем глаза, как только мама принесла его с работы. Мама всегда приносила ручки, разные бумажки и календари — она была секретарем, но мальчик точно не знал, чем она занимается. Однако цифры на календаре — просто цифры. На самом деле, в полночь происходит нечто волшебное, что заставляет все внутри затрепетать и радоваться этому непонятному чувству, предвкушению чего-то замечательного.

В светлой детской комнате на стенах была приклеена мишура, на окне вырезанные снежинки, а на тумбочке с игрушками стояла миниатюрная елочка. Большая была в зале: вся украшенная стеклянными игрушками, в которых отражались яркими бликами мерцающие огоньки, и блестящим дождиком, падающим сверху.

— Дим, а мы пойдем гулять? — спросил маленький Валентин, подбежав к брату, который внимательно читал какую-то книгу, лежа на кровати. Все взрослые читают книги, мальчик знает. — А что ты читаешь?

Брат снова не ответил и Валентин сел к нему поближе, положил голову на плечо, начиная читать вслух по слогам:

— Ли-дия Ми-хай-ло-вна, у-чи-тель-ни-ца фран-цуз-ско-го… А ты учишь французский? А почему он через «з» и «с» написан? — продолжал он задавать вопросы. — Там же только «с». Ну послушай! Францусский, — произнес мальчик, отчетливо протянув звук «с».

— Валь, ты мне мешаешь. Это не я учу, а герой. И не знаю я, почему так пишется. Что ты пристал? — Дима оторвался от книги, чтобы осуждающе посмотреть на Валентина.

— Почитай мне вслух, пожалуйста.

— Нет, ты маленький еще такое читать.

Валя замолчал и некоторое время сидел тихо. Обычно мальчишка был слишком активным, чтобы не двигаться больше десяти минут, вот и сейчас ему быстро надоело бездействие:

— Дим, ну пойдем гулять мне скучно!

— Я с друзьями скоро пойду.

— А я? Ты же не оставишь меня одного дома, правда? А то я маме расскажу!

Шестилетнего Валентина родители всегда слушали больше, чем одиннадцатилетнего Диму, и второй задавался вопросом «почему?». Если он старше, то и верить чаще должны были бы ему.

— Когда она еще придет, — ответил Дима и задумался. Оставить брата одного, и правда, нельзя. Мало ли что случится здесь с ним… А если найдет его краски и измажет обои? Или уронит елку? А вдруг квартиру сожжет? Вариантов того, что могло произойти — было невероятное количество. Так что намного проще было уследить за младшим на улице.

— Ладно, одевайся.

— А я не умею сам. Меня мама одевает, — тихо сказал Валентин, боясь, что брат передумает и не возьмет его.

Дима тяжело вздохнул и пошел искать одежду в огромном шкафу.

На улице было морозно и еще светло, хотя сейчас темнело рано. Во дворе соседские мальчишки уже перекидывались снежками, и один прилетел в Диму, как только братья подошли к площадке. Раззадорившись, он бросился в бой, заодно прикрывая и Валентина. Того за серьезного соперника не считали, но ему самому было очень весело. Среди ребят нашлись и те, кто помладше, и они вели свою отдельную игру, но все равно вписывались в общий шум и в общую драку, иногда случайно попадая кому-то из «взрослых» в лоб. Веселье и суета в каникулы продолжались обыкновенно целый день, пока домой не возвращались родители, загоняя детей кушать. А еще потому что на улице холодно, но в жаркой битве, в перебегании от одной снежной крепости до другой никто этого не замечал.

— Дима, а Дим! Пойдем в Детский мир!

Там же игрушек столько, давай посмотрим!

— Да чего мы там не видели? — спросил брат и закинул снежок кому-то зашиворот, озорно улыбаясь.

— Идем, пожалуйста, — Валентин потянул его за рукав и вдруг ему в голову прилетел снежок, опустив шапку на глаза. Дима звонко рассмеялся, отряхнул его и согласился:

— Ладно, пошли.

В Центральном детском магазине было всегда много людей, а 31 числа еще больше. Несмотря на то, что все взрослые официально работали, сейчас, около пяти часов вечера, родители, бабушки и дедушки, выбирали подарки своим детям. ЦДМ блестел, весь украшенный гирляндами, множество полок с самыми разными игрушками привлекали внимание прямо со входа. Дети неотрывно глядели на дорогие подарки и их глаза светились всего лишь от мысли, что это можно приобрести, а потом играть у себя дома сколько угодно времени.

Так же и Валентин замер у витрины с игрушечным поездом. Такие поезда привозили из далекой ГДР, название которой мальчик не понимал. ГДР для него была абстрактной страной чудес с самыми замечательными вещами, вроде этого поезда, ездящего со своими длинными вагонами по рельсам. Валентин мечтал об этом поезде довольно давно, мечтал, что положит рельсы в их с братом комнате и будет играть. И он сам станет машинистом этого чудесного маленького поезда, и, может быть, правда, станет машинистом в будущем. Он соберет несколько наборов и построит дома настоящий городок из домиков, ёлочек, машинок и железной дороги, проходящей сквозь поселение.

Неожиданно сзади подошел Дима и потянул его за руку от витрины. Валентин даже не сразу понял, что брат от него хочет, только не мог сделать ни шагу за ним.

— Стой! Ты посмотри, Дим, какой поезд!

— Вижу, Валь, пойдем домой. Родители скоро придут, принесут конфеты.

— Но как же поезд?..

— Поезд тебе никто не купит, не будут тебя баловать дорогими игрушками.

Родители мальчишек хоть и были богаче остальных, и особых проблем с деньгами не испытывали, но игрушки покупали редко, старались не распускать детей и держать их в ежовых рукавицах, заставляя больше учиться. Их отец был прокурор, какой-то важный человек, думал Валентин и хотел стать похожим на него.

— Но Новый год же… Может, Дед Мороз принесет мне его?

— Не существует твоего Деда Мороза! Родители приносят подарки, а я уже сказал, не будут тебе покупать такие дорогие вещи, — серьезно ответил Дима и снова повел его за собой через толпу к выходу.

Валентин со слезами на глазах обернулся на поезд и медленно поплелся за братом, когда тот потянул его к выходу.

Вдруг он замер, глядя в одну сторону: аккуратно обходя людей, плавно шла в их сторону какая-то красивая неземная девушка. Окружающие не замечали ее в своей суете. На ней была белая пушистая шубка, светлые волосы аккуратно заплетены в косу, а на лице дружелюбная улыбка.