— Черт! Совсем забыл. Меня вызывают в суд. — И как только он произнес эти слова, сразу почувствовал облегчение.
— В суд?! — испуганно переспросила Лиза. Схватила повестку, пробежала глазами, ничего не поняла и во второй раз прочитала вслух: — «К. Зотикову явиться в суд второго участка Пролетарского района. Явка обязательна». — Она посмотрела на сына. Ей вдруг стало страшно. — Что ты сделал, Костя?
— Ничего, — стараясь держаться беззаботно, ответил Костя.
— Ну, рассказывай. — Лиза присела на краешек стула. Глаза тревожные. — Только без вранья. Я ведь не дура, понимаю: просто так в суд не вызывают.
— Я свидетель. Понимаешь, сви-де-тель!..
— А что ты кричишь? — Лиза посмотрела на сына с подозрением.
— Ну, от тебя можно взбеситься! Сначала задаешь вопросы… Говоришь, только без вранья! А когда я тебе врал, ну, когда, скажи?! А-а, не помнишь! Ты лучше за собой последи, как у тебя с враньем?… — Костя возбужденно бегал по комнате, размахивал руками, всем своим видом изображая неудовольствие. — Потом спрашиваешь, почему я кричу? А я, к твоему сведению, кричу, потому что вижу: ты мне не веришь. Я вижу, вижу!.. Смотришь на меня с большим подозрением. А это неприятно, и вообще, я потерял желание тебе рассказывать…
— Ну, хорошо, ну, успокойся. — Лиза обняла сына, но он вырвался. — Я сижу. — Она села. — И не двигаюсь, и тебя не перебиваю… Рассказывай.
— Случилось еще в январе. — Костя заставил себя говорить спокойнее, сдерживая волнение. — Помнишь, тогда был жуткий холод. А я опаздывал после музыкалки на репетицию. Я не люблю, когда ребята ждут. Ну, в общем, спешил… Выскочил — вижу, стоит «Волга». Мотор тарахтит, шофер рядом. Спросил — подвезешь? И поехали. А когда он сбил двоих… старика со старухой…
— Сбил?! — вскрикнула Лиза. — Насмерть?
— Да нет, не бледней, те оклемались. Ну так вот, когда он сбил, то смылся. Только пятки засверкали. — Костя врал складно, история была накатанная. Он сейчас сам в нее верил, будто и вправду было так, как он рассказывал. У него даже появилось желание обрисовать всю историю в красках. — Значит, он убегал на моих глазах, а я стою как прикованный. Ну, точно парализовало. Из машины вылез и стою. Потом побежал следом, потом вспомнил, что забыл сакс, вернулся, и тут какая-то тетка вцепилась в меня… Да, я забыл: когда он сбил этих стариков, то на улице не было никого, а когда я вернулся за саксом, подвалил народ. Ну и тетка, которая меня схватила, тоже стояла среди прочих… Я был за их спинами, но она меня усекла и наскочила, она такая оголтелая, завопила, заголосила: «Я шофера поймала-а-а! Помогите!.. Он вырывается!» А я и не вырывался, тихо стоял. А тут появилась милиция, раньше «скорой помощи»: где, говорят, шофер? Ну, я им отвечаю: «Никакой я не шофер, я машину водить не умею».
— Как — не умеешь? — удивилась Лиза. — Ты же ходил на курсы. Значит, врал, а говоришь, что не врешь?
— Не врал я тебе! — опять взметнулся Костя. — Им соврал, что не умею. Ну сама рассуди: шофер сбежал, вокруг толпа, человек лежит сбитый, а я вылезаю из машины. Попробуй докажи, что ты не верблюд. Не докажешь, я это сообразил. И хорошо, что соврал: эта машина оказалась угнанной, а ее водитель — угонщик. Он, выходит, сразу два преступления совершил: угнал машину и сбил человека. С нашей милицией надо осторожно. Если бы я не соврал, они бы на меня могли повесить всех собак. И что угнал, и что сбил…
— Ой как мне не нравится эта история, Костик!.. Она запутанная, — сказала Лиза. — А ты почему до сих пор молчал?
— Не хотел тебя расстраивать. Ты бы ругаться стала, знаю я: зачем я езжу на леваках, денег нам и так не хватает… и то и се…
Костя остановился около Лизы. Та обняла его и прижала к себе. Они почему-то оба замолчали, сами не зная почему. Страх вошел в их души, и они почувствовали, что наступает на них что-то большое, темное, неотвратимое. Наконец у Лизы по губам пробежала робкая улыбка.
— Я знаю, ты у меня хороший, — сказала она. — Ну, рассказывай дальше — до конца.
— Мать, ей-богу, дело выеденного яйца не стоит. Следователь меня сразу отпустил. Говорит: «Гуляй, парень! Когда нужно будет, вызовем». А еще там был один мент, фамилия Куприянов, лицо у него такое длинное, лошадиное, узнал меня. «Ты, — говорит, — не иначе — знаменитый Самурай! Моя дочь — твоя фанатка. Бешеная поклонница».
— Так прямо и сказал? «Бешеная поклонница»? До чего дожили — милиция увлекается роком. — Лизе немного полегчало, и она тихонько засмеялась. — Надо же, ну времена! Меня за рок выволакивали с танцплощадки. А один раз даже отвели в отделение. Я с тех пор милиции как огня боюсь. — Она посмотрела на себя в зеркало. — Что-то я бледная. — Неясное волнение еще жило в ней. Она провела рукой по щеке, вытащила из сумочки румяна, подкрасила скулы. — Конечно, все внутри оборвалось. Ноги до сих пор дрожат.
— Ну, мы идем или нет? — спросил Костя. Ему хотелось побыстрее вырваться на улицу.
— Конечно, идем! — Лиза рассмеялась, на этот раз громко и уверенно.
9
Они шли по шумным улицам города, вдыхали густо осевший дым, перемешанный с гарью машин, перебегали в неположенных местах, шоферы их ругали, а они беззаботно смеялись в ответ, совершенно ни о чем не думая.
— Можно сказать, мне повезло! — выкрикнул Костя. — Завтра контрольная по химии. А я слинял по уважительной причине.
— Не хватает, чтобы ты из-за этого провалился на экзаменах, — заметила Лиза.
— Да, у нас без химии не запоешь… — горестно вздохнул Костя.
— Постой, постой! — Лиза даже остановилась. — Я вспомнила! Ура, мы спасены!.. У меня в этом суде работает один старый знакомый. Я ему позвоню, он обязательно тебе поможет. — Она судорожно рылась в сумочке. — Где же моя записная книжка? — Наконец нашла ее, стала искать нужный телефон, перебирая потрепанные страницы. — Боря, Боря, Боря… Не помню, на какую букву я его записала. Ну, в общем, его найти не большой труд. Он нас выручит, это точно! Знаешь что? Я сама пойду в суд! — решительно заявила Лиза.
— Ну, мать, ты меня опекаешь! — Костя едва скрыл свой восторг.
— Возьму директорскую «Волгу» и подскачу, — с некоторой самоуверенностью и непринужденной лихостью продолжала Лиза. — Ты же знаешь, как он ко мне относится?
— Конечно, знаю, — подхватил Костя, желая ей подыграть. Ох, какой он был милый, готов был перед нею ползать на брюхе в грязи городской улицы. — Только ты не опаздывай. Судья там, по слухам, лютый зверь.
— Ну и что, что лютый зверь? Подмажусь, подкрашусь, приоденусь и поплыву. — Лизе сейчас, когда она помогала своему Костику, и сам черт был не страшен. — А кто он такой?
— Какой-то Глебов.
— Глебов?! Ой, держите меня, схожу с ума! — Лиза зашлась хохотом. Теперь ей вся эта история показалась просто забавным приключением. — Ну прямо как в сказке все сходится. Мой знакомый Борька… он же Глебов!
— Шутишь? — оживился Костя. — Бывший?
— Ага, — таинственно улыбнулась Лиза.
— Ну, может, он и не зверь, но вредный буквоед — точно. Имей в виду, — продолжал сочинять Костя.
— Скажите пожалуйста, — иронически произнесла Лиза. — А из-за меня он когда-то провисел целый день на дереве. Смотрит на меня и машет рукой. Оказывается, познакомиться хотел.
— Сам Глебов? — Костя возбужденно и восхищенно покачал головой. — На дереве? Ну, мать, я тебя уважаю.
— Он меня знаешь как любил! Все девчонки завидовали. Чего только не делал из-за меня! И дрался. И на коленях передо мной стоял. — Лиза вспомнила Глебова: живые картинки юности замелькали перед нею. Добавила с грустью и гордостью: — Он жить без меня не мог.
— А почему же ты не вышла за него замуж? — спросил Костя.
— Ну… Это долгая история. А потом, меня и другие любили… — ответила Лиза. — Скучно было сидеть в Вычегде, и я уехала. Можно сказать, под покровом ночи исчезла одна. Я была красотка… В меня все влюблялись. На улицу нельзя было выйти — обязательно кто-нибудь приставал. — Она рассмеялась, голова у нее закружилась от сладостного прошлого, от нынешнего (она не поставила на себе крест), от присутствия родного Костика — это для нее было такое счастье.
Когда они подошли к кафе, то Костя увидел припаркованный к тротуару мотоцикл Куприянова. Сам он стоял чуть поодаль, около задержанного грузовика, и проверял права у шофера. Костя сделал вид, что не заметил его, прошел следом за Лизой, но потом не вытерпел, уже в дверях почему-то оглянулся… и встретился со взглядом Куприянова. Тот помахал ему рукой и ухмыльнулся. Встреча с милиционером испортила Косте настроение. До чего он ненавидел эту куприяновскую ухмылку, которая ему так и говорила: «Ври, ври, парень, а я-то все знаю, ты у меня вот тут — в кулаке».
10
На следующий день Лиза, в розовом платье, в том самом, которое ее молодило, шла по коридору суда, читая таблички на многочисленных дверях длинного коридора. Горел тусклый свет, стены коридора и двери были выкрашены грязно-зеленой краской, и поэтому было совсем темно. Но Лиза ничего этого не замечала. Аккуратная и праздничная, она не видела напряженной сутолоки суда, серьезных и отчаянных лиц людей, попавших в беду; не уступила дорогу милиционеру, который вел арестованного. Тот отвел ее рукой в сторону, а она ему улыбнулась.
