Я тренировался, как Севка, два раза в день: утром и вечером.
Одно плохо — у нас не было своего катка. Мы всегда ходили на чужие площадки. А это, известное дело: пришли хозяева — сматывай удочки. Ищи другую площадку или путайся в ногах у прохожих на улице.
Насчёт катка придумал Лёша-капитан.
И мы все удивились: как это не пришло никому в голову раньше.
Летом посередине нашего двора — волейбольная площадка. А зимой — по пояс снежные сугробы.
— Чего проще, — предложил Лёша, — расчистим снег и зальём каток.
— А кишка? — спросил Серёжка Блохин. — Где возьмём кишку?
— У нас есть шланг, — сказал Федя. — Им папа летом цветы поливает. Вон, между прочим, и кран…
— Братцы! Это ж здорово! Сейчас раскидаем снег, напустим воды и вечером, пожалте, — у нас свой каток! — Севка выбил чечётку и завопил во всю глотку: — Эге-ге-ге! Ого-го-го!
— Фёдор, за шлангом! — приказал капитан. — Остальные за лопатами!
— А у нас нет, — сказал я. — Нет лопат.
— И у нас нет, — вздохнул Борис.
— Не беда, — сказал Лёша, — будем работать по очереди.
Из-за первой очереди мы чуть не подрались. Каждому хотелось первому покидать снег. А на семерых оказалось всего три лопаты.
— Будем тянуть жребий! — сказал Лёша.
— Ещё чего?! — фыркнул Севка. — Я принёс лопату, а кидать будет дядя?! Нашли дурака!
— Слушай, умник, — нахмурился Лёша. — Забирай свою лопату и чтоб духу твоего здесь не было. Понял? А у нас ровно шесть человек останется, как раз полная команда. Понял?
— А я что? — пробормотал Севка. — Я ничего…
Лёша достал семь спичек, у трёх отломал головки, зажал спички в руке, так, что виден был ровный заборчик, и предложил мне:
— Тяни!
Я немного подумал и вытянул среднюю спичку. Без головки.
— Теперь я, — сказал Севка. — Моя очередь!
Лёша опять нахмурился.
— Ладно, пусть тянет, — сказал Эдик.
Севка долго примерялся. Глядел на спички и так, и этак. Взялся было за одну, глянул на Лёшу и отдёрнул руку, точно его ударило электрическим током.
— Хитрый! Думаешь, я не вижу?!
— А если видишь, — закричал сердито Лёша, — тяни, не морочь голову!
Севка торопливо выдернул крайнюю спичку и с досады плюнул:
— Выбрать даже не дадут. Вот люди!
Вторая спичка без головки досталась Эдику.
Третья — Лёше.
Мы поплевали на ладоши и дружно взялись за лопаты.
Мне всегда нравилось смотреть, как дворники разгребают снег. Только что перед тобой был сугроб, а теперь, пожалуйста, — чистенькая дорожка…
И работа казалась мне весёлой и лёгкой. Покидывай себе снежок — одно удовольствие!
Я и раньше замечал, со стороны часто так — подумаешь, что особенного? А возьмёшься сам…
Очень скоро мы взмокли, как мыши, от нас валил пар, а снега убавилось совсем немножко.
Первым сдался Эдик. Он воткнул лопату в снег и хрипло сказал:
— Следующий!
— Слабаки! — засмеялся Севка. — Тоже мне работнички. Учитесь, пока жив!
Лопата в Севкиных руках замелькала быстро-быстро.
— Жарко! — сказал Севка минут через пять и покосился на нас. — В общем, если кто хочет, могу уступить лопату…
Мы стояли и молча улыбались.
Севка вытер шапкой мокрое лицо и жалобно протянул:
— Кто бы мог подумать, что в такой маленький двор может влезть такая прорвища снега?!
Целую неделю мы работали как каторжные.
Зато каток получился, какого не было ни в одном соседнем дворе.
Отец Феди помог сколотить хоккейные ворота. А старший брат Эдика провёл над площадкой электричество.
В воскресенье мы устроили торжественное открытие катка.
Главным распорядителем был Севка. Повязав на руку красную повязку, он носился по двору, как метеор и всеми командовал.
Взрослые хвалили нас:
— Давно бы так!
— Молодцы, ребята!
— Когда человек делом занят, на него приятно посмотреть!
А мать Эдика сказала моей бабушке:
— Хоть на глазах будут. Всё спокойнее…
Гвоздём дня была показательная хоккейная встреча. Нашими соперниками были ребята с соседней улицы.
Мы договорились играть вежливо.
Получился не хоккей, а балет на льду.
Один раз Севка было сцепился с мальчишкой в клетчатом свитере. Но тут подоспел судья, а за ним оба капитана и противники разъехались.
Все остались очень довольны встречей, игроки и зрители.
Вечером за ужином мама сказала:
— Надеюсь, теперь, когда каток построен, мы будем чаще, чем последние дни, видеть тебя дома?
Мы все — бабушка, папа и я, точно по команде, повернули головы.
Мама пожала плечами:
— Что вы на меня вдруг уставились?
— Странно, — сказал папа, — до сих пор тебя беспокоило, что Константин мало бывает на улице.
— Да, — сказала мама, — но для всего существуют разумные границы…
— Тебе кажется, что Константин их преступил?
— Нет, но…
— Мама, — сказал я, — положи, пожалуйста, если можно, ещё одну котлету. Проголодался что-то.
Мама пристально поглядела на меня и погрозила пальцем.
— Честное слово! — сказал я, — у меня последнее время прямо-таки волчий аппетит!
— Тьфу, тьфу, не сглазить бы, — сказала бабушка, — и вправду, точно подменили ребёнка. Бывало, ковыряется, ковыряется в тарелке, а теперь под метёлку подбирает…
— Ничего удивительного, — сказал я. — Здоровый образ жизни. Свежий воздух! Физические упражнения.
— Всё это очень хорошо, — сказала мама, — а всё-таки…
— Не понимаю тебя, Вера, — сказал папа. — Вечно у себя страхи и опасения…
Папа хотел, как видно, сказать ещё что-то. Но мама показала глазами в мою сторону и он взялся за газету.
А я понимал, что хотела сказать мама. Очень даже хорошо понимал.
Моряки говорят, будто чайки заранее знают о приближении бури. У них для этого есть какое-то шестое или седьмое чувство. Наверно, такое чувство было и у моей мамы. В моей жизни уже давно было не всё благополучно, а надвигалась — я в этом скоро убедился — самая настоящая буря.
По правде сказать, из-за хоккея и катка у меня уже давным-давно не хватало времени не только на книжки про шпионов…
«Стоит ли волноваться, — думал я, — закончим с катком и тогда всё пойдёт как надо».
Я ошибся.
А тут ещё у нас появился новый капитан.
Получилось так.
Мы собрались на тренировку и ждали Лёшу. Он опаздывал.
— Семеро одного не ждут, — ворчал Севка. — Будь он хоть сто раз капитаном. Дисциплина для всех одинаковая.
Мы уже погоняли шайбу и собирались расходиться, когда прибежал капитан. Без коньков и клюшки. И сияет, как ясное солнышко.
— Ребята, можете поздравить!
— С чем это?
— Нам квартиру дали. Трёхкомнатную. В новом доме. Лифт есть, мусоропровод, балкон и вода горячая и холодная.
— Здорово! — сказал я. — Прими и прочее! — и пожал капитану руку.
Вслед за мной Лёшу поздравили остальные.
— Так, — сказал Федя, — значит, скоро переезжаете?
— Завтра, — сказал Лёша. — Или послезавтра. Батя говорит: чего тянуть?
— Так… — ещё раз сказал Федя. — Значит, в понедельник играем без тебя.
Лёша помрачнел.
— Почему без него? — сказал Эдик. — Приедет и будет играть. Чего тут особенного? Думаешь, игроки «Спартака» или «Динамо» в одном дворе живут?
— Нет, — сказал Лёша. — Не выйдет. Один или два раза я могу сыграть. А потом? Через всю Москву не будешь каждый день ездить. Так что лучше сразу…
Мы провожали капитана всей командой. Помогали таскать вещи. Федя даже ухватился вместе с взрослыми за буфет, но его прогнал Лёшин отец.
А когда машину погрузили, около крыльца собрались чуть не все жильцы дома. Какие-то старушки в чёрных платках утирали слёзы.
Лёшина мать со всеми по очереди целовалась и улыбалась, и плакала сразу.
— Шутка сказать, всю жизнь здесь прожила и вот тебе…
— Оставайтесь! — крикнул кто-то.
— Нет уж, — сказала Лёшина мама, — это вы к нам переезжайте!
— Обязательно переедем! — пообещал я за всех.
Лёшин отец взъерошил мне волосы:
— Молодцы, ребята! Спасибо за помощь. Мы бы без вас так быстро не управились.
Лёша тоже попрощался со всеми по очереди. Потом достал из кармана что-то маленькое и блестящее и протянул Эдику:
— Для будущего капитана. Когда выберете.
Я заглянул в Лёшину ладонь. На ладони лежал его значок: серебряные коньки и клюшка.
— Зачем?! — сказал я. — Не надо!
— На память, — сказал Лёша. — Я себе ещё выточу.
— Алексей! — крикнул Лёшин отец. — Тебя одного ждём.
Лёша забрался в кузов грузовика.
Машина отъехала.
Лёша вместе с матерью и сестрёнкой сидел на диване и махал нам рукой.
Мы махали ему.
— Вот и всё, — сказал Севка, когда машина скрылась за углом. — Надо выбирать нового капитана.
