— Не, — Юрка помотал головой. — Я иногда чую, когда можно. Сейчас — можно. Пошли.
Мне нравится ходить по лесу, только редко приходится. По проселочной дороге можно идти долго-долго и ни о чем не помнить. Иногда я думаю, что хорошо бы стать лесником и жить одному в избушке на берегу лесного озера. У меня там были бы три собаки, кошка, может быть, даже куры и коза. Почему-то мне кажется, что я сумел бы со всеми ними справиться.
Неожиданно лесная дорога, по которой мы шли, выскочила на шоссе. Я присвистнул, оглянулся на Юру, но он не выглядел удивленным. Замок на скале по-прежнему виднелся вдалеке. Почему-то при свете дня он выглядел более зловещим, чем ночью, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Еще дальше синели горы. Не сговариваясь, мы свернули в сторону замка.
Почти сразу же на шоссе показался вывернувший из-за поворота автомобиль. Он ехал нам навстречу, и потому голосовать смысла не имело. Автомобиль был шикарный, блестящий, но какой-то слегка… устаревший, что ли? Впрочем, я совсем не разбираюсь в автомобилях. Вот Ванька определил бы точнее.
Автомобиль мягко затормозил рядом с нами. Из открытого окна донеслась приятная мелодия. Широкие сиденья были обиты вишневым бархатом. За рулем сидел симпатичный толстый дядька с седыми висками, лет пятидесяти на вид. Мы с Юркой переглянулись и разом подумали о том, очень ли нам надо в этот несимпатичный замок. А может, обойдемся?
— Здравствуйте, молодые люди, — поздоровался дядька. — Куда путь держите?
— Здравствуйте, — вежливо ответил Юрка. — Насчет пути мы еще сами не решили. — Он оглянулся на меня, и я согласно кивнул. — А вы не подскажете нам, кто во-он в том замке живет?
— О-о, это такая глупость, молодые люди, такая глупость! — заволновался дядька. — Вам ни в коем случае не следует туда ходить!
Видно было, что водитель автомобиля никогда не изучал психологию и даже не читал современных журналов. Иначе он знал бы, что если подростку сказать: «Не ходи туда!» — он именно туда и направится в первую очередь.
— А все же — что там такое? — поинтересовался я.
— Там, видите ли, проживает заколдованная принцесса! фыркнул дядька, и сразу стало ясно, как он относится к принцессам вообще и к заколдованным в частности. Мы с Юркой засмеялись — уж очень все это было нелепо.
— Вот именно! — обрадовался водитель. — Я и говорю: совершеннейшая глупость. И ведь лезут туда, ненормальные, и сворачивают себе шеи совершенно по-настоящему…
Я почувствовал, что вполне могу повременить и не сворачивать себе шею из-за какой-то заколдованной принцессы. Честно сказать, меня принцессы сейчас вообще интересовали по минимуму. Дядька легко прочитал мои мысли и обрадовался еще больше:
— Нечего вам там делать, ребята, нечего совершенно! Садитесь лучше, подвезу до города с ветерком! Здесь всего ничего, до города-то…
Я посмотрел на Юрку и решительно потянул на себя блестящую дверцу. Из салона пахнуло одеколоном «Шипр». Я помнил этот запах, именно таким одеколоном душился после бритья мой дедушка.
Город был обычный на первый взгляд, но очень странный, если приглядеться повнимательнее. Большинство домов — одноэтажные, стоят в глубине садов. Улочки петляют между садами, давешний автомобиль по ним явно не проехал бы. Застрял бы на повороте. Кое-где попадаются настоящие дворцы. Кажется, что все дворцы выстроили джинны, не имеющие представления об архитектуре как науке, и эти странные конструкции держатся друг на друге лишь с помощью заклинаний. Жить в них тоже вряд ли удобно. Впрочем, кому что нравится. Например, ближе к центру мы с Юркой обнаружили несколько совершенно петербургских серых домов, стоящих квадратом. Посередине имелся двор-колодец и даже помойный бак, переполненный отбросами. В отбросах лениво рылись два кота — черный и полосатый.
— А это откуда? — спросил я.
— Не знаю, — пожал плечами Юрка. — Наверное, кто-то зелень не переносит. Только асфальт.
Кроме сказочных дворцов и нескольких многоэтажных, явно жилых, зданий, над городом возвышались и еще какие-то строения, которые мы решили считать храмами. Среди них я опознал православную церковь с золочеными луковицами, католический собор и голубую мечеть с минаретом. Остальные храмы, должно быть, принадлежали неизвестным нам богам.
В центре города раскинулся рынок, напоминавший обычную барахолку. От витавших над рынком запахов рот у меня мигом наполнился слюной. Юрка, видимо, тоже проголодался, потому что остановился возле лотка с пирожками и достал горсть мелочи.
— Тут что, наши деньги принимают? — удивился я.
— Любые принимают, — сказал Юрка. — Лишь бы настоящие. Я как-то специально взял из дома марки немецкие. Тоже приняли. И все друг друга понимают. Как это получается — не спрашивай, не знаю.
Мы съели по два пирожка с картошкой и запили их чем-то, что продавалось в глазированных горшочках и называлось «узвар». Юрка сказал, что это вкусно и мне надо попробовать, я согласился (а что мне еще оставалось?), но как-то этот узвар меня не порадовал. Приторный слишком и похож на столовский компот. Хорошо было бы попить чистой водички, но где ее взять? Может, где-то колодцы есть? Или у них водопровод? Юрку я расспрашивать не стал и как-то сразу почувствовал, что очень устал. И одновременно испугался, что мы останемся тут навсегда. Ничего плохого вокруг не было, но я не хотел здесь оставаться — это я как-то четко понял.
Потом мы пошли в парк, который располагался в квартале от рынка, и там я напился из небольшого фонтана. Сели на лавочку.
— А почему здесь весна-лето? У нас-то зима скоро.
— А здесь всегда так.
— Всегда?! — удивился я. — Почему?
— А ты б хотел, чтобы сейчас ноябрь был? — вопросом на вопрос ответил Юрка.
Я поежился.
— Нет, конечно.
— Вот и никто не хочет. Поэтому так и получается.
Мы помолчали.
— Ну что? — спросил Юрка.
— Почему — я?! — собирался спросить спокойно, но получился почти визг.
— Потому что я не знаю ничего, — тихо ответил Юрка. — Я же в клетке жил. А ты — на воле. Тебе и решать.
— Здесь что-то неправильно, — сказал я. — Ты чувствуешь?
Пока мы шли к рынку и парку тоже, мы видели людей, жителей города. Большинство сидели на верандах или в саду, пили чай или обедали. Некоторые беседовали между собой, прогуливаясь все в тех же садах. Мирная, спокойная картина. Но все-таки — что у них сейчас: обед, завтрак или ужин?
— Конечно, чувствую, — согласился Юрка. — А у нас что — все правильно?
— Не знаю, — я помотал головой, словно отгоняя мошек или комаров. — Мишане хорошо бы сюда, поглядеть, послушать… Витьке с Милкой тоже, и Стеше — может быть, она снова говорить бы начала и понимать…
Так — что? — спросил Юрка.
— Но ведь потом-то возвращаться… Как бы хуже не сделать…
— Может, не сделаем, я же привык…
— Но ты-то сюда как попал? Тебя кто-то привел?
— Нет, как-то само собой получилось… Однажды.
— Вот видишь… В твоем случае сработал какой-то закон. Причем ты до сих пор не знаешь, какой. И я не знаю. А здесь…
— Ты… Ты захочешь еще сюда вернуться?
— Не знаю. Не знаю. Не знаю! — я почти кричал. Две девушки в светлых платьях колокольчиками, гулявшие по аллее, приостановились и с удивлением посмотрели в мою сторону. Я почувствовал, как на глазах выступили слезы, разозлился и от злости сумел загнать слезы назад. Они так и не пролились.
— Какие красивые, серьезные мальчики, — сказала одна девушка другой.
— Будем надеяться, что у них все получится, — откликнулась другая, с цветком шиповника в волосах.
Девушки ласково улыбнулись нам с Юркой и пошли дальше.
— Давай попробуем, — сказал я. Меня никто и никогда не называл красивым мальчиком. Вот Юрка без его болезни и вправду — красивый. А я? Вдруг я тоже — красивый и серьезный? — Но все равно — что-то здесь не так.
— А Паша? — нерешительно спросил Юрка. — Паша тоже… Я не знаю, как у него дома…
— Худо у него дома, — сказал я и кивнул головой. — Пускай…
Если здесь и вправду сбываются желания, то Пашка прямо на той земляничной поляне меня и кончит. Придушит собственными руками. Чтоб под ногами не мешался и Юру не отвлекал.
— Что у тебя с рукой? — Маринка кивнула на подживающие костяшки, покрытые коричнево-желтой корочкой.
— В боевое карате записался, — ответил я и убрал руку в карман. — Учусь стенки кулаками прошибать. Пока не очень получается.
— Правда?! — почему-то обрадовалась Маринка. — Давно пора, — и отошла, оставив меня размышлять над ее словами. Почему это, интересно, мне давно пора в боевое карате?!
— Мишаня, слушай сюда! — решительно начал я. Мишаня напрягся и закрутил головой, пытаясь одновременно и услышать меня (я говорил громко, но кричать не решался), и удержать в сохранившемся поле зрения. — Хочешь посмотреть и послушать, как все? Есть место…
