«И зачем только мы гнались за ним?» — думал я, глядя вслед лосю.
— Нет, скажи, зачем мы гнались? Для чего? — уже вслух спросил я у папы.
— Чудак, — усмехнулся он. — Видеть сохатого так близко, да еще в воде — редкая удача! Нам здорово повезло!
БОЕК
Как назло у моего ружья сломался боек. А что такое ружье без бойка? Просто тяжелая палка. Я с досадой нажимал и отпускал «собачку», курок глухо стукал — и все. Раз боек сломан, то и от курка никакого прока, — ведь пистон разбивается не курком, а бойком. Пока я возился с ружьем, Филька, наверное, лазил за утками по камышам, и от этого я сердился еще больше.
— Ну, как? Ничего не придумал? — спросил отец. — Все страдаешь?
— А чего тут придумаешь! Нового бойка самому не сделать!
— Да, тут и я не помощник. Говорил тебе, что не надо разбирать ружье.
Папа хотел было уйти, но я задержал его.
— Дай мне пять рублей.
— Это зачем еще?
— Я боек придумал!
— Положим, боек придуман лет сто назад…
— А я пойду в РТС к дяде Феде.
— И для этого пять рублей надо?
— Не бесплатно же он боек станет делать.
Отец усмехнулся, но все же дал мне пятерку.
— Посмотрим, что из этого получится…
Три километра до РТС я не шел, а мчался. «Дядя Федя все что хочешь сделает, — думал я, — недаром папа называет его руки золотыми».
Вбежал я в мастерские и чуть не оглох от шума станков, моторов и скрежета железа. Дядя Федя прилаживал колесо от трактора к цепи, свисавшей с потолка. Я остановился рядом и смотрел, как колесо поднялось, поплыло по воздуху и опустилось в другом конце мастерской, прямо к станку, за которым стоял парень в кожаной куртке.
— Здорово, охотничек! — пробасил дядя Федя, взглянув на мое ружье. — Зачем пожаловал?
— Да вот… боек сломался.
Дядя Федя вытер тряпкой руки и осторожно взял ружье.
— Посмотрим, что приключилось!
Он отнял стволы от приклада и принялся узкой отверткой отворачивать винты чуть пониже курка.
— Ковырял, признайся?
Я часто заморгал и молча уставился в пол.
— Мастер! — проворчал дядя Федя и стал разбирать замок.
Положив на ладонь сломанный боек, похожий на гвоздик, он внимательно осмотрел его.
— Самого кончика не хватает. Вроде пустяк, а выстрела не будет.
Я нащупал в кармане пятерку и подумал, что, наверное, свалял дурака, не попросив у отца побольше денег. Вдруг дядя Федя откажется? Боек-то хоть и маленький, а деталь важная.
«Что это он, — забеспокоился я, комкая пятерку вспотевшей ладонью. — Все говорит, а работать не начинает. Наверное, нарочно тянет».
Набравшись наконец храбрости, я выпалил:
— Дядя Федя, вы не думайте, что я задаром прошу. У меня деньги есть! — Сказал и сам испугался: ведь у меня всего-навсего пять рублей.
Дядя Федя едко сощурил глаза, положил ружье на стол, вздохнул и пошел к своему месту.
«Видно, мало! — подумал я. — Попрошу у отца еще денег».
Осмелев, я подошел к дяде Феде:
— А десяти рублей хватит, а?
Дядя Федя круто повернулся и, легонько подталкивая, выставил меня за дверь.
Это было до того неожиданным, что сначала я даже забыл о ружье. А когда вспомнил, то и подавно не знал, что делать. Снова идти к дяде Феде? А вдруг опять выставит? Нет, лучше домой, авось обойдется. Скажу, например, что отдал ружье в починку, а завтра пораньше сбегаю опять в мастерские. Может быть, дядя Федя не таким сердитым будет.
Услыхав, что дяде Феде нужно еще пять рублей, папа в раздумье покачал головой и пожал плечами.
— Ничего не понимаю, — проворчал он, пристально глядя на меня. — Ну ладно, раз дядя Федя просит, то дам еще пять рублей.
Но я уже и сам был не рад своей выдумке. Надо бы сразу взять у дяди Феди ружье, а то вдруг он завтра скажет, что не будет делать боек или еще денег попросит. Ведь опять к отцу не пойдешь!
Вечером я пораньше улегся спать, боясь, что папа снова начнет разговор о дяде Феде.
Но напрасно я считал до ста, до тысячи — сон так и не приходил. Завтрашний день не сулил ничего хорошего. Почему вдруг так рассердился дядя Федя?
Я лежал, повернувшись лицом к стене. За спиной переговаривались папа с мамой, слышалось позвякивание о стакан чайной ложечки и шелест переворачиваемых страниц.
Незаметно я задремал. Разбудил меня чей-то знакомый голос. Сначала показалось, что я не дома в постели, а снова в РТС.
— Так, значит, выставили его? — спросил папа, и в голосе послышались довольные нотки. — Так ему и надо. Я сразу понял, что-то здесь не то…
— Ум у него как цыпленок в яйце… — раздался рокочущий бас дяди Феди. — Я и проучил его малость.
Мгновение помолчав, он задумчиво добавил:
— Мала детина, не знает, что и человеку боек нужен. А то жизнь проживешь, так и не выстрелишь…
Мне стало душно, словно в бане. Я хотел было что-то сказать, но только сильнее съежился и затих, как мышонок. А дядя Федя негромко продолжал:
— Выставить-то я его выставил, а заготовку для бойка все же сделал. Так что пусть завтра пораньше приходит. Дам ему напильничек, объясню, что к чему, глядишь — сам боек и сделает.
Я громко посопел, пускай думают, что я крепко сплю и ничего не слышу. На сердце у меня отлегло. Я повернулся на бок и стал думать про боек, который бывает, оказывается, не только у ружья, но и у человека. Интересно, где он находится у человека? Может быть, в голове?
