Лора Уайлдер Инглз - У Серебряного озера

Так он всякий раз в бешенстве бросался на них, стоило им плеснуть водой в его камень, а они, визжа, удирали от его ужасных клешней.

Потом они посидели немного на мостике в тени большой ивы, слушая шум бегущей воды и глядя, как играет в ней солнце, и снова побрели по мелководью, на этот раз — к диким сливам.

Мэри не хотела заходить в темную воду под самыми деревьями. Дно в этом месте было илистое, а ей не нравилось бродить в иле. Поэтому она уселась на берегу, а Лора направилась туда одна.

Вода там была неподвижна, сухие упавшие листья плавали у берега. Ил хлюпал между пальцами ног и, клубясь, подымался со дна. Скоро дна совсем не стало видно, и тогда Лора повернула обратно, туда, где вода была чистая.

Тут она обнаружила у себя на ногах какие-то шарики. Она решила, что это ил, и попробовала смыть его чистой водой. Но шарики не смывались. Соскрести их рукой она тоже не могла. Они были того же цвета, что ил, и мягкими, как ил, но они словно приросли к Лориной коже.

Тогда Лора закричала:

— Мэри! Ой, Мэри! Сюда! Скорей!

Мэри бросилась к ней, но до этих омерзительных штук она ни за что не хотела дотрагиваться. Она сказала, что это черви, а от червей ее тошнит. Лору от них тошнило еще больше, чем Мэри, однако лучше уж было до них дотронуться, чем оставить на себе. Она подцепила один шарик ногтями и стала тянуть. Он вытягивался — все длиннее, и длиннее, и длиннее, — но по-прежнему не отлипал.

— Ой, не надо! Не надо! Ты же его разорвешь пополам! — говорила Мэри. Но Лора продолжала тянуть, пока не оторвала его. Из того места, где он прилип, выступила кровь.

Так, один за другим, Лора вытащила все шарики, и на месте каждого на ноге оставалась кровь.

Играть Лоре совсем расхотелось. Она вымыла руки и ноги в чистой воде и вместе с Мэри отправилась домой.

Дома они застали папу, который пришел пообедать. Лора рассказала ему об этих бурых, как ил, штучках без глаз, без ног, без головы, которые прилипли к ее коже.

Мама сказала, что это пиявки и что их ставят тем, кто захворал. А папа сказал, что они живут в иле, где вода стоялая и темная.

— Они мне не нравятся, — заявила Лора.

— Тогда держись подальше от таких мест, егоза, — предупредил папа, — а не то накликаешь беду.

— Так или иначе, — сказала мама, — больше вы не будете целыми днями играть в ручье. Теперь, когда мы наконец устроились, а до города всего две с половиной мили, вы можете пойти в школу.

Лора не могла вымолвить ни слова, и Мэри тоже. Они только поглядели друг на друга, и каждая про себя подумала: «В школу?»

Чем больше Лора слышала про школу, тем меньше ей туда хотелось. Она не могла представить себе, что целый день не увидит ручья.

— Мама, а это обязательно? — спрашивала она.

Мама отвечала, что девочка, которой уже почти восемь лет, должна учиться читать, а не носиться как угорелая по берегам Тенистого Ручья.

— Но я же умею читать, мама, — умоляющим тоном сказала Лора. — Пожалуйста, не посылай меня в школу. Я умею читать. Вот, послушай!

Она взяла книгу, которая называлась «Миллбэнк», открыла ее и, серьезно глядя на маму, стала читать: «Все окна и двери Миллбэнка были заперты. Траурная лента ниспадала с дверной ручки...»

— Ах, Лора, — сказала мама, — ты же не читаешь! Ты выучила наизусть то, что я столько раз читала папе. Да и потом, кроме чтения есть другие предметы — чистописание, орфография, арифметика. Больше я ничего не желаю слышать. С понедельника вы с Мэри отправитесь в школу.

Мэри сидела и шила с видом послушной девочки, которой хочется ходить в школу.

Папа сколачивал что-то возле двери в пристройку. Лора так стремительно вылетела из дома, что едва не попала под папин молоток.

— О-оп! — сказал папа. — На этот раз промахнулся. Не знаешь, с какой стороны тебя ждать, егоза.

— О-о, папа, что это ты делаешь? — спросила Лора. Папа что-то сколачивал из узких жердей, которые остались от постройки дома.

— Делаю ловушку для рыбы, — сказал папа. — Хочешь мне помочь? Тогда подавай гвозди.

Лора стала подавать ему по одному гвоздю, а папа их забивал. Скоро у них получился ящик. Он был длинный, узкий, и между жердями папа оставил широкие щели.

— Как можно поймать в него рыбу? — спросила Лора. — Если спустить его в ручей, рыба будет вплывать в него через щели, но потом она выплывет обратно...

— Погоди, увидишь, — сказал папа.

Лора ждала, пока папа уберет молоток и гвозди. Потом он поднял ящик на плечо и сказал:

— Идем, ты поможешь мне поставить ловушку.

Лора взяла его за руку и рядом с ним вприпрыжку спустилась с пригорка. Потом они вышли к ручью и пошли низким берегом, мимо зарослей дикой сливы. Берега тут были круче, а ручей сузился, и его шум сделался громче. Продираясь сквозь кустарник, они стали спускаться к воде — и вышли к водопаду.

Вода добегала до его края быстрым ровным потоком и с громким удивленным плеском обрушивалась вниз. Потом она снова поднималась со дна, кружилась и, подпрыгивая, спешила дальше.

Лора готова была без конца на это смотреть, но вспомнила, что надо помочь папе ставить ловушку. Они поместили ее в воду под самым водопадом. Поток воды падал в ловушку и бурлил там еще более удивленно, чем прежде. Выпрыгнуть из ловушки он не мог и, пенясь, вытекал в щели.

— Видишь, Лора, — сказал папа, — рыба в потоке воды попадет прямо в ловушку, и маленькие рыбки выберутся из нее сквозь щели, а большие рыбины не смогут. Так что им останется только плавать в ловушке, пока я за ними не приду.

В этот самый миг сверху скользнула большая рыбина. Лора взвизгнула и закричала:

— Гляди, папа! Гляди!

Погрузив руки в воду, папа ухватил рыбину и поднял ее; она извивалась и била хвостом. Лора едва не свалилась в водопад. Они полюбовались большой серебристой рыбиной, а потом папа выпустил ее, и она упала обратно в ловушку.

— Ах, папа, пожалуйста, давай останемся и наловим к ужину рыбы, — попросила Лора.

— Мне еще надо сложить из дерна хлев, Лора, — сказал папа. — И распахать огород, и выкопать колодец, и... — Тут он посмотрел на Лору и сказал: — Ну ладно, Бочоночек. Думаю, ждать нам придется недолго.

Он присел на корточки, то же самое сделала Лора, и они стали ждать. Вода падала с высоты и разлеталась брызгами. Она была все та же — и уже другая. В ней играли солнечные блики. От воды поднималась прохлада, а спину Лоре припекало. На кустах тысячи молодых листочков тянулись к небу. В теплом воздухе стоял их сладкий запах.

— Ах, папа, неужели мне обязательно ходить в школу? — спросила Лора.

— Тебе понравится в школе, Лора, — ответил папа.

— Тут мне нравится больше, — с тоской сказала Лора.

— Знаю, Бочоночек, — сказал папа. — Но не всем выпадает такая удача — научиться читать, писать и считать. Когда я повстречал твою маму, она была в школе учительницей. Потом она согласилась ехать со мной на Запад, но взяла с меня слово, что наши девочки смогут получить образование. Поэтому мы обосновались тут, поближе к городу, в котором есть школа. Тебе уже скоро восемь, а Мэри пошел девятый год, и вам самое время начинать учиться. Скажи спасибо, что тебе дана такая возможность.

— Да, папа, — вздохнула Лора.

Как раз в эту минуту другая большая рыбина показалась в водопаде. Не успел папа вытащить ее, как появилась еще одна!

Папа срезал и заточил палку с сучком на конце. Он вытащил из ловушки четыре больших рыбины и нанизал их на палку. Затем они с Лорой отправились домой, неся палку с бьющейся на ней рыбой. Когда мама увидела их, глаза у нее стали совсем круглые. Папа отрезал рыбам головы, выпотрошил их и показал Лоре, как счищать с рыбы чешую. Сам он очистил три рыбины, а почти всю четвертую очистила Лора. Мама обваляла рыбу в муке и поджарила. К ужину у них была вкусная жареная рыба.

— Ты всегда придумаешь что-нибудь, Чарльз, — сказала мама. — А я как раз думала, чем мы будем кормиться теперь, когда пришла весна.

Весной папа не мог охотиться, потому что у всех кроликов были крольчата, а у птиц в гнездах — птенцы.

— Погоди — вот соберу урожай! — сказал папа. — Тогда каждый день будем есть солонину. Да, разрази меня гром! И свежую говядину.

Теперь каждое утро, перед тем как отправиться работать, папа приносил рыбу из ловушки. Он никогда не брал больше того, что они могли съесть. Остальную рыбу он выпускал в ручей.

Настало утро понедельника. Вымыв после завтрака посуду, Лора и Мэри поднялись к себе наверх и надели платья, которые они носили только по воскресеньям. Мэрино было из ситца в синюю крапинку, а Лорино — из ситца в красную крапинку. Мама туго заплела им косы, а концы завязала шнурком. Она не завязала им косы лентами, потому что ленты они могли потерять.