Пятый «Ю» сейчас тоже тихо предавался размышлениям над своей жизнью.
— А если всё-таки по общественной линии… Исполком, профком.
— Это не одно и то же. Исполком — это исполнительная власть…
— …ком — не власть. Не получается.
— Тогда комитет.
— А где исполком?
— Он там же, где и райком.
— А профком?
— Не знаю.
— Я знаю! Профком в школе. Дарья Ивановна — председатель профкома.
— Тогда нам это не подходит.
— В школе не профком, а местком.
— Всё равно Дарья Ивановна.
— А я слышала, что исполком штрафует. Нашего соседа на десять рублей оштрафовал за скандал в общественном месте.
— Исполком даёт квартиры, — сказала Таня. — Вот что он делает.
— А нам местком давал квартиру.
— А у нас всё равно что скандал. Вдруг оштрафуют?
Вернулась Искра. Вместе с ней появился в классе Трамвайчик. Он проник в школу. И не мудрено: дед Валерий для него свой человек.
Трамвайчик увидел Стаську, Славку и всех других ребят — обрадовался. Негромко гавкнул. Поприветствовал.
Но Джавад строго помахал ему пальцем. Ребята боялись теперь собственной тени.
Трамвайчик замолк и спрятался под учительский стол.
— Ну что? — кинулись ребята к Искре. — Где Галя? Что сказала?
— Она сказала то же, что и Марта Николаевна. Что все говорят.
— Не придёт, значит?
— Нет. Сами, говорит, проводите сбор о собственных недостатках.
— Да что они заладили — сами и сами! — попробовал было возмутиться Славка, но замолк.
— Фиктивные оценки. Подлог. Вот что ещё сказала.
— Так мы ведь… чтоб хуже, а не лучше, — возразил Стаська. — Мы ведь не пятёрки…
— Всё равно подлог, наверное.
— А если бы всем пятёрки! — размечтался Вовка Зюликов. — Всех через класс вперёд. В седьмой прямо!
— А в четвёртый прямо не хочешь?
— Алексей Петрович всё равно бы что-нибудь придумал. Учись, оправдывай пятёрки. На всю жизнь бы хватило оправдывать!
— Я бы сразу оправдала, — бодро заявила Лёлька.
— Молчи ты!
— А вдруг оштрафуют каждого на десять рублей?
— Почему каждого? — сказал Стаська. — Пускай штрафуют меня и Славку.
— Если будут штрафовать, пускай каждого, — ответил Вадька. — За одно дело боремся.
— Или всех или никого! — закричал Ковылкин.
Лёлька подозвала Трамвайчика и предложила ему кусочек финика. Трамвайчик съел. И в знак благодарности взобрался к Лёльке на колени. Он чувствовал, что ребята чем-то озабочены. И хотел быть рядом. Вдруг потребуется и его помощь. Он — простая собака — многое понимает и умеет.
— А вы знаете, про наш класс известно уже не только в переулке. Скоро по всей Москве узнают.
— Это пожарники ездят и всем небось рассказывают.
— Я теперь в «Юные друзья пожарных» ни за что не запишусь, — сказал Джавад свирепо.
— Никто и приглашать не будет. Мы неуспевающие. А неуспевающих ни в какие кружки и «Друзья» не записывают.
— Всё равно конец года.
— И на будущий год не запишут.
— А для нас не конец года, а уже начало.
В двери заглянула Клавдия Васильевна:
— Вы что сидите?
— Собрание, — ответил Вадька.
— Сбор, — сказала Маруся. — О недостатках.
В городе поют петухи. Кудахчут куры. Поют и настоящие канарейки, мастера-вокалисты. Кричат и настоящие попугаи.
Это Птичий рынок.
Но, кроме птиц, здесь продаются кролики, поросята, рыбки для аквариумов, собаки, зайцы, ежи, лисицы. Продаются червяки для корма рыбам, просо и пшено для корма птицам, горох, кукуруза, ячмень. Продаются пустые бутылки удивительных фасонов и размеров, старые книги, спинки от кроватей, удочки, стулья, грабли и лопаты, и опять книги, и опять ежи и лисицы.
Нет такого другого рынка в Москве — крикливого и разнообразного.
Ребята приехали на рынок с определённой и совершенно ясной задачей. Они знали, что им надо купить.
С ними был Трамвайчик. Собственно, Трамвайчик и навёл ребят на мысль о Птичьем рынке. Отец близнецов купил Трамвайчика здесь. И сказал потом дома, что на Птичьем рынке нельзя купить только птичьего молока.
Ребятам не требовалось птичье молоко, а им требовался… классный журнал. Может быть, кто-нибудь продаёт лишний! У кого-нибудь завалялся. Они его купят, отдадут в школу, и всё в порядке — не надо будет нарушать никакую инструкцию, не надо будет допускать подчисток, поправок, зачёркиваний, вырывать или заменять страницы. А надо будет только, не нарушая инструкции, переписать чисто из одного журнала в другой журнал все оценки, кроме «трагических иероглифов». И не будет больше никаких второгодников.
Просто и гениально. Всё простое всегда гениально. Или, кажется, наоборот: всё гениальное часто бывает простым. Но не в этом дело. Дело в классном журнале, который где-то лежит на Птичьем рынке. Его надо найти и купить.
Вот и всё.
Ребята были преисполнены бодрости и надежд. Только Трамвайчик был грустным и каким-то потерянным. Едва плёлся где-то сзади. Он решил, что его привезли на Птичий рынок, чтобы опять выставить на проезжую часть для продажи.
Но потом он успокоился, когда Славка взял его на руки, чтобы Трамвайчика не затоптали в толпе, и даже объяснил ему, зачем они, собственно, приехали на рынок.
Маруся увидела корзинку с кроликами и застыла над ними. Спросила разрешения у хозяина: можно потрогать?
Кроликов продавал паренёк в майке и брюках-джинсах с разными цветными наклейками, отчего брюки были похожи на чемодан путешественника.
— Трогай, — разрешил он великодушно.
Маруся присела на корточки и начала гладить кроликов, подсовывать им листья капусты, которые лежали рядом с корзиной.
И Таня не удержалась и начала гладить и кормить кроликов.
Ковылкин сказал Марусе и Тане, чтобы не задерживались и не отвлекались.
Так дела не делают.
А тут ещё Вовка начал разглядывать наклейки на джинсах паренька. И Дима увидел банку с такой красивой рыбой, что остановился и прямо замер. Тоже начал разглядывать.
Банку держал человек в соломенной шляпе.
— Покупай француза! — весело сказал он.
На Димку закричал уже Стаська. Нечего действительно задерживаться около всяких французов и кроликов. Не за тем сюда приехали.
Но человек в соломенной шляпе взглянул на лысого Стаську, быстро снял с головы шляпу и надел ему на голову. Сказал:
— Покупай тогда шляпу. Чего лысиной сверкать.
Стаська сердито сдёрнул с головы шляпу и вернул хозяину.
А потом достал из кармана берет «Мостранс» — папин, старый — и надел его.
Ребята пробирались сквозь густую толпу к прилавкам с книгами.
Вадька шёл первым и всё время размахивал руками и кричал:
— Сюда! За мной!
Женя испуганно вскрикнула: её кто-то дёрнул за воротник платья. Когда она оглянулась, на неё смотрела ворона. Сидела на тонкой палочке. К лапе у вороны была привязана бумажка с ценой.
Женя погрозила вороне пальцем и пошла дальше. Но едва не споткнулась о ящик. Ящик тоже продавался. Просто пустой ящик. А Дима чуть не споткнулся о бочку. Бочка тоже продавалась. Да ещё с маленьким бочонком.
Дима очень испугался. Потому что повредишь ногу, а может быть, именно она главная — толчковая.
Лёлька грызла орехи. Её кто-то угостил. Орехи продавались в мешках. Очевидно, для белок. Но и для людей тоже.
Возле прилавка с книгами ребята остановились.
Попадалось всякое, но только не классные журналы. Научные бюллетени, ежегодники, статистические таблицы, старые календари.
Вдруг Джавад обрадованно закричал:
— Нашёл! — и вытащил знакомый журнал с картонной синей обложкой. — Вот!
Но это амбарная книга. Она очень похожа на школьный журнал, только совсем для другого назначения. Она для учёта продукции, которая хранится в амбарах.
Трамвайчик вдруг увидел милиционера. Жалобно заскулил, испугался.
— Ты чего? — спросил его Славка.
Трамвайчик прижался к Славкиным ногам. «Уберите борзых с проезжей части…»
Искра спросила у продавца:
— А у вас бывают классные журналы?
Продавец, не выслушав как следует вопроса, быстро ответил:
— У нас всё бывает.
Становилось душно. Книги были горячими, потому что долгое время лежали на прилавке, на открытом солнце.
В некоторых из них успели поселиться божьи коровки. Божьих коровок никто не продавал, они жили на рынке и селились где хотели. Даже в корешках книг.
Теперь вдруг обрадованно закричала Маруся и вытащила из кипы газет знакомый журнал с картонной синей обложкой:
— Нашла! Вот!
Но когда ребята повнимательнее разглядели, оказалось, что это опять не школьный журнал и не амбарная книга, а инвентарная. Очень похожа на журнал, но тоже совсем для другого назначения. Правда, она ближе к школе, чем амбарная, потому что служит для учёта мебели, например. А в школе мебель есть.
