— Вот видите, они не могут играть, как нормальные дети… Марина Николаевна, я вас уже предупреждала относительно вашего брата. Ему не миновать милиции. И товарищи у него такие… Обратите внимание, что у вашего брата в руках. — Толстуха подняла кверху указательный палец с красным лакированным ногтем и широким золотым перстнем. — Молоток!.. Оружие!.. Симптомы бандитизма!..
— Несомненно, — улыбнулась Марина, — Ивка — грешник, его когда-нибудь четвертуют… Ну, а насчет молотка, так его еще можно рассматривать и как орудие труда.
— Не понимаю… Отказываюсь понимать! — Толстуха вскинула голову и направилась было к крыльцу… Но беда не приходит одна. На крыльце стояла бабушка.
— Что тут? — спросила она. — Валерий!
Толстуха уперла руки в бока и медленно процедила:
— А-а… Новые жильцы… Очень приятно. Извольте унять своего хулигана. Я не позволю стекла бить!.. Тут дача, а не притон!
Вышел на крыльцо и сам Яшка. Вид у него был несчастный-разнесчастный. Он вежливо поклонился бабушке и сказал: «Здравствуйте».
Толстуха взяла его за плечи и с негодованием хлопнула дверью.
— Валерка, марш домой! — Бабушкин голос не предвещал ничего доброго.
— Что ж это ты, изверг! — напустилась она на него в комнате. — Долго ты меня мучить будешь?.. — Валеркин ежик моментально оказался в ухватистых бабушкиных пальцах. — Не хватало, чтобы меня тут позорили…
Валерка мотнул головой, молча уперся лицом в стену.
Бабушка еще долго сетовала на свою судьбу, пославшую ей такое наказание, потом с любопытством спросила:
— Подрался, что ли?..
«Сначала бы спросила, а потом — за волосы…» — подумал Валерка и ничего не ответил, только шмыгнул носом.
Через полчаса Ива и Валерка сидели под кустом акации.
— Житья нет, — тяжело дыша, говорил Валерка. — Ивка, вот ты, наверно, много книжек читаешь, скажи: откуда такая несправедливость?
— Это у них от воображения, — ответил Ива. — Как бы тебе объяснить популярней?.. Тут дело такое: каждый взрослый считает себя страшно умным, а нас — пф-ф… — Ива дунул себе на нос, — букашками… Возьмем хоть Марину… Она еще ничего, хорошая, но тоже… Дает мне «Тома Сойера», говорит: читай, ребята там, мол, такие честные и смелые, и то, и се… А когда нас с Васькой на чердаке кто-то по нечаянности запер и мы, чтобы в школу не опоздать, по трубе спустились, что было?.. Три дня со мной не разговаривала, плакала и еще несознательным элементом обозвала… Понял?
Ребята посидели, помолчали.
— Вы только посмотрите, это же уникум… Маньчжурский кустарный шелк, — донеслось от крыльца. — Другого такого халата вы в Ленинграде не найдете…
Ребята подняли головы.
На крыльце стояли Яшкина мать и невысокий узкоплечий мужчина. На Яшкиной матери поверх розового сарафана был накинут черный блестящий халат с драконами и яркими алыми цветами. Когда она шевелилась, драконы извивались на полах халата, будто норовили схватить цветы своими страшными зубами.
— Вы чудо, Сергей Петрович, я вам так обязана!.. Если бы вы мне достали шерсть цвета фрез.
Мужчина кланялся и улыбался. Прижимал тонкие, как макаронинки, пальцы к лацканам чесучевого пиджака.
— Кто это? — шепотом спросил Валерка.
— Да тип один — буфетчик с пляжа.
— Сергей Петрович, еще одну любезность. Отведите моего сына на море… На шоссе столько машин, не дай бог!.. — толстуха округлила глаза и сжала руки у подбородка.
Буфетчик еще раз поклонился.
— Так вы ступайте… Яша вас догонит, — она помахала ручкой и ушла в дом.
Через несколько минут на дорожку выскочил Яшка в новых сандалиях. Он подбежал к калитке, заметил ребят и пропел ослиным голосом:
— Ива — береза, сосновая дубина… Все про Мадагаскар наврал, никакого пигмента там не растет!.. — потом передохнул немного и затянул еще противнее: — Молочная сосиска, ты пигмента нигде не достанешь, потому что он в организме человека… Не слушай Ивку-болтуна!..
В три прыжка Ива оказался у калитки, но Яшка уже выскочил на улицу.
— Ладно, — крикнул ему вдогонку Ива, — получишь, запомни! Слово даю!
— Это правду он говорил? — подошел к нему Валерка. — Врал, наверно?..
— Правду… Сам-то он дурак, но у него мать врач. — Ива отвернулся, начертил босой ногой круг на песке. — Про пигмент я сочинил, думал, — ты не так расстраиваться будешь, а про королеву все точно… Пойдем выкупаемся?
Валерка тоже начал чертить на песке сандалией. «Видно, не судьба мне быть загорелым», — думал он.
— Ладно, не расстраивайся… Пойдем! А Яшку мы все равно еще проучим.
Когда они вышли на улицу, буфетчик с Яшкой уже подходили к лестнице, ведущей на шоссе.
* * *
Буфетчик не вел Яшку за руку, как это делала мама. Он шел рядом, посмеивался над вечными страхами матери, задавал вопросы.
— Дружками-то обзавелся уже?..
— Нет, — откровенно признался Яшка, — подходящих нету. С велосипедом выйдешь — просят. А мама говорит, что он семьсот рублей стоит. Фотоаппарат вынесешь — тоже просят: «Поснимай!» А что я, обязан, что ли?..
Буфетчик понимающе кивнул.
— На всех не напасешься.
Яшка рассказывал, как все ему завидуют, говорил, что мог бы всех ребят в бараний рог согнуть, только мараться не хочет.
Яшка врал.
Когда на дачу приехал Ива, Яшка сказал, что он главный и если Ивка будет ему подчиняться, то он разрешит ему иногда брать велосипед.
Ива сложил пальцы в кулак и предложил:
— Отгадай загадку, тогда будешь главным… Это что? — поднял он большой палец.
— Ну, палец.
Ива выставил вперед указательный.
— Тоже палец, — ответил Яшка.
Тогда Ива сделал кукиш и повертел перед Яшкиным носом.
— Видал? — потом дал Яшке пинка и велел проваливать вместе с велосипедом.
Не рассказал Яшка и о том, как он сегодня пытался сманить Валерку своими богатствами и что́ из этого вышло.
— Ты с ними не связывайся, — заговорил буфетчик, когда они начали спускаться по деревянной лестнице на шоссе. — У них фокусы на уме, приключения. А ты парень серьезный, в корень глядишь… Жизнь, она — штука… — добавил он, глядя куда-то поверх Яшкиной головы. — Никогда не угадаешь, каким боком тебя об землю шлепнет… Ты плавать умеешь?
— Умею немножко.
Буфетчик удовлетворенно кивнул.
— Почему пловец на поверхности держится, не тонет?.. Потому что он под себя гребет… Вот она в чем, заноза. Так и в жизни: плыви потихоньку, а начнешь фантазии строить, так «буль-буль» — и пузыри пошли.
Они остановились у голубого павильона.
Буфетчик отомкнул контрольный замок с белыми бумажками, снял фанерные ставни и предложил Яшке выпить лимонада.
В буфете было тесно. Один на другом стояли ящики с бутылками, бочки с пивом, разные коробки, банки.
— Садись, — буфетчик ногой подвинул перевернутый ящик и полез за лимонадом.
Из-за ящика вывалился завернутый в порванную газету желтый автомобильный номер.
— У вас тоже машина есть? — спросил Яшка усаживаясь…
Буфетчик обернулся, потом метнул взгляд на жидконогие столики перед буфетом. Посетителей не было.
— Это чужой, — буфетчик торопливо сунул номер под прилавок и заслонил его картонной коробкой с папиросами, — знакомый один оставил… Вкусно? — спросил он минуту погодя, когда Яшка изрядно отпил из поданного ему стакана.
— Ничего…
— Ну, а теперь беги купайся.
Яшка выскочил из буфета и почти лоб в лоб столкнулся с Ивой и Валеркой.
— А-а… Здравствуйте, — сквозь зубы сказал Ива. — Ну вот сейчас мы разберемся насчет гибридов… Мы тебе теплый душ устроим.
Яшка забежал за столик, на котором стоял нераспустившийся цветок. Он бросал быстрые взгляды то вправо, то влево, но деться было некуда. Ребята наступали с двух сторон. Тогда Яшка опрокинул на себя столик и закричал:
— Сергей Петрович!.. Смотрите, что они сделали!..
Буфетчик уже мчался на помощь. И не успели ребята что-либо предпринять, как он схватил Иву за руку.
— Столы ломать!.. Я вам покажу!
— А мы ломали, да? — огрызнулся Ива. — Пустите! Чего хватаете! — Он брыкался, старался вырваться, но тонкие буфетчиковы пальцы оказались очень цепкими.
— Отпустите! Это не он стол опрокинул! — Валерка поднял стол и поставил на него горшок с помятым цветком.
— Не он?.. Значит, ты? — буфетчик хотел схватить Валерку, но тот отскочил.
А Яшка уже перебежал дорогу и поднимался по лестнице.
— Что, выкусили? — кричал он оттуда. — Приходите, я вас кипятком ошпарю!..
Буфетчик держал Иву, пока Яшка не поднялся по лестнице, потом сказал: «Нехорошо, молодые люди, нехорошо!» — и отпустил.
Сначала даже сверкающая на солнце вода не могла охладить ребят. Они посылали на гору проклятья и грозили кулаками. Потом начали плавать наперегонки, делать на песке стойки и кульбиты, поиграли в мяч, присоединившись к какой-то взрослой компании. Лишь по дороге домой Валерка снова вспомнил Ушастика.
