Не стоило мне этого говорить. Мама разрыдалась. Папа гневно взглянул на меня.
— Лошади ты не получишь, — припечатал он.
* * *
В отчаянии я решилась на безрассудный поступок. Написала объявление и отнесла его к миссис Флинт.
СРОЧНО ТРЕБУЕТСЯ ДЕШЕВАЯ ЛОШАДЬ. ОБРАЩАТЬСЯ К Ц. ТЕЙЛОР
Денег у меня не было даже на самую дешевую лошадь. Я надеялась, что объявление увидит Джейк. Пускай он приведет мне лошадь, даже если для этого потребуется ее украсть.
Все шло кувырком. Словно весь мир сговорился с отцом и требовал отступиться от тропы.
Я отнесла объявление к миссис Флинт и вернулась в лес. Через несколько часов впереди забрезжил просвет. Тропа Девы подходила к концу. Я так утомилась сидеть на корточках в глухой тьме туннеля, что позволила себе передышку и отправилась посмотреть, что меня ждет.
Я пробралась сквозь валежник и кучи палых листьев и вышла на широкую поляну. К горлу подступил комок. Лужайка заросла густой травой и дикими цветами. С другой стороны надвигался лес. Все было бы хорошо в этой поляне, если бы... если бы она не была огорожена колючей проволокой.
Колючая проволока? Посреди тропы — моей тропы? Я изучала поляну. Никаких следов лошадей, коров или коз. Я и думать не хотела о том, чтобы обогнуть лужайку. Давным-давно тропу проложили напрямик, и почему-то мне было очень важно восстановить ее шаг за шагом. Я повернула домой. Нужно было хорошенько подумать.
* * *
Дома меня дожидался папа.
— Цинни, что все это значит? — И протянул мне листок бумаги. Мое объявление. — Где ты собралась взять деньги на свою «дешевую лошадь»?
— Заработаю, — брякнула я.
— Каким же образом?
— С детьми буду сидеть, газеты разносить.
— У тебя есть на это время?
— Найду.
— Тропу свою бросишь?
Я отобрала у него листок, скомкала его и запихнула в карман.
— Нет. Ни за что. Ладно, забудь. Обойдусь. Лучше все ноги себе сотру.
Будем надеяться, Джейк успел прочитать объявление.
* * *
Наутро я полезла в сарай за кусачками. Ну и беспорядок! Косы, вилы, мотыги и топоры свалены как попало на пыльных полках, заросших паутиной. На деревянной скамье нагромождение банок с гвоздями, шурупами, болтами и гайками, разбросаны отвертки, плоскогубцы, молотки, пустые канистры, жестянки из-под кофе, мотки проволоки. Я принялась разгребать хлам, распугивая мышей и пауков.
Кофейные жестянки напомнили мне о змее. Я встряхнула их: а вдруг внутри кто-то сидит? В одной загремело. Пригоршня монет. Высыпав их на скамью, я поняла, что это не монеты, а жетоны. Большие и маленькие, серебристые и медно-тусклые. С рисунками и без, со странными надписями. Корова. Птица. «На счастье». «Бесплатно».
Они слегка походили на мой медальон, но не совсем. И все же, перебирая их, я вновь почувствовала смутный озноб — словно предупреждение о тьме, сгущавшейся над моей жизнью. Я пересыпала жетоны назад и поставила банку на скамью.
* * *
Голос дяди Нэта напугал меня до смерти. Я уже вышла из сарая и брела к холму. Я вздрогнула, будто меня поймали с поличным. Но взяла-то я всего-навсего кусачки, да и то не насовсем.
— Эй! — крикнул он. — Не нравится мне твое занятие.
— Отчего же?
— Может случиться что угодно. Не место девочке в лесу.
Тут он сделал большую ошибку.
— Так будь я мальчиком, ты бы не возражал? Он закусил губу.
— Там змеи водятся...
— Что-то не заметила... не считая ужа. Еще какие напасти? — Не знаю, что на меня нашло, но я добавила: — Чьи-то лапушки?
— Что за глупости! — Он покраснел и подцепил корку грязи носком сапога. — Тете Джесси не понравилось бы, что ты гуляешь там одна.
Его слова вызвали во мне непонятное раздражение. Я чуть было не ляпнула: «И что с того?» Слава богу, я вовремя прикусила язык, ведь я же совсем так не думала... А потом я чуть не сказала: «Неправда, она была бы рада». Там было так красиво, среди ее любимых цветов и деревьев. Внезапно я почувствовала себя очень маленькой и одинокой, будто никто не понимал, что у меня на душе и почему все это для меня так важно. Да я бы и не смогла как следует объяснить: я сама ничего толком не понимала.
В общем, мне нечего было ему возразить. Я развернулась и побрела вверх по холму. Внезапно сзади послышалось:
— Па-па-ди-ду-да!
И я машинально откликнулась:
— Танцуй всю ночь до утра!
И замерла как вкопанная. До меня внезапно дошло, что никому, кроме тети, дядя Нэт свое «Па-па-ди-ду-да!» не пел. И я побрела дальше, все думая о том, как машинально выпалила: «Танцуй всю ночь до утра!» Выпалила в точности как тетя — радостно и с надеждой. Танцуй... Какой смысл в этих словах? В устах тети Джесси они значили «Живи! Не стесняйся жить! Бери от жизни все!»
И еще я подумала: как же я не догадалась в тот вечер наклониться над ящиком и крикнуть: «Танцуй! Танцуй всю ночь до утра!» — Вдруг она поднялась бы, улыбнулась и пустилась в пляс?
Колючую проволоку, да еще в два ряда, неохотно берут даже острые кусачки. В раздражении я пнула столб ногой и даже накричала на проволоку. В конце концов мне удалось перерезать ее в четырех местах и отогнуть концы к столбам. Я знала, что совершаю почти что преступление. Бедному фермеру придется попотеть, прежде чем он сможет починить ограду; я выросла на ферме, я знаю. Но проволока стояла на моем пути. Словно бык, которому мазнули под хвостом скипидаром, я неслась вперед, сметая все преграды.
Но когда я принялась искать в траве плиты, меня ждало разочарование. По эту сторону ограды мощеная тропа обрывалась, чтобы вновь начаться по ту. Наверное, кто-то вырубил здесь лес, чтобы устроить пастбище, а заодно убрал и плиты.
Я не знала, что делать. Можно, конечно, просто выкосить траву и оставить грунтовую дорожку, но она тут же зарастет вновь. Можно набрать камней и выложить ими этот участок дороги, но камни нужного размера попадались только у ручья, и то неизвестно, удастся ли мне набрать их достаточное количество. А потом я представила себе, что значит таскать здоровенные булыжники по одному, по два от самого ручья, за шесть километров. Недолго и надорваться, и вряд ли мне удастся закончить до конца лета.
Я пошла направо вдоль ограды, высматривая ферму по соседству. Но за холмом открывалась новая поляна. Ни дома, ни сарая.
По пути назад я заметила черную груду камней. Вот и плиты, беспорядочно сваленные у леса. До отверстия в ограде все равно далековато, но за день-два я должна управиться.
Высокая луговая трава оказалась упрямой и неподатливой. Придется захватить косу.
* * *
Бен согнулся над грядкой, на все лады браня едва заметные сорняки. А моя грядка была заброшенной и всеми покинутой. Помидорные плети, которые я не удосужилась подвязать, скорбно клонились к земле под тяжестью зеленых плодов. Во все стороны, как ведьмины космы, торчали сорняки. Циннии по краям сморщились и пожухли от безжалостных лучей солнца.
— Просто безобразие! — пожаловался Бен. — Цинни, ты совсем о них не заботишься.
— Еще позабочусь, — пообещала я.
— Да, кстати, Джейк заезжал. Я тут ни при чем, Цинни, это Сэм все напутал.
— Что напутал?
— Скоро узнаешь.
На кухне сидела Бонни. Едва завидев меня, она выпалила:
— Угадай, кто приезжал? Угадай, что стряслось? Сэм, собиравший в кастрюлю остатки овощей для
своего непременного супа, пробормотал:
— Цинни, я не нарочно.
— О чем ты?
Сэм принялся яростно помешивать в кастрюле.
— Вечно я все путаю. Ну, слушал я его вполуха... На кухню вплыла Гретхен и застыла, увидев меня.
— Заезжал Джейк. Он привез подарок Мэй.
— А может, и нет, — возразила Бонни. — Может, вовсе и не Мэй.
— Да нет же, Мэй.
— А может, и не Мэй.
Сэм бешено вращал ложкой:
— Я не нарочно. Бонни пояснила:
— Заезжал Джейк, но дома был только Сэм, и Джейк попросил его передать подарок, а Сэм забыл кому.
— Ну забыл я, забыл! — тоскливо всхлипнул Сэм.
— А Мэй сказала, это для нее, — повторила Гретхен.
— А может, и нет.
Я выскочила на улицу и быстро пошла к сараю. За мной бросилась Бонни.
— Ты даже не спросишь, что он привез? Тебе не интересно? А по-моему, он старался для тебя.
Я замедлила шаг.
— Ну, хорошо. И что же он привез? Бонни стиснула мою руку:
— Лошадку.
Я полетела к хлеву. Рванула жалобно скрипнувшую дверь — и замерла, вдыхая знакомый запах сена и навоза. Когда глаза привыкли к полумраку, я пошла к стойлам, прислушиваясь, не подаст ли голос новый жилец.
Джейк, ты замечательный! Ты чудо, Джейк!
Но стойла пустовали. Посреди пастбища методично жевали траву две коровы. Я обернулась, взгляд метался по всем уголкам фермы. На холм медленно карабкалась Бонни, внизу среди грядок копошился Бен.
