– При чём здесь наши мозги?!
– Комп включать? Или вы ещё не закончили? – равнодушно спросил Макс.
– Подожди! При чём здесь наши мозги? – повторил Венгеров.
Андрей – некрасивый сутулый очкарик – был очень высокого мнения о себе. А ещё не в меру обидчив и злопамятен. Одевался всегда с иголочки и был помешан на чистоте. Но старомоден: любил слушать классическую музыку, коллекционировал марки и увлекался астрономией. У него не было друзей, кроме Каминского и Ежова. Объединяла их мечта разбогатеть. Андрей мечтал однажды выиграть крупную сумму в передаче «Что?
Где? Когда?» Поэтому он много читал, выискивая для знатоков самые каверзные вопросы. А однажды даже написал на передачу письмо.
Мать Андрея, Полина Михайловна, работала в редакции газеты корректором, зарплату получала небольшую, но для сына старалась делать всё – она в нём души не чаяла.
Максим вздохнул:
– Вот увидите, вы за него будете думать, а он за вас – Нобелевские премии получать.
– Что ценного мы можем придумать? – удивился Никита.
– Действительно, что ценного? А то, до чего ни один взрослый не додумается. Как говорится, устами младенца глаголет истина. Он потом на вашем детском лепете такие бабки наварит, что на второй «Пежо» наскребёт.
– Чего ты к его машине прицепился? – хмыкнул Никита.
– Чепуха это всё! – уверенно заявил Андрей. – Тебе больше придраться не к чему.
– Придраться не к чему?! Да вы знаете, что в мире ежедневно изобретаются десятки новых технологий обдуривания людей? Вот и до ваших мозгов добрались. Хотя что у вас там за мозги – полторы извилины.
– На лекции были одни троечники. А если бы лектор был заинтересован в получении какой-то информации, он наверняка набрал бы в свой клуб вундеркиндов, – нашёл разумный довод Андрей.
– Правильно, – усмехнулся Максим. – Вас и собрали по принципу самых тормозных. Отличники знают только книжную мудрость и в этом они похожи на взрослых. А троечник может брякнуть такую глупость, в которой здравомыслящий человек найдёт зёрна истины. Троечник непредсказуем. Так что неспроста лектор перед вами вчера бисер-то рассыпал. Одна автомобильная фирма тоже собирала бредовые идеи, а потом взяла и выпустила автомобиль будущего…
У Максима Каминского были задатки большого политика. С юных лет он привык собирать и анализировать информацию, строить логические выводы и находить простые решения сложных проблем. Он много читал, неплохо играл в шахматы, но учился неважно: лень была сильнее его.
Чего в нём было с избытком, так это упрямства. Но упрямства хорошего: парень умел отстаивать свою точку зрения. По любому вопросу Максим имел оригинальное мнение, и его ничуть не заботило, что оно часто не совпадает с мнением коллектива. Одноклассники относились к нему недоброжелательно, но единомышленники у Макса были. Никита и Андрей после школы любили заглянуть к нему на пару часов поиграть в компьютерные игры.
Мать Максима – Людмила Алексеевна – работала на заводе начальником сборочного цеха. Домой приходила не раньше пяти вечера, уставшая и потому нервная. Товарищи Максима ей не нравились. «Я тебе компьютер не для того купила, чтобы на нём твои дружки играли!» – говорила она всякий раз, заставая друзей за игрой. Максим делал большие глаза, раздувал ноздри, но с матерью в спор не вступал.
Он был хитёр, как и всякий политик. Продолжал гнуть свою линию. Не мог же он, в самом деле, отказаться от общения с такими людьми как Ежов и Венгеров.
Никита мечтал стать бизнесменом. Его мать, Ирина Юрьевна, продавец на мини-рынке, давно познакомила сына со спецификой своей профессии. Работала она на хозяина, придирчивого и жадного. Напарница Ирины Юрьевны оказалась нечиста на руку. У матери обнаружилась недостача, и ей пришлось выплачивать деньги из своего кармана. Выход из затруднительного положения Ирине Юрьевне подсказала всё та же напарница: «Ты одного обсчитай, другого обвесь. Глядишь, так не только недостачу покроешь, но и тебе что-то перепадёт». Ирина Юрьевна не хотела никого обсчитывать и обвешивать, ей было неприятно само слово «перепадёт». Но постепенно, под давлением обстоятельств, она последовала совету напарницы.
Рано или поздно, каждого честного человека начинает мучить совесть. Ирина Юрьевна, как могла, боролась со своей совестью. Искала и находила оправдания своему обману. Но временами её одолевали тяжкие мысли о том, что она воровка. Что сама ни на что не годна, а живёт по подсказкам умудрённой опытом «битой» напарницы.
Работа у матери была адская, и Никита рано понял, почему люди начинают пить. Его мать выпивала. Сначала, борясь со стрессом, стала курить, а потом пристрастилась и к спиртному. Она не забывала о сыне и не прогуливала работу, но пила каждый день. Никита был свидетелем её падения и думал, что дальше будет только хуже.
Как-то раз ему в руки попали старые фотографии. На одном снимке он увидел мать – совсем девчонку, красивую, смеющуюся, счастливую. Никита глазам своим не поверил. Смотрел и никак не мог понять: лицо вроде то же самое, а человек совсем другой. «Неужели люди так необратимо меняются с возрастом? – подумал он. – Неужели и я со временем изменюсь в худшую сторону?»
– Я вообще этим египтологам ни на грош не верю, – вдруг заявил Максим.
Андрей удивлённо посмотрел на друга. Никита усмехнулся и спросил:
– Чем же они тебе так насолили?
Вместо ответа Макс полез в книжный шкаф, достал толстую кипу журналов, выбрал нужный и бросил на стол перед товарищами:
– Вот. Страница шестьдесят два. Прочтёте – поймёте.
Никита взял журнал первым. Это была «Техника – молодёжи» № 4 за 1998 год.
– Объясни вкратце, что там такое, – попросил Андрей.
– Да, – поддержал друга Никита. Он уже открыл журнал на нужной странице. – А то я до вечера буду читать.
– Ладно, – смилостивился Макс. – Говарда Картера, надеюсь, все знают?
– Это который открыл гробницу Тутанхамона? – уточнил Никита.
– Типа «открыл». И типа «гробницу». На самом деле никакого открытия не было.
– Как это так?
– Ну якобы в 1917 году в Долине Царей Картер раскопал чью-то гробницу – пустую – и тут же велел снова её засыпать песком. Потом он целых пять лет копал в другом месте. А в это время его люди в Каире купили чью-то мумию (их там до сих пор продают), у подпольных ювелиров заказали золотые украшения, саркофаг, золотую маску, всякие фрески, утварь. А потом привезли всё это в Долину Царей и упрятали в ничейной гробнице. Над входом на всякий случай написали текст проклятия. После этого Картер полностью сменил состав экспедиции и заново раскопал эту гробницу, под завязку набитую поддельными сокровищами. В 1922 году эту аферу признали величайшим открытием за всю историю египтологии. Потом целых пять лет из фальшивой гробницы вывозили фальшивые ценности. А поддельная мумия была в очень плохом состоянии: мумифицирование бедняков производилось по дешёвой технологии.
– Значит, это была не царская мумия? – хмыкнул Андрей.
– Естественно, – ответил Макс.
– Слушай, журнал-то за апрель! – перебил Макса Никита. – Может, первоапрельская шутка?!
– Так не шутят. Ты знаешь, что за такие шутки бывает?! – повысил голос Макс. – С 1922 по 1927 год при невыясненных обстоятельствах умерли двадцать участников экспедиции. Двадцать! Все эти смерти объяснили «проклятием фараона». А с Картером ничего не случилось. Картер стал самым известным в мире египтологом, и чихать он хотел на всякие проклятья.
– Круто! – сказал Андрей. – Если на самом деле так и было, то круто.
– Конечно, круто. Теперь врубились, почему я на лектора наезжал?
– Но он-то здесь при чём? Он же не Говард Картер, – усмехнулся Никита.
– Неважно. Фальсификаторов хватает. Вот Витька Пыляев на лекции говорил о Говарде Вайсе, тёзке Картера. Тоже комбинатор не хуже Остапа Бендера. Приказал своему инженеру Перрингу в пирамиде намалевать картуш Хуфу. Якобы это каменотёсы постарались. Всю ночь бедный инженер, скрючившись в три погибели, срисовывал со справочника имя фараона. А потом выяснилось, что в книжке была опечатка. И всё равно все поверили, что пирамида принадлежит Хуфу. Вайс стал известен всему миру, бабок наварил, стал генералом. А пипл в очередной раз сделали. Полторы сотни лет прошло, а туристам до сих пор втирают, что пирамиду построил Хеопс.
После короткой паузы Макс спросил:
– Ну, какие ещё ко мне вопросы?
– Какие вопросы?! Включай комп!
18 сентября, понедельник
Даша пообедала, помыла за собой посуду и хотела приниматься за уроки, как вдруг раздался звонок в дверь. Оказалось, прибежала Оксана Седых. Она была весела, румяна и вся в фенечках из бисера. Даша придирчиво оглядела подругу. Неудачно осветлённые чёрные волосы, небрежно наложенные тени, съеденная помада.
– Ты одна? – спросила Оксана, заглядывая в квартиру через голову подруги.
