Лида выглянула из-за куста: они повернули за угол. Лида выскочила и на цыпочках, красная, высунув язык и едва переводя дух, побежала к скамейке.
— Аксюша, голубушка, спрячь меня!
Никто не умел прятать так, как Аксюша. Она всегда помогала Лиде.
— Куда же я спрячу тебя, матушка ты моя? — сказала, оглядываясь кругом, Аксюша. — Ишь место-то какое гладкое. Как есть некуда.
— Куда-нибудь, куда хочешь, только поскорей. Поскорей только, Аксюша!
Аксюша поднялась с лавки и в недоумении осматривала дорожку. Лида от нетерпения крутила себе пальцы и взрывала ногой песок. Вдали послышались голоса.
— Ах, они сейчас сюда придут! Ах, Аксюша, ради Бога, как же быть! — зашептала Лида в отчаянии. — Аксюша, ты садись, а я к тебе за юбку спрячусь, — придумала она вдруг.
— Нехорошо, Лидочка. Увидит кто…
— Ничего, ничего, только они бы не увидали. Ах, Аксюша, вот они идут! Ах, пожалуйста…
Лида почти насильно усадила Аксюшу и в минуту завернулась вся ее розовой юбкой. Еще немножко и она бы опоздала. Она почувствовала, как Аксюша придвинулась поближе к толстой няне, как расправила складки на платье, как приставила зонтик к тому месту, где она сидела. Сквозь розовый ситец юбки Лида увидала детей на дорожке, близко. Она вся съежилась, сделалась совсем маленькая-маленькая и притаилась, едва дыша.
Нет, никогда бы Пете не найти Зиночки: она так ловко подобрала белое платьице и завернулась темной мантилькой, что чуть видно было в зелени темную мантильку и черные башмачки. Петя нечаянно наткнулся на нее, а то бы не отыскал ни за что.
— Теперь одной Лиды недостает, — заметил Коля. — Ну, эту вы не скоро найдете — она хорошо прячется.
Петины бледные щеки немножечко покраснели, а волосы вспотели под шляпой.
— Я устал. Я не хочу больше искать, — вдруг сказал Петя.
— Теперь только Лида осталась; она последняя, — говорила, утешая его, Любочка.
— Все равно, я устал. Что это я все один ищу! Я с няней домой пойду.
— Петя, нельзя, — сказала по-французски Зиночка. — Вы говорите, ее очень трудно найти? — прибавила она, обращаясь к Коле. — Так будемте ее все вместе искать. Давайте ему помогать.
— Нет, нельзя! Это не по правилам. Ну, впрочем, что ж, пожалуй, — согласился Коля, глядя на плаксивое выражение лица Пети.
Все рассыпались в разные стороны. Но напрасны были усердные обшариванья кустов, общие поиски за всеми скамеечками по дорожкам, — Лида не находилась нигде. Петя еле волочил ноги и совсем опустил нижнюю губу. Вышел из терпения и самый терпеливый — Коля.
— Что это она точно сквозь землю провалилась! В самом деле устали искать! Лида, где ты? Откликнись. Скажи одно словечко. Скажи: здесь, Лида.
— Зде-есь! — тихонечко и близко пропищал, пропел тоненький-тоненький голосок.
— Батюшки! Да она здесь где-то, — сказала Люба, оглядываясь вокруг. — Аксюша, ты, верно, знаешь, ты ее спрятала?
— И, матушка, Господь над тобой! Мы вот тут с няней разговором занялись. Видом не видали, слыхом не слыхали, — говорила, отмахиваясь обеими руками, Аксюша.
Новые усердные поиски и снова без всякого успеха.
— Да где же это она? Лида, скажи еще раз, где ты?
— Здесь!
Все повернулись как раз в противоположную сторону. Сквозь розовую юбку Лида разглядела — все стояли спиной. Мигом сдернула она широкую шляпу и вынырнула из-за скамьи…
— Здесь! — крикнула она и повисла, подпрыгнув, на спине Коли.
— Как? Что? Откуда?
— Я у Аксюши за юбкой сидела, — заявила, кружась по песку, Лида.
— За юбкой?! — с удивлением переспросила Зиночка. — Как же это? Ведь неловко.
— Ничуть не неловко! Отлично было! А вы никого не нашли, вам опять искать, — заявила Лида, подлетая к Пете.
— Мне искать?.. Опять искать! — начал Петя, и не успела Лида ответить, как губа у него совсем опустилась, глаза наполнились слезами и слезы закапали по щекам.
— Что вы? Что с вами?
— Петя, о чем же вы плачете? — с испугом спросила Любочка.
— Опять искать! — повторял, всхлипывая и сморкаясь, Петя. — Опять искать! M-n Dieu (Мой Бог)!
Зиночка, сощурившись и пожимая плечом, совсем как мамина знакомая дама, рассуждала с Колей о том, что в прятки играть в саду вовсе неловко, и предлагала свои любимые фанты.
— Посмотрите, ваш Петя плачет, — позвала ее Лида.
Услыхала, испугалась и подбежала толстая няня:
— Батюшки, красавчик мой! Кто вас обидел?
— Петя, что с тобой? — недовольно допрашивала Зиночка. — В саду, того и гляди, пройдет кто-нибудь! Перестань сейчас, как не стыдно! — добавила она строго.
Петя никому не отвечал, утирал слезы, всхлипывал и повторял: «Опять искать! M-n Dieu! (Мой Бог)!»
— Ну, послушайте, Петя, ну о чем же вы плачете? — говорил, успокаивая его, Коля. — Ведь Лида не знала. Лида поможет вам теперь спрятаться, а я буду искать вместо вас. Хорошо? — предлагал Коля.
— Я не хочу играть, я домой хочу, — проговорил Петя сквозь слезы.
— Право, я ведь не нарочно, — извинялась Лида.
— Ничего, он всегда такой, он у нас все плачет, — заявила Зиночка, пожимая плечом. — Мы пойдем домой, Петя, — обратилась она к брату, — но ты прежде перестанешь плакать и вытрешь глаза. А то они у тебя будут красные, и мне будет совестно идти с тобой. Раскланяйся хорошенько со всеми, и пойдем.
Петя, все еще всхлипывая и утираясь, обошел поочередно детей. Зиночка любезно протянула всем ручку в перчатке.
— До свидания. Вы ведь каждый день гуляете в парке?
— Да, да, — отвечали дети.
— Ну и мы тоже, — значит, увидимся. Тогда я покажу вам новую игру, меня гувернантка наша выучила. Даже большие гости играли в нее в прошлое воскресенье. А в прятки большие гости не играют никогда.
Зиночка еще раз кивнула головой и пошла по дорожке об руку с братом, а толстая няня, расцеловавшись с Аксюшей, заковыляла уточкой позади.
Папа вернулся из города так рано, обедать подали так скоро, а до обеда о стольких вещах нужно было потолковать, рассудить, что Лиде совсем не осталось времени заглянуть в перевод или присесть за фортепиано, за гаммы. Ну ничего, она еще, верно, после обеда успеет. А то, может быть, тетя и не спросит совсем. Уроки ведь старые. Может быть, ей сегодня во всем выйдет счастливый день.
За обедом Лиде непременно хотелось заговорить при тете про новых знакомых, рассказать ей про «милых детей». Лида знала, что, стоит только кого-нибудь побранить, тетя сейчас же непременно заметит.
— Какой он глупый! Правда, Коля? — спросила Лида за супом.
Коля занялся вкусной косточкой; он доставал вилкой мозг и не слыхал вопроса.
— Правда, он глупый, Коля? — повторила Лида.
— Кого это ты все бранишь, Лидочка? — отозвалась с другого конца стола тетя.
— Я не браню, тетя, а правда он такой, право!.. — затараторила Лида, захлебываясь супом и давясь словами. — Знаете, тот мальчик с девочкой, тетя, которые еще вам так понравились… Он такой толстый, смешной, этот мальчик, глупый, и притом плакса ужасный. А девочка будто большая, а сама маленькая-маленькая, меньше меня, я думаю.
— Что такое? Ничего не понимаю, — с удивлением сказала тетя. — Разве можно кушать и говорить вместе? Съешь прежде свой суп!
Коля управился с косточкой и подробно рассказал тете, как они встретились, познакомились и играли с детьми.
— Зиночка мне понравилась, умница, должно быть. А Петя бледный такой. Может быть, он больной, — заключил Коля.
Лида открыла было рот возражать, но тетя перебила ее.
— Все может быть, и все это прекрасно, — сказала она, — но я очень недовольна тем, что вы знакомитесь без меня. Хорошо, что на этот раз так случилось, дети попались, по-видимому, хорошие; но ведь мало ли кто может встретиться. Я положительно запрещаю вам заводить всякие новые знакомства без моего ведома. Необходимо, чтоб я прежде сама взглянула, не иначе. Надобности никакой нет, вас самих четверо, а от дурного знакомства бывает немало вреда.
Таким нравоучением закончился обед.
После обеда все собрались на прогулку. Вечер теплый, чудесный. Матрена снаряжает поздоровевшего Жени. Люба приготовила обруч, Коля — серсо: они будут играть в парке. Тетя растягивает машинкой коричневые новые перчатки и осторожно, пальчик за пальчиком, засовывает в них руку.
«Что это? И папа идет!..»
Лида совсем разогорчилась. Лидии счастливый день стал разом портиться. Она не успела приготовить французского перевода, не выучила урока музыки. Ее не берут гулять, а оставляют дома учиться. Вот они уходят. Лида расслышала, как зашлепали Матренины башмаки без каблуков, как хлопнула за нею балконная дверь. Они совсем ушли, совсем!..
«Какое это несчастье! Папа все не ходил, не ходил гулять, а вот теперь, как нарочно, пошел именно тогда, когда ей нельзя. Может быть, он там будет что-нибудь рассказывать им, и она не узнает».
