Да как же было не защищать тетю Тосю, когда она ежедневно потчевала нас просто дивными блюдами! Теперь мы уписывали за обедом то блинчики со сметаной, то ватрушки, то щавелевые щи, то… да всех ее вкусных выдумок не перечислишь.
Раньше картофельные очистки и прочие кухонные остатки просто выбрасывались на помойку, теперь они шли колхозным поросятам, а взамен мы получали творог и сметану.
Раньше малыши первых трех отрядов в свободное время бегали, прыгали и собирали цветочки, теперь они приносили полные панамки щавеля, сныти и кислицы.
Тетя Тося постоянно говорила: «Больше всего на свете хочу, чтобы у всех ребят налились и разрумянились щечки».
С тех пор завтрак, обед, полдник, ужин у нас подавались всегда вовремя, с точностью до двенадцати секунд.
Владимир Викторович каждый день ездил на велосипеде в Звенигород на почту; раз в три дня он разговаривал по телефону с Евгением Ивановичем. Сегодня он вернулся в полотняный городок взволнованный, весь в поту от быстрой езды.
— Новость, важная новость! — закричал он на всю площадь Радости и что-то шепнул подбежавшей Южке.
Я заметил, как та вздрогнула. Ее лицо моментально оживилось, потом помрачнело, сделалось сосредоточенно серьезным, опять оживилось.
— Валера, давай горн на общий сбор, — коротко приказала она.
Валера проиграл, и через пять минут все собрались в столовой. Сели на скамьи, тесно прижавшись друг к другу, нетерпеливо отмахиваясь от комаров.
Владимир Викторович встал напротив навеса и сказал:
— Товарищи, послезавтра к нам приедут семиклассники.
По-разному встретили эту новость ребята. Я заметил, как нахмурились Эдик и Саша, как переменились лица старших, как искренне улыбнулись младшие. И никто не остался равнодушным. С одной стороны, мы обрадовались: нашему полку прибудет, мы сможем придумывать новые игры и развлечения. А с другой стороны, мы боялись их приезда. И я понимал, почему боялись.
В Москве семиклассники не принимали никакого участия в подготовке к строительству городка. Им некогда было интересоваться, где проведут свои летние каникулы младшие — ведь они держали экзамены и все свободное время сидели за книжками и учили, учили, учили. Они дали слово Евгению Ивановичу и всей пионерской дружине, что сдадут экзамены только на «четыре» и на «пять». А Евгений Иванович сказал им, что, если они сдержат свое пионерское обещание, он достанет для них деньги на дальний туристский поход и сам поведет туристов.
И с тех пор семиклассники жили мечтой о своем будущем походе — выдержат экзамены, наденут рюкзаки за спины и зашагают по необозримым просторам нашей Родины, по городам и селам, по полям и лесам… Наши ребята знали это.
И вдруг выяснилось: вместо дальнего похода семиклассники едут к нам. Значит, их путешествие почему-то расстроилось.
Всей душой мы любили свой полотняный городок, который построили своими руками. Мы считали его самым лучшим, самым прекрасным городком в нашей стране.
Ну, а семиклассники?
Правильно ли они поймут первый закон «все можно»? Привыкнут ли к двенадцатисекундной точности второго закона? Станут ли они беспрекословно слушаться своих товарищей, да еще младших? Не будут ли смеяться над нашими порядками?
Вот почему лица многих ребят, сидевших сейчас в столовой, с каждой минутой вытягивались, делались все серьезнее.
Но, разумеется, мы и виду не покажем, что боимся приезда гостей.
Решили деятельно готовиться к встрече. Наши мальчики поставили на щиты два ряда палаток, вытесали из березовых поленьев беленькие ровные колышки, для веревочных оттяжек. Девочки сшили новые белые ромбики с синими цифрами номеров.
Так выросла вдоль свободного края площади Радости новая улица. У ее начала на столбике прибили дощечку с надписью: «Проспект Гагарина».
В день приезда семиклассников после тихого часа наши дозорные мальчики полезли на сосны, что росли по склону горы. Девочки отправились за цветами; маленькие букетики они расставили внутри новых палаток в стеклянных баночках, а большие букеты хотели поднести приезжим.
Наконец наступила долгожданная минута. Витя Панкин скатился с сосны с криком: «Идут! Идут!», пронесся по Туристской и Пионерской улицам и тут же снова полез на сосну…
Валера Шейкин выскочил из палатки и заиграл сбор.
И тотчас же палатки словно зашевелились, оттуда послышались нетерпеливые голоса. Все спешно стали переодеваться в парадную пионерскую форму.
Снова примчался Витя.
— Подходят! Подходят! — закричал он.
Валера вторично проиграл сбор, и через две минуты все, нарядные, подтянутые, выстроились на линейке на своих обычных местах.
Гости показались из-за склона горы с чемоданами в руках, с объемистыми рюкзаками за спинами. Их цепочка растянулась на полкилометра. Меня неприятно поразил неряшливый вид шедших впереди мальчиков. Девочки были в пестрых платьях, иные — в шароварах и ковбойках.
Приехавшие оставили свои вещи на площади Радости и гуськом, один за другим, направились к нам вдоль Туристской улицы.
Первым шагал вразвалку, держа руки за спиной, высокий, костлявый мальчик, с узкими приподнятыми бровями, с едва заметными, так они были тонки и крепко сжаты, губами.
Подойдя так же вразвалку к Южке, мальчик встал перед нею, небрежно выбросил руку из-за спины не то к шее, не то к уху и нехотя начал:
— Товарищ начальник штаба палаточного городка…
— Отставить рапорт! — как топором отрубила Южка.
Семиклассники опешили. Кое-кто из них подтянулся, поправил ковбойку, ремень на поясе, провел рукой по волосам…
Узкобровый вздрогнул, вскинул на Южку черные и злые глаза. А Южка впилась в него своими такими же черными и блестящими глазами.
Несколько секунд при полном молчании ста шести зрителей продолжался этот поединок глаз, и мальчик не выдержал, опустил голову и как-то весь сжался и поник.
— Не позорь свой класс, — шепнула стоявшая сзади него высокая белокурая девочка в очках.
Узкобровый с усилием выпрямился, приставил руку к виску и заговорил резким, меняющимся баском:
— Товарищ начальник штаба городка…
— Отставить рапорт! — вторично отрубила Южка и встряхнула косой.
Снова вспыхнул поединок двух пар черных глаз. «Ну, уж это она зря придирается, — подумал я. — Мальчик по всем правилам начал рапортовать».
— Галстуки надо повязать, — негромко подсказала Южка.
Семиклассники смешались. Им пришлось вернуться на площадь Радости, спешно перетрясти имущество.
А мы по-прежнему неподвижно и молча стояли двумя шеренгами и ждали. Многие сурово и осуждающе глядели на оплошавших.
Наконец семиклассники цепочкой двинулись вперед. Теперь узкобровый мальчик отдал рапорт по всем правилам.
Все наши громко проскандировали заранее приготовленное приветливое: «Здрав-ствуй-те!» Маленькие девочки с улыбками преподнесли букеты цветов и залепетали, заикаясь и краснея:
— Поздравляем с благополучным окончанием экзаменов.
Южка дала команду разойтись.
— Покажите нам скорее, где мы будем работать в колхозе, — обратился узкобровый к Владимиру Викторовичу. Он рассказал, почему семиклассники очутились у нас. Оказывается, Евгений Иванович после экзаменов сказал им: «Хотите отправиться в дальний поход — сами должны заработать деньги».
Вот они и приехали, собираясь весь июнь усердно потрудиться на колхозных полях.
— Работами в колхозе распоряжается главный агроном Валера Шейкин, — холодно сказал начальник городка, — обратитесь к нему. Но поведет он вас на поле только завтра в девять ноль-ноль. Сейчас устраивайтесь, а потом подойдите к моей палатке: Пионерская улица, номер один.
Через десять минут семиклассники уже уселись вокруг Владимира Викторовича. Я подошел послушать их беседу.
— Учтите, товарищи, — разъяснял начальник городка, — разговариваю с вами сейчас я, а не члены штаба и разговариваю только потому, что вы хорошо знакомы с зимними порядками в интернате и совсем не знаете законов нашего городка.
И он начал подробно рассказывать, как построена жизнь в нашем городке, какие у нас законы. Семиклассники слушали его молча.
— Вопросы будут? — спросил Владимир Викторович.
Удручающее молчание было ответом.
— Неужели. больше чем на двенадцать секунд нельзя опаздывать? — спросила, наконец, высокая девочка в очках.
— Да, если опоздаете, получите выговор, — хладнокровно подтвердил Владимир Викторович, — а после трех нарушений правил вас вызовут в штаб.
— Ну и пускай вызовут! — презрительно пожал плечами узкобровый.
— Пускай вызовут, — поддакнул кто-то из мальчиков.
— Пускай вызовут! — сказал Владимир Викторович, но совершенно иным тоном.
