— Папа, папа, он заплакал! — закричал Мальчик. — Полосатик, Полосатик!.. — Мальчик ухватил его за шею и стал вытаскивать из-под теплого брюха матери.
— Бросай, бросай! — прикрикнул на Мальчика Пастух. — Он совсем слабый. Пускай лежит.
Мальчик сразу же отпустил Полосатика, и тот быстренько спрятался в снежную ямку, которая образовалась от его лежания под брюхом матери.
Когда Мальчик с Пастухом ушли, вернулся отец. «Дзынь-динь, дзынь-динь», — приговаривал колокольчик, когда отец наклонял тяжелую голову с огромными рогами, чтоб лизнуть мать, или когда расшвыривал копытом снег, расширяя ямку, где зеленел ягель. На Полосатика отец не обращал никакого внимания, даже не глядел в его сторону, но это нисколько не обижало его. Он был доволен, что мать не толкает его коленом, не требует, чтоб он высовывал на холод нос и смотрел на отца, и тихонько лежал в своем снежном ложе, согретый ее большим телом, и с наслаждением посасывал тепловатую вкусную жидкость.
Наступила ночь, Полосатик уснул. А утром его разбудила мать. Она стояла над ним, опустившись на передние колени, тыкалась в него носом и губами и просила, чтоб он поднялся и посмотрел на место, где родился и где они живут. Когда он вставал, у него сильно дрожали ноги, голова болталась и тянула вниз, но мать поднималась вместе с ним, подставив ему свой бок и поддерживая его под шею широкой щекой.
И он не упал, а благополучно встал, даже сделал несколько шатких шажков и замер, привалясь к груди матери. И удивился всему, что вдруг увидел.
А увидел он узкую долину, высокие сопки кругом, три палатки, дымившие трубами, много снега и много-много оленей, олених и оленят. Если не считать их окраски, то все олени были похожи на его отца, только ни у кого из них не было таких больших рогов и колокольчиков на шее, все оленихи были похожи на его мать, только никто из них не имел такой ярко-рыжей шерсти, а все оленята были малы, и у них были тонкие противные ноги.
Они стояли рядышком — он и его мать. Она облизывала языком его спину, лоб, щеки и рассказывала ему, что начинается весна, уже наступил апрель, скоро стает снег, зазеленеют сопки и деревья, будет много солнца, ягеля, тепла. Она говорила ему, чтоб он запомнил эту долину: и она сама, и его отец тоже родились здесь, среди этих сопок их родина, каждый год в апреле их стадо приходит сюда и здесь рождаются новые дети. Но скоро, говорила она, они уйдут отсюда, потому что в долине осталось мало ягеля, а без ягеля они не могут жить.
— Эй, эй! Зови ветеринара сюда! Важенке одной помочь нужно, — закричал на всю долину чей-то голос.
Прямо на них бежал Пастух, но не тот, что приходил с Мальчиком, а совсем другой. Он бежал, щелкая кнутом по снегу, страшным голосом орал:
— Эй, эй!.. Холера в бок!..
Полосатик снова испугался крика и пощелкивания кнута, задрожал, закачался на тонких ногах и плотнее прижался к матери. Пастух пронесся мимо них, а мать стала объяснять Полосатику, что никогда не следует бояться Человека, бояться надо только волка и росомаху и поскорей удирать от них, чтоб, не дай бог, не попасть им в зубы. Зная, что он еще не представляет, какой из себя волк, она попыталась голосом изобразить, как он воет, но у нее ничего не получилось — вместо воя из горла вырвалось какое-то булькание. Тогда она сказала, что волки похожи на собак, и показала ему на собак, мирно бродивших возле палаток. И тут же объяснила, что собак не следует бояться.
Дни побежали быстро, и каждый новый день приносил Полосатику что-то очень интересное. К нему все время прибегал Мальчик.
— Полосатик, Полосатик! — кричал ему издали Мальчик. — Угадай, что дам?
Он уже не боялся Мальчика, смело шел ему навстречу и вытягивал губы, наперед зная, что Мальчик несет ему сахар, или галету, или сгущенное молоко в голубой баночке, которую прячет за спиной.
— На, Полосатик, на! — говорил Мальчик, угощая его чем-нибудь вкусным.
Мальчик нравился Полосатику. У него были странные, совсем узкие глаза, смешно приплюснутый носик и очень теплые руки, которыми он, скинув рукавички, чесал Полосатика за ушами.
Мальчик любил сидеть на спине у Полосатика, но для этого Полосатику нужно было прилечь на снег.
— Ложись, ложись! — говорил Мальчик, обхватывая его руками за шею.
Полосатик подгибал ноги, опускался на снег, и Мальчик быстро взбирался на него верхом. Полосатику нелегко было держать Мальчика. Иногда Мальчик больно пинал его ногами в бока, особенно, когда кричал: «Хо-хо, поехали!», но он терпел, чтоб не обидеть Мальчика.
Правда, подняться на ноги, держа на себе Мальчика, Полосатик не мог, у него не хватало сил, потому он смирно лежал, а Мальчик подпрыгивал на его спине и кричал: «Хо-хо, поехали!».
Но однажды Мальчик все-таки потребовал, чтоб он встал. Начал дергать его за уши, молотить по спине кулачками и кричать: «Вставай, вставай!». Полосатик собрался с духом, поднатужился и удачно поднялся на полусогнутых ногах. «Хо-хо!» — радовался Мальчик. И все же он не устоял, они упали вместе с Мальчиком и раскатились в разные стороны. Мальчик громко заплакал и побежал к палаткам, а Полосатик остался лежать на снегу, ожидая, когда перестанет болеть подкосившаяся нога.
Вскоре опять прибежал Мальчик.
— Полосатик, Полосатик, смотри, что дам! — говорил ему Мальчик, садясь возле него на снег. — Сахар дам! Бери сахар, больше не будем верхом ездить.
Иногда с Мальчиком приходил Пастух, тот, что первый назвал его Полосатиком. Пастух трепал его рукой по шее, весело спрашивал:
— Как твои дела, Полосатик? Растем понемногу?
Этот Пастух тоже нравился Полосатику. У него были такие же, как у Мальчика, узкие глаза и такие же теплые руки.
Но больше всех Полосатику нравились его отец и мать. Он уже понимал, что его мать — самая красивая олениха, а отец — самый сильный олень, и гордился этим.
Однажды был такой случай. Когда отец отправился по каким-то своим делам, к ним подошел незнакомый олень. С виду он был такой же крепкий, как отец, носил такие же тяжелые рога и колокольчик на шее. Только шерсть у него была черная и чересчур лохматая на ногах.
Полосатик видел, как черный олень, такой важный и надутый, подошел к матери и лизнул ее в нос. Мать отвернулась от него, но черный снова лизнул ее. Он вытянул шею и уже хотел обнять ее своей шеей, но тут вернулся отец, и началась драка. Отец и черный олень выбросили вперед рога и стали драться рогами. Рога сильно стучали, а колокольчики все время вызванивали «дзынь-динь, дзынь-динь». Потом рога их спутались, зацепились друг за дружку, так, что они уже не могли их разнять.
Отец начал крепко мотать головой и теснить рогами черного оленя. Тот пятился назад, стараясь выдернуть и спасти свои рога. Ему это удалось, и он, спотыкаясь, побежал прочь, а отец вернулся к матери и сам обнял ее своей сильной бородатой шеей.
Полосатику понравилось, как дрался отец. И когда на другой день возле них опять появился черный олень и лизнул его мать, Полосатик подбежал и с разгону ткнулся ему в бок. Черный подпрыгнул с испугу, хотел боднуть рогом Полосатика, но тот успел вовремя отскочить. А черный разозлился, надулся и ушел.
Вот так и жил Полосатик в долине среди сопок, и жить в общем-то было весело. У него был самый сильный отец, самая красивая мать, был Мальчик с теплыми руками и целая куча друзей — молодых олешков. С олешками он бегал по долине, они толкались боками, меряясь силой, а иногда он даже норовил боднуть их своим безрогим лбом.
Еще веселее стало, когда появилось солнце. За две недели, что он родился, оно еще ни разу не выходило. И вдруг сверху полилось что-то желтое и колючее, у Полосатика защипало в глазах, и он сразу ослеп. Он немножко испугался, но мать, успокоила его, сказав, что это солнце, все давно его ждут и теперь совсем мало осталось до лета. И еще сказала, что это пока не настоящее солнце — настоящее загорится, когда с неба уйдут все облака, даже самые тоненькие, вот тогда они, наверно, и покинут долину.
Полосатик быстро привык к солнцу и, бегая по долине, часто задирал голову, чтоб узнать, скоро ли оно станет настоящим.
И вот началось настоящее солнце. Полосатик проснулся раньше всех и увидел его за далекой-далекой сопкой. Оно было круглое, над ним горел костер, похожий на костры, какие пастухи разводят на ночь на снегу, чтоб теплее было оленям, а сопка, над которой оно висело, была желтая-желтая. Полосатик подхватился на ноги и побежал к солнцу.
Он долго бежал по сопкам, по ложбинам, а солнце шло ему навстречу. В одном лесу оно распалось на много маленьких солнышек, желтыми кружочками повисло на заснеженных деревьях, рассыпалось по снегу меж стволами. Полосатик стал гоняться за желтыми кружочками, подпрыгивал, норовя губами сорвать их с веток. Кружочки убегали от него, тоже подпрыгивали, качались на ветках, и с веток на него сыпался снег.
