Искушение было так велико, что Даша остановилась в раздумье: сесть разве в трамвай да махнуть на лыжную станцию?
Трамвай звякнул и тронулся. Даша не успела вскочить на подножку.
«Не сегодня, — сказала себе Даша, — но в следующий выходной обязательно».
В деревянной будке она предъявила документ, миновала занесенный снегом двор и вошла в госпиталь. Она остановилась у двери, привыкая после яркого утреннего света к полумраку, в котором не различала предметы, а когда привыкла, разглядела в глубине вестибюля девушку. Девушка лениво и медленно снимала перед зеркалом халат. Она увидела в зеркале Дашу и обернулась. У девушки было бледное худенькое лицо, подстриженные скобкой волосы и темные блестящие глаза.
— Другие продежурят ночь и хоть бы что, — сказала девушка, — а мне всегда утром хочется спать. Как бы приучиться не киснуть после дежурства?
Даша не знала, что посоветовать, и сочувственно вздохнула. Девушка сложила халат.
— Если вам нужен главврач, придется подождать.
— Мне нужен политрук.
— Ах, досада! Политрука тоже нет. Вы слишком рано пришли.
Она надела пальто и покосилась на Дашу.
— Будете ждать?
— Буду, — терпеливо ответила Даша, садясь на деревянный диван. — Я не могу придти в другое время.
— Дело важное? — спросила девушка, берясь за дверную ручку.
— Да.
— Ну что же, — покорным тоном сказала девушка, — придется задержаться, если важное. — Она села рядом с Дашей на деревянный диван и откинулась на спинку. — Рассказывайте. Я политруку помогаю по культчасти, — объяснила она.
Даше понравилась черноглазая девушка с быстрой мальчишеской фигурой и темными волосами, подстриженными скобочкой.
«Хорошо именно с ней сначала поговорить, — решила Даша. — Жаль, она устала, бедняжка».
— Я учительница, — сказала Даша.
— Учительница? — переспросила девушка, недоверчиво осматривая Дашу. — Уж слишком вы… — Она запнулась и добавила: — Я думала — пионервожатая.
Даша покраснела.
— Я учительница, — повторила она сдержанно, чувствуя, все же симпатию к этой темноглазой девушке, с прямым и любопытным взглядом. — Из шестьсот седьмой женской школы. Здесь недалеко.
Девушка удивленно и радостно посмотрела на Дашу.
— Слушайте! Из шестьсот седьмой? Так, может быть, вы Дарья Леонидовна?
— Странно. Как вы догадались?
— Догадалась? — вскричала девушка, и Даша уловила какие-то знакомые и милые нотки в ее голосе. — Удивительно, что я вас сразу не узнала. Наталка нам с мамой уши про вас прожужжала. Она вас в точности описала. И волосы и глаза. Мама говорит, вы на них замечательно влияете. А я — Катя Тихонова.
Темноглазая худенькая Катя была совсем не похожа на сестру, но Даша узнала в ее взгляде и тоне Наташину открытость и доверчивость.
— Вот как хорошо получилось! — обрадованно сказала Даша. — Вы, наверно, нам поможете.
— Ну, конечно, помогу. Конечно. Рассказывайте, — торопливо заговорила Катя, испытывая непонятное смущение.
Даша на вид ничем не отличалась от многих Катиных подруг, но она была учительницей, а Катя совсем еще недавно вставала, здороваясь с учительницами.
И даже теперь ей почему-то стало не очень удобно сидеть рядом с Дарьей Леонидовной, и она больше не откидывалась на спинку дивана.
— Рассказывайте, пожалуйста, — вежливо сказала Катя.
— В седьмом «А», — начала рассказывать Даша, — где учится ваша сестра, я руководительница. Мы часто разговариваем с девочками.
— Знаю, знаю, — перебила Катя, — Наталка говорила.
— В седьмом «А» серьезные девочки, — продолжала Даша.
Но Катя снова перебила:
— Ну, уж про Наталку этого сказать нельзя. Какая же она серьезная?
— Именно серьезная, — мягко, но настойчиво возразила Даша. — Знаете, Катя, — сказала она просто и искренне: — идет война. Мы хотим сегодня же помогать фронту. Мы не хотим откладывать на завтра.
— Понимаю. — Катя задумалась. — Конечно, вы можете работать у нас в госпитале. Например, читать в палатах, писать письма и мало ли еще что… Да, вот какой случай… — Катя понизила голос, хотя они были вдвоем в вестибюле на деревянном диване. — В моей палате один паренек скоро выписывается, я за него беспокоюсь очень. Первые дни, когда человек выпишется из госпиталя, самые трудные. Ему кажется, что он уж ничего не может, если к старому вернуться нельзя. Я вижу, его надо настроить, чтоб он вышел из госпиталя и знал: вот что я теперь буду делать. Он способный. Как вы думаете, Дарья Леонидовна, если бы с ним сейчас начать заниматься? Например, математику повторять за семилетку.
«Кто с ним может заниматься? — прикинула Даша в уме. — Валя Кесарева, Женя Спивак, Наташа. Диктант провести и Маня Шепелева сумеет».
— Никаких сомнений, — согласилась Даша с горячностью. — Катя, как удачно я к вам пришла!
— Очень, очень удачно, — подтвердила Катя.
Она вообразила, как через несколько лет встретит молодого известного ученого и ученый скажет: «Сестра Катя! Спасибо вам за то, что вы подсказали мне дорогу. Я вполне счастлив. А началось все с того, что седьмой «А» взял надо мной шефство».
— Они сумеют? — с опаской спросила Катя. — Все-таки они еще не очень взрослые.
— Совсем не взрослые, — согласилась Даша, — но я буду им помогать. Кроме того, уж если они возьмутся, будут стараться. А самое главное, — сказала Даша уверенно, — ему это нужно. Значит, сумеют.
«Молодец! — решила Катя. — Недаром в нее Наталка влюбилась».
— Я так рада, что встретилась с вами! — призналась Катя. — Даже спать расхотела.
Даша снова узнала в Кате Наташину сестру, хотя они выглядели совсем непохожими.
Она сказала, вставая: — Нет, вы идите все-таки спать.
Девушки пожали друг другу руки и расстались, довольные встречей, которой так удачно начался сегодняшний день.
«Вот как люди работают, — думала Даша. — Ночь работает, день работает. Не то что я…»
Подумав так, Даша направилась в читальню, чтобы заниматься там до двух часов, когда закончатся в школе уроки.
Она разложила на столе книги. Даша любила, чтобы книг было много. Непрочитанные страницы вызывали в ней веселую жадность.
Она составила план уроков и исписала мелким, бисерным почерком несколько страничек тетради.
Даша представила ответы учениц. Каждая отвечала по-своему, но все одинаково хорошо. Урок был красив, в нем трепетало вдохновение. Незримые нити тянулись от Пушкина к суровым и трудным дням.
«…Да здравствует разум!.. Да скроется тьма!»
Даша закрыла книгу. Пора в школу. Завтра может получиться не совсем так, но Пушкин к ним придет, мудрый и ясный.
«… Ты, солнце святое, гори!»
Даша пошла в школу походкой счастливого человека, привыкшего ежедневно открывать сокровища. «Я добьюсь, — думала Даша, — может быть не так ещё скоро, — но добьюсь, чтоб седьмой «А» стал классом имени Зои. Он будет по-настоящему Зонным классом».
Даша вошла в учительскую. И Зинаида Рафаиловна сообщила ей невеселую новость:
— Ваш седьмой «А» сегодня опять отличился.
— Что произошло? — упавшим голосом спросила Даша.
— Произошло то, что во время урока исчезла немая карта. Я не могла проводить опрос.
— Но как? Каким образом? — горестно воскликнула Даша.
Зинаида Рафаиловна подняла белые брови, с участием наблюдая за Дашей.
— Пожалуй, не так уж страшно. Пожалуй, урок не совсем пропал. Вы все узнаете от Наташи Тихоновой. Она явно замешана в этой истории.
История произошла так.
Дежурные назначались по партам. Перед уроками староста объявлял очередной парте: «Сегодня, дежурите вы», и подружки во время перемен энергично выпроваживали всех из класса, настежь открывали форточки, вытирали мокрой тряпкой доску, особенно тщательно для Захара Петровича, приносили из учительской пособия и весь день были суетливо и весело заняты.
На этот раз, как обычно, Валя Кесарева сказала:
— Сегодня дежурные вы.
Дежурила парта Наташи и Таси.
— Вот и хорошо! — обрадовалась Тася. — По крайней мере не надо в перемены в коридор выходить и можно все повторить перед уроком.
У Таси выдался надиво удачный день. Утром Надежда Федоровна заявила:
— Будем писать папе письмо. Расскажем каждый про себя. Тася, кажется, у тебя очень наладились дела?
— Очень, мама, — без излишней скромности согласилась Тася.
На самом деле кое-что не совсем еще наладилось. Например, у Захара Петровича она была на заметке. Заглянув однажды через его плечо в известную всем записную книжку учителя, Тася увидела против своей фамилии жирный вопросительный знак. Сегодня должна была решиться Тасина участь. И решилась она великолепно. При общем молчании Тася без запинки повторила вчерашний Валин урок, не перепутала ни одного икса и игрека, раскрыла скобки, перенесла все известные в одну часть уравнения, а все неизвестные в другую и моментально сделала приведение подобных членов. Сделала и подумала: «Оказывается, совсем легко».
