— Что у нас тут? — спросил он его.
— Да ничего, — сказал тот. — Сдаюсь. А Грина уже терзали болельщики.
— Гринчик, ты чудо! — ахала Лида.
— Кто же мог знать? — твердил Шикоз. Раздвинув ребят, подошел Александр Сергеевич.
— Поздравляю, Грин.
Он пожал ему руку и, выйдя из окружения, позвал Петю.
— Сбегай на кухню. Скажи поварам, чтобы они для победителя приготовили королевский пирог.
* * *
Как только в палатах потушили свет, Грин перебрался в постель к Сашке Шикову.
— Саша, мне надо с тобой поговорить. Только если я скажу что-нибудь… Ну, в общем какую-нибудь чепуху, ты не будешь смеяться?
— А ты не говори чепухи.
— Нет, я хочу сказать об очень важном. Только ты все равно не смейся, ладно?
— Хорошо.
— Вот скажи мне… Ну вот, если тебе нравится человек, а он не знает об этом… Как ему сказать?
— Проще простого.
— Да, но если этот человек — девочка?
— Если девочка? Не знаю, Грин. Я вот тоже никак не скажу.
— И ты с ней давно знаком?
— Давно. Уже три года.
— И никак не скажешь?
— Никак.
— А может, ей записку написать? Ты напиши, а я отнесу.
— Нет, Грин. Я так не хочу.
— Скажи, Саша, а Морозов дружит с Лидой?
— Да.
— А тебе Лида нравится?
Сашка не ответил. Грин поднялся на локтях и посмотрел ему в лицо. Сашка лежал, плотно сжав губы, не сводя глаз с какой-то невидимой Грину точки.
— А, — догадался Грин.
Он осторожно вылез из-под одеяла и ушел к себе. Больше они не разговаривали, но Грин, прислушиваясь к затаенному дыханию Шикова, знал, что тот не спит. Они долго не спали в ту ночь.
Глава девятая
Вечером начальник лагеря предупредил ребят:
— Чтоб завтра ни одного замечания. Набедокурите — отменю банкет. Так и знайте.
Ложась спать, ребята договорились вести себя пай-мальчиками. А утром Грин не явился на линейку. Вспомнили, что на зарядке его тоже не было. Кинулись на дачу: чемодан оказался на месте.
— Плакал ваш банкет, — серьезно сказал начальник лагеря. — Где парень?
Этого никто не знал. Начальник встревожился.
— Искать надо.
— Придет, — уверенно сказал Александр Сергеевич. — Пусть ребята идут завтракать. Я на горки схожу.
Грин явился в столовую, когда мальчишки допивали чай.
— Где был? — поднялся ему навстречу начальник.
Грин улыбнулся.
— Где ты был?! — Голос у начальника сорвался на крик.
Грин испуганно поежился и ткнул в окно.
— Там.
Жест получился забавным, и ребята засмеялись.
— Прекрати комедию, — тихо сказал начальник. — Где там?
— На горках он был, — сказал, входя, Александр Сергеевич.
— В такую рань?
— Но ведь это же Грин, — вставил Морозов.
— Банкет отменяется. — Начальник лагеря пошел из столовой. — Александр Сергеевич, зайдите ко мне.
Ребята остались одни.
— Ну, Грин, если банкет отменят, темную устроим, — сказал Тарасов.
— За такое можно и светлую, — пообещал Шиков. — Зачем тебя на горки носило?
— Он с большого трамплина прыгает, — сказал Петя.
— Ну и как? — заинтересовался Шиков. Грин опустил голову.
— Лыжи сломал. Я и опоздал поэтому.
— Я же говорю, темной не миновать, — повторил Тарасов.
— Ну хватит, — Морозов подошел к вешалке, оделся. — Кто Грина тронет, будет иметь дело со мной. Идемте к начальству.
* * *
Взрослые на банкет не допускались. Распорядителем начальник лагеря назначил Морозова. Тот усадил ребят, сказал пышную речь во славу повара, и пир начался.
Великолепие стола Грина не обрадовало. Он не знал точно, как обращаться с тортами и пирожными, не разбирался в очередности блюд и имел смутное представление о том, что можно резать ножом, а что нельзя.
Морозов отвел ему место между Таней и Лидой. Сидели очень тесно. Боясь коснуться Лидиной ноги, Грин весь вечер держал правую ногу на весу. Ребята приступили к ужину, а Грин, глотая слюнки, мучился над проблемами этикета. Чтобы как-то обезопасить себя, он тихо сказал Лиде:
— Я, наверное, сейчас буду есть страшно некультурно.
Лида с удивлением посмотрела на него и улыбнулась. Грин заметил, что сидящий напротив Флит отложил вилку и уставился ему в рот, ожидая, когда Грин начнет есть некультурно.
Красный от смущения и досады, Грин схватил кусок торта, разломил его руками пополам и в два приема, давясь, как гусак, проглотил обе половинки. Грину даже аплодировали. Больше, однако, он не отважился взять что-либо и сидел, голодный, несчастный, запивая горе чаем.
После ужина ребята собрались в клубе, где устроили танцы и почту. Танцевать Грин не умел и написал только одно письмо. Он сунул его почтальону и тут же ушел на улицу. Было темно. Свет из окон длинными уродливыми косяками падал на чистый снег, продирался сквозь гребенку забора и полосатый, как тигр, крадучись, уползал в лес.
Ступая по самой кромке оконного отсветь, Грин пошел на поляну, где в первый день лагерной жизни играл в следопыта. Посреди поляны малыши построили снежную крепость. Грин стал ходить вокруг нее, обивая выступы. Вдруг ему почудились шаги. Грин отбежал к елям и спрятался в тень.
На поляну вышла девочка.
— Лида? — позвал Грин.
— Саша?
У Грина болезненно сжалось сердце. Он вышел на свет.
— Это я, — сказал он.
Лида близоруко сощурила глаза.
— Ах, это ты, Грин! — В ее голосе прозвенело раздражение. — Какую глупую записку ты написал!
— Лида, — сказал Грин. — Я хочу тебе сказать… Мы ведь завтра уезжаем. Лида, я не Грин. Меня зовут Сережей.
— Сережей?
— Да, Сережей. — Грин посмотрел ей прямо в глаза. — Это гадко лгать, правда?
Конечно, но ты напрасно сказал мне свое имя. Грин — это романтично! А Сережа?.. — Лида пожала плечами.
Грин вспыхнул.
— Эх, ты! А я думал, что ты хорошая! А ты красивая но злая. Даже Сашка боится тебя.
— Шиков?
— А кто же еще! Он целых три года не может сказать, что хочет дружить с тобой.
— Гринчик, какой ты еще маленький! Но ты скажи своему Сашке, что он дурак.
— Почему?
— Почему, почему!..
— Постой! — догадался Грин. — А как же Морозов?
— Ну что вы пристали ко мне с Морозовым? Я с ним дружу, но это совсем другое. Гринчик, милый, ты не обижайся. Ведь мы с тобой друзья, правда?
Лида нетерпеливо поправила шапочку.
— Ну, я пойду, Сережа. Там танцуют.
— Иди. Лида медлила.
— Дай мне твой телефон, — сказала она наконец.
— У нас нет телефона.
Тогда адрес.
— Пожалуйста. Дмитровская, пятнадцать, тридцать три.
— Дмитровская, пятнадцать, тридцать три, — быстро повторила Лида, и Грин понял, что адрес она спросила из вежливости, что через минуту она забудет его.
Последнее
В палате было пусто. В углу стояли сложенные раскладушки, чемоданы, на двери висело осиротевшее расписание дежурных. В палату заглянул Александр Сергеевич.
— Грин, чьи у тебя лыжи?
— Петины.
— Сдавай скорее! Звонили из города: машины в пути.
— Я сейчас! — Грин торопливо, через ряд, шнуровал лыжный ботинок.
На горках никого не было. Грин стоял над трамплином и раскатывал лыжи. Сколько раз он падал здесь? Грину было досадно, что его никто не видит сейчас. Вдруг из-за холма, шлепая короткими лыжами, выполз карапуз. Грин обрадовался. Пусть посмотрит хоть этот лопоухий. Но лопоухий, увидав незнакомца, повернул назад.
— Не везет, — усмехнулся Грин.
Он отставил палки и шагнул вперед.
Короткий посвист ветра, прыжок — и неуловимое мгновение полета.
— Вот как надо! — подмигнул Грин сам себе. Он забрался на гору. Победу нужно было закрепить. И вдруг ему сделалось страшно. А что, если он упадет и все повторится? Падения, бесконечные падения. Чем больше он думал, тем сильнее был страх, и он уже не мог не повторить прыжка.
— Ай да мы! — засмеялся он радостно, когда лыжи после короткого полета унесли его к рыжей незамерзшей речушке.
* * *
В лагере волновались.
Машины ревели моторами. Ребята нетерпеливо льнули к окнам, а Грин все еще не появлялся.
— Так где же он? — возмущался Александр Сергеевич.
— Придется искать. — Начальник был зловеще спокоен.
— Идет! — крикнул вдруг Шиков.
Грин выскочил из леса и бежал к дачке.
— Грин! Сюда! Твои вещи в автобусе! — замахал руками Александр Сергеевич.
Грин подбежал.
— Простите… я сейчас. — Он сбросил лыжи, сел на снег и стал расшнуровывать ботинки. Ему подали другие.
— Где ты был? — спросил Александр Сергеевич.
— Неважно, — махнул рукой начальник. — Наконец-то всему этому конец.
— Я прыгал с трамплина, — сказал Грин. — И знаете, я не упал. Два раза прыгнул и не упал.
— Поехали, поехали! — торопил шофер.
