Света начала нажимать на кнопки, но Веня вдруг неловко махнул рукой, и трубка улетела Мише под ноги. Тот раздражённо пнул её, чтобы не мешалась в педалях.
— Ой! — сказал Веня и рассмеялся. — Теперь не достанешь!
— Ну ты вообще медведь! — возмутилась Света.
Ей стало обидно, что её новенький мобильник валяется на грязном полу машины, а Веня хохочет, будто сделал что-то до ужаса остроумное. И ведь не извинился даже!
— Я медведь, а ты коза, — заливался Веня.
— Тише ты! — оборвал его Миша. — Сейчас КПП.
Веня мгновенно стал серьёзным.
— Вы что, гаишников испугались? — съехидничала Света.
Она здорово разозлилась на Веню. И за телефон, и за козу.
— Наркотики везёте? Или машина ворованная?
— Вот дура! — сквозь зубы процедил Веня.
— Сейчас посмотрим, кто дурее! — огрызнулась она, открыла своё окно и прижалась вплотную к двери. — Дяденьки полицейские!
Дяденьки полицейские Свету, конечно, не услышали. Они стояли ещё довольно далеко. Зато услышал Миша. Он чуть-чуть сбавил скорость и коротко приказал:
— Заткни её!
Света даже не успела испугаться. Веня спокойно кивнул и с той же дурашливой улыбкой резко ударил её под ребра.
На какое-то время окружающий мир перестал существовать. Он весь превратился в боль и острое желание дышать.
Когда она снова смогла дышать и воспринимать то, что вокруг, Света увидела, что окно с её стороны закрыто, а КПП остался далеко позади.
— Вы что? — хрипло спросила она. — С ума сошли? Остановите машину! Сейчас же!
— Ещё что-нибудь? — хохотнул Веня.
Теперь-то Света видела, что никакой он не весёлый и симпатичный. Он — омерзительный, жестокий и глумливый отморозок. А Миша — тот ещё хуже. Потому что старше и потому что он приказал её «заткнуть».
— Кажется, пора твоему хахалю звонить, — заявил Миша.
Чуть сбавив скорость, он наклонился и поднял Светин телефон.
— Ну здорово! — выдал он в трубку, и от его голоса Свету замутило. — Узнаешь? Слышу — узнаешь. И номерок тоже, да? Не узнаешь? Странно! Ну ничего, сейчас разберёшься. Значит, что ты нам должен, ты в курсе. А что не хочешь отдавать — в курсе мы. Короче так. У нас твоя краля. Какая? А та, которая к тебе в гости со всех ног летела. Нет, не рыжая. Чёрная. От горя, что ты её выручать не спешишь. С её мобильника и звоню, кстати. В общем — хочешь её целой назад получить, гони долг. Не отдашь… Ну сам понимаешь… Да что ты заладил — какая краля? У тебя их мильён? Света-конфета! Не знаешь Свету?
Миша включил громкую связь.
И Света услышала абсолютно равнодушный Валеркин голос:
— Да не должен я вам ничего. И никакую Свету не знаю.
От этих слов её обожгла боль в тысячу раз сильнее, чем от удара под ребра.
— Предатель! — вскрикнула она, хрипло и страшно.
Всё, что происходило потом, Света воспринимала не целиком. Словно какие-то куски реальности пробивались сквозь глухую муть, поднявшуюся перед глазами и застилавшую уши. Света не слышала, чем закончился разговор с Валеркой. И о чём после спорили приятели-отморозки — тоже. Она смотрела на грязный снег, вылетавший из-под колёс, и больше всего на свете хотела оказаться на этом снегу. Потому что он холодный, он влажный и, самое главное, он — не в машине.
— А за нами хвост! — крикнул Веня.
То ли его голос прозвучал слишком громко, то ли Света пришла в себя, но эти слова она услышала и поняла.
— Сдурел ты со своими киношками про ментов! — фыркнул Миша.
— Да не, ты глянь! Дорога пустая, а вон тот «Форд» от самого КПП след в след пилит.
— Сейчас проверим, хвост или не хвост! — успокоил Миша.
И резко повернул направо. Туда, где едва заметно темнела просёлочная дорога.
Машину рвануло вбок. Взвизгнули тормоза. Дико заорал Веня.
На этом Светина реальность снова исчезла.
* * *
Она очнулась в незнакомой комнате с высоким потолком. В глаза бил яркий свет. Во рту было горько и так сухо, что язык еле двигался.
Света чуть-чуть повернула голову и увидела маму.
Мама сидела на стуле, прикрыв глаза, и едва заметно шевелила губами. Лицо у неё было очень бледным, изрезанным незнакомыми острыми морщинками. Волосы, обычно аккуратно собранные в причёску, мама заколола кое-как. Одна прядь выбилась из узла и опускалась вдоль маминого лица… Почти совсем седая.
— Мамочка! — испуганно прохрипела Света.
Мама открыла глаза и обхватила Светину руку горячими ладонями.
— Доченька, живая, — прошептала она, будто не веря.
— Где мы? — спросила Света.
— В больнице, — объяснила мама. — В очень хорошей больнице. Доктор у тебя замечательный. Операцию сделал. Все осколки удалил. Теперь всё будет хорошо.
— Какие осколки? — растерялась Света.
— А ты не помнишь? — спросила мама и тут же успокаивающе заворковала. — Ну и не надо такое помнить. Теперь главное — выздоравливать. Может, ты попить хочешь?
Света осторожно кивнула.
Мама вскочила со стула и бросилась к тумбочке.
— Мам, — прошептала Света. — А почему ты губами шевелила? Ну когда я… Спала…
Мама повернулась к ней и смущённо улыбнулась.
— Молилась я, доченька. За тебя молилась.
* * *
Никто из взрослых так и не узнал, куда везли Свету на той машине. Куда и зачем. Она не рассказывала, а больше и узнавать было не от кого. В первый же день она спросила у мамы:
— А где Миша и Веня?
— Кто? — немного испуганно посмотрела мама.
— Ну те… ребята, которые со мной были в машине.
Ей с трудом удалось назвать тех отморозков «ребятами».
— А-а, — поняла мама. — Так их родители почти сразу в Питер увезли. Ох, дочка! У них такие травмы… Это ты, доктор сказал, в рубашке родилась. И куда же вас понесло-то? По такому снегу да на такой скорости?
— Мы просто, — промычала Света, — катались.
Врать было больно почти физически, но сказать правду казалось просто невыносимым.
— Катались, — горестно повторила мама. — Старший-то, похоже, калекой на всю жизнь останется. А младший…
Она махнула рукой и высморкалась в бумажный носовой платок.
— Что — младший? — настойчиво спросила Света.
— Да вроде как умом тронулся, — почему-то шёпотом объяснила мама. — Когда очнулся, всё кричал про какие-то долги. То ли ему кто-то должен, то ли он кому. Я-то сама не слышала, это санитарка мне рассказала. Вот ведь горе горькое родителям!
— Горе, — согласилась Света.
И подумала, что горе к их родителям пришло гораздо раньше. Ровно в тот день, когда сыновья из обычных мальчишек превратились в безжалостных хищников. Или это случилось не за один день, а постепенно, шаг за шагом, поступок за поступком? Но ведь была какая-то черта… До этой черты ещё можно считаться нормальным человеком, а если окажешься за ней — уже нет.
Через пару дней к Свете приехали тётя Лика с Алькой. Тётя Лика чмокнула племянницу, положила на тумбочку огромный пакет с фруктами и убежала договариваться с врачами. На счёт отдельной палаты, специального курса восстановительной терапии и прочего, за что нужно платить и немало. Но без чего, подозревала Света, она могла бы прекрасно обойтись.
Алька наклонилась над сестрой.
— Ты как?
— Да нормально, — ответила Света и постаралась улыбнуться. — Только швы болят и голова кружится.
— Ну швы-ы, — протянула Алька. — Тебе же их совсем недавно наложили! А голова — это от слабости, наверное. Слушай, а твой парень тоже разбился?
Про Валерку она знала, конечно. Хоть и училась в другой школе, с углублённым английским и математикой, но жила-то в соседнем дворе. И в гости к Свете забегала часто.
— Нет, — покачала головой Света и тихонько охнула.
От резкого движения перед глазами поплыли радужные шарики.
— А с кем же ты каталась? — удивилась Алька.
— Так, со знакомыми.
— Ну ты даёшь! А он хоть знает, что ты в больнице?
Света пожала плечами.
— Так он что, за три дня не позвонил ни разу?
— Нет.
— Ну и свинья! — возмутилась Алька. — Тебя в школе нет, а ему хоть бы что!
— А ему вообще на меня плевать, — вдруг вырвалось у Светы.
— Так, — понимающе кивнула Алька. — Он тебя бросил, что ли?
Света посмотрела мимо сестры. В угол. Там стояла облезлая тумбочка, а по ней ползала муха. Откуда в декабре появилась муха? Может, она сумасшедшая? Думает, что на дворе лето? Свету вот тоже вряд ли можно считать нормальной. Раз она была уверена, что Валерка… Ну, по крайней мере, что ему есть до неё хоть какое-то дело.
— Чего молчишь-то? — не выдержала Алька.
— Он меня не бросил, — прошептала Света, — он предал.
— Как это?
— А как предают?
Света рассказала Альке всё. Кроме того, что в машине её ударили.
— Ничего себе, — пробормотала Алька и вдруг вскочила.
— А знаешь что? Я сегодня же пойду к этому Валерке и скажу всё, что о нём думаю! Устрою ему весёлую жизнь!
