– Но теперь, надеюсь, все понимают, что ваш поступок был опрометчив? – Анна вернулась к доске и смотрела на Сомовых. – Тему с переводом Дубковой в другой класс мы закрываем.
Валька и Алька опустили головы.
– Но мы же не знали… – лепетала Алька.
– Мы же думали… – вторила Валька.
– Вы были жестоки, дети, – отрезала Анна. – А этому нет оправдания! Что же касается поведения Немова и Суздальского, то мы к этой теме еще вернемся. А пока идите по домам. И постарайтесь хорошенько подумать над тем, что произошло. Поговорим после каникул…
Анна Антоновна подошла к своему столу, закрыла бархатную коробочку и бережно взяла ее в руки.
– Миша, спасибо тебе еще раз за заботу, – сказала она и вышла из класса.
Тося тоже поднялась со стула и пошла к двери.
– Эй, Дубкова! – окликнула ее Алька. – Ты уж прости, что мы так. Кто же знал, что ты великая защитница…
Тося оглянулась. Но посмотрела не на Альку, а на Вальку. И та промолчала, отвела взгляд.
– Правда, не обижайся, – Пряшкин вскочил с места и обнял Тосю за плечо. – И за то, что гоняли тебе в парке, тоже. Мы же так, в шутку…
Тося сняла его руку с плеча и скрылась за дверью. Так ни разу и не посмотрев на Димку.
– Это как еще гоняли? – выкрикнул за ее спиной Мишка. – Ну вы, ребят, даете! Стыдоба…
И он тоже вышел за дверь.
– Дубкова, погоди! – крикнул он Тосе вслед.
И она остановилась. Мишка был единственным из класса, с кем она могла сейчас говорить. Он всегда выбивался, стоял особняком, и сейчас Тося была этому даже рада.
– Слушай, ну ты молодец! – сказала она. – Здорово с указкой придумал!
– Скажи лучше, как это тебя ребята гоняли? – спросил Мишка.
Но Тося лишь отмахнулась, не желая даже вспоминать об этом. И побежала по лестнице вниз. Мишка за ней. Из школы они тоже вышли вместе. И зима обдала их окрепшим морозцем. Теперь снег снова хрустел под ногами, а недавние лужи заледенели.
– Токарев, а почему ты все время школу прогуливаешь? – Тося с интересом разглядывала Мишку. – И домашние задания никогда не выполняешь?
– Так времени нет, – смутился Мишка. – Матери надо помогать. Она у нас одна на семью пашет. Если где халтура подворачивается, я стараюсь тоже в дом деньжат подкинуть. Рекламные объявления по утрам клею, еще до школы. Вот и сплю потом на уроках…
– А что же отец? – спросила Тося.
– Отец у меня инвалид, – сказал Мишка, а потом гордо добавил: – Он в Афгане был…
– Ну да! – удивилась Тося. – И что с ним произошло?
Мишка внимательно посмотрел на Тосю, словно оценивая, стоит ли доверять ей семейные тайны, а потом махнул рукой:
– Что же мы здесь будем стоять? Пойдем в кафе, я тебя мороженым угощу. Любишь мороженое?..
– Люблю, – ответила Тося. – Пошли, а то я тут уже замерзла.
Мишка засмеялся:
– Чудная ты. Раз замерзла, так лучше я тебе не мороженое, а горячий пирожок куплю. У меня сейчас как раз есть свободное время и немного денег в кармане.
Тося кивнула и робко улыбнулась Мишке в ответ. И тут она заметила, что неподалеку стоит Димка. Он будто караулил ее, не осмеливаясь подойти. Но, увидев, что ребята отходят от школы, в два шага очутился рядом и схватил Тосю за руку. Она повернулась и впервые за сегодняшний день прямо посмотрела на него. Димка выглядел каким-то смущенным и потерянным.
– Что же ты не рядом со своим лучшим другом? – сухо спросила Тося. – Сейчас ты ему как раз очень нужен…
– Зачем ты так? – Димка покраснел.
– Говорю, что думаю, – отрезала Тося.
– Давай я тебя домой провожу. Поговорить надо, – Димка кинул косой взор на Токарева, показывая, что он здесь лишний.
– Извини, Суздальский. Не могу. Меня пригласили в другое место.
Тося вновь повернулась к Мишке и сказала:
– Пошли?
Мишка кивнул. И они потопали вдвоем по школьному двору, оставив позади растерянного Димку. Суздальский все смотрел вслед уходящей паре, начиная всерьез задумываться: а тех ли друзей он себе выбрал?..
Весь вечер Тося рассказывала маме про Мишку. О военном подвиге его отца, лишившем героя ног. И о том, как невеста не отказалась от демобилизованного инвалида. А наоборот – долго ухаживала за ним, убеждая, что он достойная пара.
– Ты представляешь, а Мишкин папа не хотел на ней жениться, – с горящими глазами рассказывала Тося. – Они и расписались-то лишь перед рождением Мишки.
– А что же, может, он не любил ее? – спрашивала мама.
– Наоборот! Без памяти любил. Вот и жалел. Не хотел на шею инвалида вешать…
– Значит, теперь у них все хорошо?
Тося задумалась:
– Не знаю. Вроде в последнее время Мишкин папа выпивать стал. А мама работает без устали. Мишка учится плохо…
– Да-а, – протянула мама. – Только сказки заканчиваются словами: «И жили они долго и счастливо».
– Мам, а ты знаешь, какая штука, – вспоминала Тося. – Вот Мишка рассказывает о своей семье. И вроде все у них трудно. А он себе улыбается, будто даже счастлив, что у него такие папа с мамой…
Уже засыпая, Тося все ворочалась в кровати. Какое-то неуловимое чувство не давало ей заснуть. Сегодня рядом с Мишкой она вела себя просто и легко. И не надо было придумывать никаких сказок, чтобы разглядеть в нем хорошее. Мишка был таким сам по себе. Наверное, всегда. Но спал тихонько на задней парте. И никто не дал себе труда разглядеть, что скрывает в себе этот заурядный мальчишка. Все видели лишь двоечника и прогульщика. И классу было безразлично: что есть у Токарева, кроме исписанного замечаниями дневника? Теперь Тося чувствовала свою вину за то, что всегда считала Токарева скучным, пустым и неинтересным. Но в то же время она испытывала какую-то необыкновенную радость, словно прикоснулась к чуду. На ее глазах человек раскрылся, показав свою глубину и чуткость. И уже где-то в полусне Тося будто услышала, как мама разговаривает с кем-то по телефону. Последним, что она разобрала, было, кажется, папино имя…
А утром Тосе позвонил Мишка.
– Пойдешь на Воробьевы горы? – просто спросил он.
– Пойду, – просто ответила Тося.
И уже через час они встретились на улице, чтобы отправиться на прогулку. Еще не зная, какие трудности и переживания готовит им новый день.
Воробьевы горы устелил снег, и покрытая льдом река замерла до весны. Всюду слышался детский смех и визг. Малышня гоняла вниз с невысоких взгорий на санях, снегокатах или ледянках. Но были и такие места, куда ребятню не пускали. Там съезжали с гор к реке лыжники. Они поднимались на специальные спуски, чтобы потом лететь вниз со скоростью ветра, оставляя за собой хвосты снежной метели. У них были яркие обтягивающие костюмы, отчего издалека лыжники напоминали стаи снегирей или синиц.
Мишка тащил с собой две ледянки – красную и желтую. Выбрав местечко поудобнее, где спуск был довольно пологий и длинный, ребята уселись на ледянки и покатились вниз. И ветер дул им в лицо, так что свистело в ушах. И все вокруг кружилось. И белое небо срослось с белой землей. А уже внизу, распластавшись на снегу, Тося с Мишкой еще долго валялись, разглядывая обступившие их горы.
– Токарь! Дубкова! И вы здесь? – Над ними возник разрумянившийся от мороза Пряшкин.
И Тося, которая только что забыла обо всем на свете, слушая лишь ветер, с недовольством глянула на Пряшкина.
– А что, тут есть еще наши? – Кажется, Мишка тоже не испытывал от этого никакого удовольствия.
– Да вы что! Там такое творится! – Пряшкин чуть не захлебнулся от желания рассказать все и сразу. – Немов решил на лыжах с самой верхотуры скатиться…
– Ну и пусть себе катится, – пожала плечами Тося.
– Только он шею себе свернет, – чуть не подпрыгивал Пряшкин. – Правда, Сомовы уверены – это он просто перед Димкой хорохорится. Хочет доказать, что все равно остается лучшим. А сам струсит, как и с указкой было…
– А почему же Немов должен себе шею свернуть? – протянула Тося.
– Так он же на Спуск смерти забрался!..
– Серьезно? – Мишка подскочил рядом с Пряшкиным. – Он что, с ума сошел!
– А что это за Спуск смерти? – испугалась Тося.
– Это самый опасный спуск на Воробьевых горах, – щеки Мишки даже побелели. – Там только безголовые лихачи катаются. И каждую зиму кто-то калечится, а один парень даже разбился насмерть, потому место так и назвали. Никто в своем уме туда не полезет! Надеюсь, Сомовы правы, и Немов струсит. Иначе вместо золотой медали получит инвалидное кресло. А он не знает, что такое быть калекой…
– Где же этот спуск? – Тося дернула Пряшкина за руку. – Побежали туда скорее…
Мишка схватил ледянки и рванул вверх, он знал, где находится это гиблое место. Тося начала карабкаться в гору вслед за Мишкой, а сзади за ними еле-еле поспевал Пряшкин. Нагруженный двумя парами лыж, он тяжело дышал и кряхтел.
