— Спасибо, мальцы, за поимку преступника! — пробасил он, тяжело дыша. — Прошу быть свидетелями! Я зелёный патруль.
Мне ещё ни разу в жизни не приходилось ловить преступника, и я смотрел на него во все глаза. Неужели этот худенький мальчишка — преступник?
— Я просто один раз чиркнул ножиком! Подумаешь, раз в жизни!
— Вот-вот, увековечиться захотелось, — покачал головой парень.
Мальчишка моргал глазами и притворно хныкал, наверно, хотел разжалобить парня. Но тот не поддавался ни на какие мольбы и молча тащил мальчишку в какую-то дверь. Рядом с ней под стеклом на зелёном фоне поблёскивали чёткие белые буквы:
ДОСО
ДОБРОВОЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО СОДЕЙСТВИЯ ОЗЕЛЕНЕНИЮ
Так вот что такое ДОСО!
Глава 22. Как можно себя увековечить
Вслед за «преступником» и «зелёным патрулем» мы вошли в какую-то большую комнату. За окном шумела листва, такая густая, что солнце сквозь неё едва пробивалось. По стенам, как волны, гуляли тени, и солнечные зайчики плавали по потолку, словно золотые рыбки. От этого комната походила на аквариум. На подоконнике в горшках цвели розы. Наверное, поэтому здесь пахло, как у маминого туалетного столика. Но всего интереснее была огромная зелёная карта с лозунгом: «Долой белые пятна!» Такой карты я ещё никогда не видел. Если внимательно присмотреться, то станет ясно, почему она кажется зелёной — на ней нарисованы маленькие зелёные деревца, они то тянутся прямой линией, то собираются в круг, то выстраиваются рядами.
— Парк Дружбы, — шёпотом прочитал Петька. — Аллея Весельчаков… Сквер Малышей… Бульвар юных пионеров.
Эти названия были написаны крупным шрифтом, а рядом, мелкими буквами, — названия улиц.
— Смотрите, ребята, вот и наша улица! — обрадовалась Иза. — Ишь какая заметная!
И вправду, наша улица казалась белой стрелой: ни один зелёный островок, ни одна цепочка деревьев не пересекала её.
Услышав наши голоса, из соседней комнаты вышла маленькая смуглая девушка:
— Ты кого привёл, Бобиков?
— Здравствуй, Ира. Я нарушителя поймал, — пробасил Бобиков. — А это свидетели, — кивнул он в нашу сторону.
Ира смерила нарушителя взглядом:
— От горшка два вершка, а туда же! Как тебя зовут-то, нарушитель?
— Алёшка…
— Эх, Алёшка, Алёшка, ума в тебе ни трошки! — весело срифмовала Ира и кивнула нам. — Ну, а вы что скажете, свидетели?
— Значит, дело был так! — вдохновенно начал Димка. — Идём мы по улице, вдруг — бац! В нас врезался этот преступник! Он толкается локтями и падает под ноги, чтобы свалить нас. Но мы даже не шелохнулись.
Алёшка старался всё ещё сохранять жалкий вид, но глаза у него были весёлые, и он нам подмигивал, чтобы мы его не выдавали. Мне этот Алёшка понравился, и я решил за него заступиться.
— Да ничего он не сделал плохого! Просто бежал, споткнулся и упал. Даже коленку себе разбил!
Алёшкин глаз замигал мне ещё чаще: мол, продолжай в том же духе.
— Ты чего моргаешь? — спросил Василёк. — Соринка в глаз попала? Пойдём к нашей бабушке Насте, она вытащит носовым платком…
— Ну, Алёша, хватит тянуть, — сказала Ира. — Виноват — и выкладывай начистоту, не будь трусом!
— Подумаешь, всего-то одно дерево хотел своим именем назвать!
— Да чего с ним разговаривать! — возмущённо пробубнил Бобиков. — Дать ему хорошенько, тогда пропадёт охота деревья портить.
— А ты что разоряешься? Сам, что ли, их сажал? — огрызнулся Алёшка.
— И сажал! — подтвердил Бобиков. — Наш девятый «Б» высадил целую аллею у школы.
— Тебе хорошо говорить! — воскликнул Алёшка. — Возле моей школы уже есть сквер. Где же я буду сажать?
— Не обязательно около школы, можно и на улице. Где ты живёшь?
Алёшка подошёл к карте и ткнул пальцем в белую стрелу — нашу улицу.
— На самой неблагоустроенной? — удивилась Ира. — Чего же ты портишь деревья? Вот возьмись и озеленяй её, увековечивайся, сколько душа просит.
— Да я чего? Я с удовольствием! — хорохорился Алёшка. — Только ведь одному трудно!
— Конечно, один в поле не воин, — согласилась Ира. — Позови на помощь товарищей. Ты из какого дома?
— Из восемнадцатого.
— А мы из двадцать шестого! — не выдержал я.
— Вот и действуйте. С деревьями вы обращаться умеете?
— Чего там уметь! — сказал я. — Возле нашего дома знаете какой сад? И яблоки в нём есть, и смородина, и малина!
— Ну, если у вас такой сад, значит, учить вас нечему.
Между прочим, Ира мне очень понравилась: весёлая, деловая и чем-то на Дусю похожа, не то веснушками, не то характером. И мне очень захотелось как-то перед ней отличиться. Вот я и скажи ей про сад. Вроде соврал, а вроде и нет: ведь я не назвал его своим, а просто сказал — «возле нашего дома». Но когда даже капельку соврёшь, то получается, что надо и дальше врать. И, чем дальше говоришь, тем больше врёшь. Вот и сейчас так получилось. Я уж и не рад был, что Ира мной заинтересовалась.
— Уже, наверно, урожай снимаете? — спрашивала она.
— Да, — неопределённо промямлил я, — уже первые яблоки сняли.
Тут Димка наступил мне на ногу. Я ойкнул, обернулся, чтобы дать ему сдачи, да так и замер: на пороге стоял дядя Терентий!
— Продолжай, не стесняйся, — подбодрила меня Ира. — Это Терентий Ефремович, учитель биологии, а теперь пенсионер и почётный председатель нашего общества «Зелёный патруль».
У меня язык будто распух, во рту пересохло, захотелось кашлять.
— Нет у нас никакого сада, — наконец выдавил я, — это не наш сад, а дяди Терентия, и яблоки мы не собирали, а…
— Ну и что же? — прервал меня дядя Терентий. — Стесняться тут нечего. Нет своего — так будет. Сад дело наживное. А помогать они мне помогали. Да ещё как! В «Зелёный патруль» их можно принять.
— Ну-у! — протянула Ира и развела руками: дескать, если уж сам дядя Терентий хвалит, то ей говорить нечего.
Глава 23. Что такое сильный человек!
Ира дала нам толстый рулон плакатов, чтоб мы расклеили их на своём дворе и на улице. Теперь мы помощники ДОСО и должны не только сами сажать деревья, но и другим доказывать, какое это полезное дело. На прощание она по-взрослому пожала руку каждому из нас.
Я, между прочим, очень люблю пожимать руку. Рукопожатие у меня крепкое, особенно если я постараюсь. Девчонки после моего рукопожатия дуют на свои пальчики и визжат. А я делаю удивлённое лицо и говорю: «Извините, я старался как можно легче, уж и не знаю, как это получилось». Девчонки удивляются, охают, ахают и говорят: «Какой ты сильный!» или даже «Какой вы сильный!»
В общем, начинают уважать. Силу всегда уважают.
На этот раз я решил показать свою силу Ире, и когда дошла до меня очередь прощаться, я так стиснул ей руку, что у неё даже глаза потемнели. Но она не стала визжать и дуть на пальцы, только сказала:
— Ты что это, Алик?
Я сделал невинное лицо:
— Ах, простите, я старался как можно легче…
Но Ира не дала мне договорить.
— Запомни: физическая сила хороша там, где она приносит пользу. А вообще-то, главное в человеке — сила воли.
Мне стало не по себе. А тут ещё Василёк вмешался:
— Алик, ты почему стал такой красный, как свёкла?
Ребята вокруг зафыркали, а Дуся прибавила:
— Любишь ты, Алик, пыль людям в глаза пускать.
Один Алёша меня выручил. Он подмигнул мне и спросил Иру:
— А что такое сила воли?
— Ну как тебе сказать… Вот мне, например, никогда не давались задачки по химии, всегда что-нибудь напутаю. А я очень хочу поступить в сельскохозяйственный техникум, потому что природу люблю. В этом техникуме химия — главный предмет. Вот я и решила одолеть эти задачи. Приду домой после работы, поем и сажусь за стол. Другой раз в кино захочется или на каток, а я соберу свою волю в кулак и сажусь за учебник. Иначе не видать мне этого техникума, как своих ушей. Правда, не всегда мне это удаётся, но я стараюсь…
Ира увлеклась своим рассказом, а обо мне и забыла.
Алёшка опять подмигнул и прошептал:
— Видал? Клюнуло!
— Я тоже кое-что могу добавить, — сказал дядя Терентий. — Сильный человек всегда умеет побеждать свои дурные привычки. Например, привык он подмигивать. Нравится ему, что все над ним смеются, — значит, он в центре внимания. А лотом привыкнет и начнет мигать, где надо и не надо, даже при серьёзном разговоре.
Дядя Терентий и не взглянул на Алёшку, но все сразу поняли, о ком речь.
— Вот тебе и «клюнуло»! — шепнул я Алёшке. — Сам ты наклюнулся, вот что!
Алёшка смутился и от волнения печально мигнул левым глазом. Мне было жалко его, но даже я не удержался от смеха. А он не знал, куда глаза девать. К счастью, дядя Терентий спешил и начал прощаться. Он тоже пожал нам руки, но я, наученный горьким опытом, не стал показывать ему свою силу. А Алёшка старался глядеть прямо и не мигать, хотя с непривычки лицо у него стало совсем деревянным, как у Буратино.
