— Если они мне откажут, я объявлю голодовку, — пригрозил Жан А.
Когда мы наконец услышали их ответ, мой старший брат чуть не взорвался от радости.
— В виде исключения мы готовы разрешить тебе этот праздник, — скрепя сердце произнес папа. — Никто не сможет назвать нас единственными отсталыми родителями во всем цивилизованном мире. Но предупреждаю: младшим и средним смотреть на эту… на эти… танцульки мы не позволим. Вечер будет происходить у тебя в комнате, и я оставляю за собой право время от времени заглядывать туда, чтобы следить за порядком на этом… э-э… на этом праздничном мероприятии.
— Спасибо, папа! Спасибо, мама! — завопил Жан А. и принялся их обнимать. — Вы у меня правда самые кул старики из…
— Мы у тебя что?.. — не понял папа.
— Самые чудесные из всех родителей! — спешно исправился Жан А.
— Так-то лучше, — сказал папа. — И поскольку твоя комната — это еще и комната Жана Б., я полагаюсь на то, что он тоже примет участие в твоем празднике. Это ведь само собой разумеется, правильно?
— Если ты думаешь, что я позволю морскому скауту испортить мне вечеринку, ты глубоко ошибаешься! — заявил Жан А., когда мы остались одни.
— Это придумал не я, а папа, — сказал я. — Или, может, ты бы предпочел, чтобы я нарядился в пижаму и лег спать, глядя, как вы с подружками дрыгаетесь вокруг меня под вашу дурацкую музыку?
Он прямо позеленел от злости.
— Это МОЙ день рождения!
— Ага, а еще это и МОЯ комната тоже!
— Ладно! — произнес он, вздохнув. — Можешь прийти, но только в качестве официанта — будешь отвечать за буфет.
— Я тебе что — чурбан? Я тоже приглашу своих друзей, а иначе я не согласен.
— Ладно, ладно, — сдался он. — Но только одного! И чтобы я не видел, как ты или этот твой второй нуллюс танцует с кем-нибудь из моих подружек!
— Можешь не волноваться, — заверил я его. — Я с жердями не танцую.
— Да ты, небось, даже не знаешь, что такое «слоу»![18] — ухмыльнулся Жан А.
— Вот еще, очень даже знаю. Это когда обнимаешься с девчонкой и топчешься на месте, как робот.
— Что за бред! — возмутился он.
— Я видел, как ты потихоньку тренировался со шваброй! — усмехнулся я.
— Я?! Повтори, что ты сказал, и я тебе такое устрою!
Великий день настал очень скоро.
Мы освободили комнату, чтобы расчистить место для танцев, и Жан А. украсил стены плакатами с изображением своих любимых групп. На месте кроватей и письменного стола мы поставили все стулья, которые сумели отыскать в доме. Повсюду понатыкали маленькие лампы, накрытые индийскими платками, и атмосфера получилась что надо.
— Ты уверен, что шторы обязательно нужно задергивать? — спросила мама, с ужасом оглядывая нашу изменившуюся до неузнаваемости комнату. — Неужели вы полдня проведете в темноте, когда на улице такая чудесная погода?
Жан А. закатил глаза.
— Мама, ну это ведь молодежный бум! В наше время никто не танцует при дневном свете!
Мама все-таки настояла на том, чтобы хотя бы буфет Жан А. устроил в саду. Из угощения нас ждал лимонад, фруктовые витаминизированные соки и мисочки со сладостями, празднично расставленные на бумажной скатерти. Но гвоздем программы был огромный именинный торт, который мама испекла накануне: такой здоровенный, что занял целую полку в холодильнике. Сверху на глазури мама написала шоколадным кремом: «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ЖАН А.»
Но даже и этого могло оказаться недостаточно, потому что помимо несчастной кучки своих приятелей Жан А. пригласил на вечеринку ВСЕХ девчонок из латинской группы.
Казалось, мама раньше никогда в жизни не видела девчонок. Правда, надо признать, что эти были и в самом деле как будто немного не в себе — они так радовались предстоящим танцам, что вообще плохо соображали. Мама и папа стояли на пороге — встречали гостей, но, поскольку к двери был приделан плакат с надписью: «Вам — туда!», большинство девчонок неслись прямиком в нашу комнату, только еле слышно бросив нашим родителям: «Здрасьте».
— Ничего страшного, — заметил папа, флегматично посасывая трубку. — Не станем раздражаться из-за таких пустяков. Мы ведь современные родители, не правда ли, дорогая?
— Мне казалось, Жан А. говорил, что пригласил на праздник девочек? — спросила мама, удивленно хлопая ресницами.
— Ну да, конечно. А что тебя смущает?
— Но ведь это никакие не девочки — это девушки! Некоторые даже в туфлях на каблуках!
— Ничего страшного, — снова сказал папа. — Видимо, мы с тобой просто не заметили, как наш Жан А. вырос, вот и все.
Младшим и средним было велено сидеть в своих комнатах и строго-настрого запрещено оттуда высовываться — под угрозой немедленной отправки в интернат для детей военнослужащих. Они прилипли к окнам и, вытаращив глаза, смотрели на прибывающих гостей так, как будто под окнами вдруг проложили кусок трассы «Тур де Франс».
А у нас в комнате атмосфера праздника уже зашкаливала. Жан А. попросил гостей принести с собой пластинки, и теперь все спорили, чью поставить на проигрыватель, который нам одолжил папа.
— Осторожно! — твердил Жан А. — Тонарм[19] ужасно хрупкий!
Впрочем, возня с пластинками ни к чему не привела — все равно никто не танцевал. Девчонки собрались кучкой в углу и хихикали там между собой, а ребята тем временем швырялись друг в друга конвертами от пластинок и хохотали как сумасшедшие.
— Ты что, правда слушаешь группу «Колд эппл пай»? Ну, теперь понятно, почему у тебя все лицо в прыщах, мой дорогой старичок!
— Ничего себе! Кто принес последний альбом «Микеланджело энд зе Манкис»? Под них ведь уже примерно три века никто не танцует!
В загадочном полумраке нашей праздничной комнаты друзья Жана А. казались какими-то странноватыми. Один был совсем маленького роста, второй, наоборот, ужасно длинный и худой, со стрижкой ежиком, а третий — очкарик похлеще нашего Жана А.
— Мы с ними не друзья, — признался он мне позже. — Правило номер один, когда устраиваешь у себя вечеринку: приглашай самых уродливых парней из школы, тогда все девчонки будут танцевать только с тобой.
Это он здорово придумал. Надо будет не забыть об этом, когда у меня тоже будет день рождения.
— Ну и как они тебе? — спросил он у меня.
Мне пришлось попросить его повторить вопрос, потому что кто-то включил проигрыватель на полную громкость.
— Девчонки из моего класса! — проорал он мне прямо в ухо. — Правда, неплохо для латинисток?
Было совсем темно и почти ничего не видно, к тому же начался первый «слоу» и все девчонки вдруг нашли себе какие-то жутко важные занятия, чтобы их не пригласил на танец кто-нибудь из страшных подставных друзей Жана А.
— А ты что же не танцуешь? — проорал я в ответ.
— Ты за кого меня принимаешь!
— Разве бум устраивают не для того, чтобы потанцевать?
Жан А. был одет в замшевые штаны с бахромой и фиолетовую рубашку, такую тесную, как будто это был гидрокостюм для подводного плавания. Он вздохнул.
— Да, к сожалению, без этого не обойтись, если пригласил на день рождения девчонок. Но сейчас ты увидишь: после моего недавнего поп-концерта они все передерутся за право со мной потанцевать.
— Подожди, тебе ведь вроде не нравится танцевать?
— Мне не танцевать не нравится, а приглашать девчонок на танец, — это разные вещи! Подрастешь — поймешь.
— Ну как у вас дела, молодежь? — спросил папа, просунув голову в дверь. — Ног пока никто никому не отдавил? От удушья никто не умер?
Но музыка играла так громко, что никто его не услышал.
— Кто это был? — спросила у меня какая-то девочка.
— Мой папа, — ответил я.
— Такой симпатичный, — вздохнула она. — Повезло тебе. А мой — сердитый, как латинский словарь.
Интересно, это была Вероника? Или Мари-Пьер? А может, Изабель? В общем, одна из так называемых «бывших» Жана А.?
В комнате было уже градусов сорок — не меньше, со всех градом катился пот. Когда девчонки начали отплясывать какой-то безумный танец под «Микеланджело энд зе Манкис», я понял, что страшно сглупил, пригласив на день рождения Жана А. Элен.
Со времен нашей дружбы с Франсуа Аршанпо у меня больше не было лучшего друга. Ну, конечно, если не считать Дылду, бывшего лучшего друга Жана А. Но он вряд ли пришел бы плясать на вечеринке у типа, который изрешетил ногу его сестры из картофельной винтовки.
Мне это как-то само собой пришло в голову, потому что бум Жана А. был назначен на субботу, и я вынужден был пропустить занятие в парусной школе.
— В следующую субботу? — уточнила Элен. — К тебе домой?
— У моего старшего брата день рождения, — объяснил я самым непринужденным тоном, как будто для нашей семьи это была абсолютно естественная вещь — приглашать в гости девочек.
