в этой истории всё ещё оставалась неясной…
Элмерика распирало от вопросов, но Мартин приложил палец к губам.
— Ш-ш-ш, ни слова больше. Сюда кто-то идёт.
Бард отвёл взгляд лишь на мгновение, а когда повернулся, то Мартина уже и след простыл. Впору было бы счесть эту встречу наваждением, если бы не оставшийся в воздухе стойкий запах яблок.
— Эй, ты чё там застрял? — на тропинке показался Джеримэйн. — А ну дуй сюда, новости есть!
Тут он заметил пламенеющую печать у изгороди и присвистнул:
— Ого! Ты, что ль, накладывал?
— Ну я. А что?
— Эту штуку просто так не ставят — значит, повод был. Дома расскажешь, — Джеримэйн вытащил из-за пояса свой колдовской нож и подправил пару линий. Заклятие вспыхнуло ещё ярче.
— Вот. Так-то лучше!
«Видел бы ты этот повод — ещё не то бы поставил!» — подумал бард, едва сдерживаясь, чтобы не пнуть Джерри под колено. Обязательно нужно было выпендриться, да?
И тут его осенило: а что, если Мартин перепрыгнул преграду лишь потому, что та была плохо нарисована?
— Она не работала?
— Почему? Очень даже работала. Но я улучшил заклятие.
— То есть, мертвяк не смог бы через неё пройти? — Элмерик схватил Джеримэйна за плечи и развернул к себе.
— Да чё ты? — тот сбросил с себя руки барда. — Твоя печать схлопнулась бы через четверть часа, а так до утра простоит. Да и не единственная она тут. Если ты своим истинным зрением посмотришь, сам увидишь. Наставники который день на ушах стоят. Такое ощущение, что мы под осадой.
— Кто знает: может, так и есть…
Элмерик выдохнул. Уф, значит, Мартин всё-таки живой! Теперь его ещё больше распирало от желания рассказать Джерри о недавней встрече, но нужно было молчать. А ещё — придумать хорошее объяснение, почему вдруг понадобилось ставить печать от нежити. Идей у него не было, поэтому, пока Джерри тащил его к дому, Элмерик готовился импровизировать. К счастью, ему не пришлось.
— Остановите этого дуралея-та. Я одна не справляюсь, — Розмари стояла в дверях, раскинув руки. Орсон пытался её обойти, но безуспешно.
— И куда это наш здоровяк собрался? — Джеримэйн поднырнул под её руку, оказавшись с Орсоном нос к носу. Тот молчал, но Розмари ответила за него.
— Увидел в окне свет очей своих-та. Я имею в виду Келликейт. Грит, жизнь положу, а вытащу её.
— Я спасу её. И узнаю правду. Чего бы мне это не стоило, — тихо, но веско подтвердил Осон.
— Ты совсем сбрендил? — Джеримэйн ничуть не испугался его гневного взгляда. — Опилки у тебя в башке, Орсон Глендауэр! Или нет, даже навоз. Со всех Трёх Долин собирали.
— Кто тебе правду-та скажет? — поддержала Розмари. — Ежели она виновата, ни в жисть не признается! А ежели не виновата… как ты отличишь, не брешет ли?
— Я пойму по глазам.
— Ой ли? А Рик много, что ль, понял-та по гляделкам той эльфийки? Прости, Рик, но это правда. Обманула тебя эта ведьма-та. Стало быть, ты лопух. А Сонни лопух ещё больший, чем ты… Вот и скажи ему!
— А что тут сказать? — Элмерик просочился в комнату и бросил промокшую насквозь куртку на табурет. — Меня вы смогли бы отговорить? Нет. Вот и его мы не отговорим. Так ведь?
Орсон бросил на него благодарный взгляд и коротко кивнул. Кажется, он уже не ждал поддержки и был приятно удивлён.
— Расскажи, что ты видел?
— Силуэт в окне. В комнате мастера Патрика. Она тоже увидела меня. Сразу отпрянула, конечно. Но я узнал. Это точно Келликейт. Я звал её, но она не откликалась, а потом свет и вовсе погас.
Он словно взвешивал каждое слово. Элмерик не сразу понял, что эти короткие, рубленые фразы являются признаком отнюдь не раздражения, а волнения. Орсон очень старался не заикаться — и у него получалось.
— И что ты намерен делать?
— Пойти туда.
— Вот просто взять и пойти! — губы Джеримэйна искривились в ухмылке. — Да там защитных чар стоит столько, что ты считать собьёшься! К тому же, если это и впрямь Келликейт, то она ясно дала понять, что не хочет тебя видеть.
— Отступают только трусы, Джеримэйн!
— О! Неужели благородный сэр наконец-то выучил моё имя? Посмотрите-ка, и трёх месяцев не прошло.
— А ну прекратите оба! — крикнул Элмерик, привставая. — Мы должны помочь Орсону. Он наш друг, разве нет? Пускай затея кажется спорной, но если он пойдёт один, то непременно натворит дел.
— Ой, натворит-та… — эхом отозвалась Розмари за его спиной.
— Ладно, бесы вас подери, я в деле! — Джеримэйн по привычке хотел сплюнуть на пол, но сдержался. — Может, на стрёме постою.
А Элмерик, сияя, продолжил:
— Идти после ужина, когда все будут спать. В прошлый раз нам не повезло, но в этот мы не будем надеяться на маковый пирог, я спою песню.
— А мы сами не заснём? — засомневался Орсон.
— Вы вставите затычки в уши, — Элмерику нравилось, как складно он всё придумал. Если Мартин прав и мастер Каллахан собирается объяснить всё за ужином, то идти выручать Келликейт вообще не придётся.
— Рыжий, а ты уверен, что твоя песенка усыпит наставников? Они всё-таки могучие колдуны.
Бард ждал этого вопроса, и у него был заготовлен ответ.
— Конечно, я не справился бы, если бы они ждали подвоха и пытались мне противостоять. Но они же не ждут.
— Я просто скажу, что мне не нравится эта идея, — Джеримэйн сверлил его взглядом, будто что-то подозревая.
— Тогда почему ты сказал, что пойдёшь? — нахмурился Орсон.
— Потому что, как и ты, хочу выяснить правду. И если Келликейт виновна, я не позволю тебе её отпустить. Любовь —
