— Я хочу домой! — закричала девочка. — Останови. Я тебе сказала! Мне холодно плавать. Я — заболею. Ты будешь отвечать!
— Раз ты мокрая, давай купаться, — сказал Игорь, садясь на край мостика. Он пытался найти ногами дно, чтобы пойти к берегу. Дна не было. Тогда он осторожно опустился в воду, держась одной рукой за край. Течение ручья, который после ливня превратился в бурный поток, несло плот и детей. Игорь почувствовал, что его ноги коснулись дна, принялся тянуть плот к берегу. Он не мог бросить его, ведь на нём сидела Ольга, а её нужно было спасать. От испуга она не могла даже пошевелиться. Берег медленно приближался. Мальчик уже стоял по пояс в воде, а край мостика зацепился за куст.
— Иди ко мне, — приказал он, подавая девочке руку. Ольга боялась встать на ноги. Ему пришлось подойти к ней, взять за руку и помочь слезть с плота в воду. Они вышли на берег, побежали вдоль ручья по лужам, мимо огородиков. Заходящее солнце светило ярко и надёжно.
— Давай завтра опять убежим, — предложила девочка и счастливо улыбнулась, освободившись от пережитого. — Если мостик сделают, тогда. Только ты не заболей сегодня. Чтобы нам не попало. Неси котелок домой. Моя мама догадается, что я из дома выходил. — Игорь сложил в котелок остатки слизуна и щавеля, нашел на дне сумки десяток земляничин. — Ешь, чтобы ты не болела.
Игорь проснулся от стука двери. Вошла радостная мама, положила на стол сумку и заглянула в кастрюльку, в которой был гороховый суп из пачки. Конечно, компот выпил, а с супом не смог расправиться. Ольга бы помогла, но она не захотела идти в чужие сени, потому что увидела незнакомую девочку, которая смотрела на Игоря большими голубыми глазами, а потом заботливо поддерживала, когда пролезал в дырку в перегородке. Она ей не понравилась сразу, потому что не походила на других девочек; разговаривала как-то странно и доброжелательно; была вся чистенькая, аккуратно причёсанная, сарафан и кофточка на ней были удивительного покроя и расцветки. Эта незнакомка стала ещё и приглашать их к себе, чтобы напоить чаем с мёдом. Оля сразу отказалась, хотя мёд она пробовала, помнит его вкус, но чтобы идти к этой задаваке, а тем более, её новая кофта почему-то выпачкалась глиной, на подоле юбочки откуда-то взялись мазутные пятна.
— Завтра, сын, мы едем к бабушке. У меня отпуск. Приезжает твоя тётя, а моя сестра — Варя. Соберутся все. У мамы день рождения.
Игорь обрадовался. «Что он может подарить бабушке? Игрушки ей не нужны, „железа“ имеет ценность только для него, а „золотинки“ бабушке без надобности». И вдруг он вспомнил, что Ольга собирается пожениться на Евсеевиче. Если не она, так мама её; они обязательно придут в мастерскую, а он-то уедет. Когда вернётся, дядя Степан будет Ольгиным отцом. Он бы мог уступить этой крикливой девочке. Пусть хоть у неё будет отец. Валерка объяснил, что мужчина не может жениться сразу на двух тётках, но дружить может хоть с кем и хоть когда, если у него будет время и желание ходить в гости. Для Ольги он ничего не жалел. А вот Степан Евсеевич ему нужней. Он же дядя. А мальчик должен учиться у отца разной работе, которую выполняют только мужчины. Когда Игорь, возразил Славке, сказав, что на станции работают везде тётки. Даже таскают шпалы и рельсы, подбивают под шпалы балласт, забивают кувалдами костыли. «Это пока война, — сказал Слава, — все мужчины уехали воевать, вот и на ихних местах работают женщины. Скоро вернутся, так всё будет по-старому».
— Мама, давай пока не поедем.
— Я уже оформила проездные документы. Нам нельзя опаздывать.
— Я хочу к бабушке, но давай поедем через два дня, — сказал Игорь, решая, что он поговорит с сапожником, попросит его не жениться на тёте Кате, а потом, когда они, погостив у бабушки, вернутся, тогда его мама и он смогут жить вместе с ним.
— Почему, сын?
— Нам нужно сперва пожениться на Евсеевиче., — сказав это, мальчик почувствовал облегчение.
— Это он тебя научил? — спросила Алла Петровна.
— Это мы с Ольгой так подумали. Если мы уедем, то её мама и дядя Степан поженятся. Я ей запретил, потому что я его первым встретил, и не стал бояться. Она всеравно хочет.
— Пусть и женятся. Тебе разве жалко? Но я не хочу выходить замуж за этого…
— Не говори так, мама!
— Как же я буду выходить замуж, если у тебя есть отец. Как мы будем брать себе другого?
— Никого у нас нет. Папу убили зимой, а ты меня обманывала. Ты забыла?
— Не кричи на мать! Совсем от рук отбился. Никого не слушает, ворует. Всё этот хромой!
— Мама, не называй его так. Я прошу. Мне больно.
— Ты будешь мне указывать? Я знаю, как его называть.
— Буду! — крикнул мальчик, вскакивая с кроватки.
— Постой в углу и подумай над своим поведением.
Мальчик молча пошел в свой угол за печью. В комнате становилось темно. Алла Петровна не зажигала лампу. Она складывала вещи в сумку.
— Проси прощения и садись ужинать.
— Не буду просить прощение. Я умру здесь, если ты не поженишься с дядей Степаном.
— Понимаешь, сын, женятся тогда, когда любят друг друга. А твой сапожник не любит меня, а я его тоже не знаю хорошо.
— Он любит меня! Он мне санки сделал, сапожки сшил, продукты приносил, когда я болел. Он каждый день меня навещал, приносил конфеты и булочки. Мы с Ольгой всегда ели. И я его люблю. А ты потом полюбишь, когда узнаешь. Мы будем вместе работать. Он меня учит, как валенки подшивать. Я пробовал, но ничего не получилось.
— Вот оно что? Каждый день. А ведь обещал. — Недовольно проговорила женщина и её лицо побледнело.
— Мама, нам нужно завтра пожениться, — сказал Игорь громко.
— Этого мне только не хватало.
— Хватало. Если ты не поженишься, то я сам поженюсь, а не отдам его Ольге. — Мальчик вдруг расплакался, но сразу успокоился. Пусть едет, куда ей хочется, а завтра он должен уговорить Евсеевича, чтобы он с ним поехал к бабушке.
— Давай поговорим, как нормальные люди. Мальчики не могут жениться на дяденьках. Евсеевич младше меня на пять лет. Ты с ним дружишь. Он хороший человек. Просто чудесный. Очень добрый. Как я выйду за него замуж, если он этого не хочет. У него и мыслей таких нет. Иначе он бы давно сказал мне об этом. Он не говорил и не говорит.
Игорь задумался. Разговоров о том, чтобы мама вышла замуж за дядю Степана, не велось. Надо было сначала спросить у него, хочет ли он жениться с мамой. Может быть, ему некогда. «Почему я не спросил его. Завтра утром обязательно спрошу. Вот только нужно проснуться раньше мамы».
Несмотря на ранее утро, на станции вякала маневровая «овечка». В свежем воздухе носились привычные запахи креозота и угольной пыли. Одноногий сапожник, быстро шел на своих скрипучих костылях в ларёк занимать очередь за хлебом. Этот скрип был для Игоря настоящей музыкой. Он услышал его издалека. Мама крепко держала его за руку.
— Евсееч! — крикнул Игорь. Сапожник остановился. Оглянулся. Алла Петровна Бабушкина тянула за собой упирающегося сына. — Евсееч, поженись быстрей на маме, и мы поедем к бабушке. Я не могу ехать без тебя.
Мужчина постоял несколько секунд, сделал шаг, потом ещё.
— Евсеевич, не уходи. Почему ты не хочешь пожениться с нами? — Игорь вырвался и побежал за мужчиной. — Евсеевич, как я буду без тебя? Подожди меня.
Мальчик догнал сапожника, крепко обхватил. Мужчина едва удержался. Они стояли так, а спешащие к остановившемуся поезду люди, ничего не могли сказать, ничем не могли помочь. У них тоже было много печалей и бед, что если бы их сложить в одну кучу, она непременно достала бы до самой дальней звезды.
— Не горюй, — сказал тихо сапожник, и голос его дрогнул. — Нам нельзя плакать. Мы с тобой мужчины.
Степан гладил по голове мальчика и смотрел куда-то далеко. Подошла Бабушкина, взяла Игоря, как малыша на руки, и понесла к вагону. На маленьких станциях даже дачные поезда не стоят долго. Евсеевич пошел, выбрасывая вперед костыли. А они скрипели так громко, так пронзительно, что сердце мальчика разрывалось на кусочки. «Не уходи! — кричал мальчик и дергался, вырываясь, словно пойманная птичка. — Я буду тебя слушаться и любить! Не уходи! Поженись с нами!»
— Что ты душу рвёшь ребёнку? — грустно сказала тётя Катя. — Давай сумку, пошли обратно. Я как раз картошки наварила. Степан, что ты молчишь? Стой! Вам что корова язык отжевала? Как не стыдно. Большие люди, а хуже детей.
— Оставь, Катя, как ты не понимаешь? Нам нужно ехать, — проговорила Бабушкина, подходя к вагону.
