Дед нахмурился.
— Олег, сколько раз я тебе говорил, — не бросай слов на ветер! Как можно давать слово, если еще не знаешь, сможешь ли выполнить его!
— Смогу, дедушка! Увидишь, смогу!
В эту минуту я был действительно уверен, что найду девочку.
Дед молча покачал головой и медленно побрел к своей кровати.
* * *
Эту ночь я почти не спал. Я слышал, что и дедушка не спит, но мы больше не обменялись ни одним словом. Я был слишком взбудоражен, чтобы заснуть. Еще бы! Сестра! Старшая сестра! Как я завидовал товарищам, у которых были старшие братья и сестры! Но ни за что я бы не признался в этом никому на свете!.. А вдруг, и правда, — это дочь дедушкиной Машеньки?! Я уже не сомневался, что это так! И я найду, найду, найду ее!..
* * *
Наше пионерское звено было очень дружное. Подобрались все хорошие, крепкие ребята. Ведь в том году, когда я был в шестом классе, мальчики и девочки еще учились отдельно. Звеньевой наш — Кирилл Басов — пользовался большим авторитетом у всего отряда. Его отличительной чертой было немногословие. Помню, когда нам объясняли, что такое «лаконизм», весь класс засмеялся, и все оглянулись на Кирилла. Его любимым предметом была химия, и он дома вечно возился с какими-то опытами. Вот к нему-то я и пошел на следующее утро.
Кирилл кипятил что-то в стеклянной колбе на электрической плитке. Не очень связно, — я был немного обалделый после бессонной ночи, — я рассказал ему о событиях вчерашнего дня.
— Понимаешь, Кирилл, я дал деду честное пионерское, что найду ее…
— Дело чести, — изрек Кирилл.
— Да, дело чести. Я должен найти ее.
— Как искать? — спросил он, не отрываясь от опыта.
— А я и сам еще не знаю, как. Буду каждый день ездить на том же номере трамвая. Буду с утра до ночи бегать по улицам, не жалея ног, благо сейчас каникулы.
Кирилл кивнул и выключил плитку.
— Сейчас напишу, — сказал он, садясь за письменный стол.
— Что напишешь? — опешил я.
— Приказ. Звену собраться.
— Что ты выдумал?! — закричал я. — Зачем звену?! Я же одному тебе рассказал, хотел посоветоваться… Это же моя тайна! При чем звено?..
— Глупо. Двадцать ног больше двух, — спокойно сказал Кирилл и взял в руку перо.
— Вот приказ. Пошлешь цепочкой. Начнешь с Вани Петрова, он рядом. Иди. — И он протянул мне листок.
* * *
Если бы вы знали, сколько оказалось в Ленинграде девочек, похожих на меня! Чуть не каждый день забегал ко мне кто-нибудь из ребят моего звена и, таинственно вызвав на лестницу, сообщал, что видел девочку, — ну совсем-совсем, как я, только…
И вот эти «только» удручали меня… «Только»… она еще совсем маленькая. «Только»… она уже большая… «Только»… она коротко стриженная, и волосы светлые… Как-то прибежал маленький Ваня Петров и, захлебываясь, выпалил:
— Олежка! Нашел! Она!
— Ванька!.. И никаких «только»?..
— Какие там «только»! Ну, ты — и ты! Две капли воды! Красавица! — затараторил он, вытаращив глаза, — волосы черные, брови — тоже, ресницы — во! (он показал чуть не полметра), познакомился на катке. Сказал, что у нее есть брат… Заинтересовалась до чего! Уж я тебя нахвалил, будь покоен! Я ей…
— Постой, Ванька! — перебил я его. — А глаза?!
— Глаза?.. — он пристально поглядел на меня и сразу скис. — Глаза… Глаза у нее… Ну кто ж тебя знал… Мне казалось, что и у тебя черные, как угли…
Я чуть не побил его.
Сам я с утра до ночи бродил по улицам, вглядываясь в лица всех встречных девушек, обгоняя всех идущих впереди. Я удивлялся, — где ребята видят столько похожих на меня? Я не встречал ни одной…
Дед ни о чем не спрашивал меня. Он знал, где я пропадаю; но что я мог сказать ему?
Нянька ворчала:
— И где тебя носит, непутевого? Управы-то на тебя нет! Дед твой сам — что дите малое, где ему с тобой сладить? Эх, будь старик жив, он бы тебе показал, озорнику!
Мы с дедушкой отмалчивались.
* * *
В конце каникул я совершенно случайно попал в цирк. Представление подходило к концу. Под куполом летали с трапеции на трапецию воздушные гимнасты. Цирк замер. Я почему-то опустил глаза и вдруг по ту сторону арены в моем же ряду увидел ее!..
Да, это была, несомненно, она! Она сидела, вся вытянувшись, высоко подняв лицо и со страхом следила за рискованным номером.
Не помню, я, кажется, вскрикнул. Потом бросился к проходу, наступая на чьи-то ноги, хватаясь за чьи-то плечи. На меня зашикали, кто-то схватил меня за руку, но я вырвался, — и вот я уже в проходе и бегу вниз — к арене, прыгая через несколько ступенек. Я не спускаю глаз с девочки, боясь потерять ее из виду. Но тут чьи-то сильные руки хватают меня. Я кричу:
— Пустите! — но кто-то зажимает мне рот. Я судорожно отбиваюсь, но меня уже ведут в вестибюль и сдают на руки милиционеру.
— Сумасшедший! Разве можно такой шум поднимать! Они же сорваться могут!
Дальше — помню — какие-то люди долго расспрашивали, кто я и зачем так бежал, а я спеша им объяснял, что нашел сестру, и умолял скорей отпустить меня. А когда меня, наконец, отпустили и я снова вбежал в зрительный зал цирка, он был пуст; я бросился на улицу — на остановке трамвая стояло всего несколько человек. Ее между ними не было.
Тогда я остановился среди площади и расплакался, как маленький.
* * *
Каникулы кончились, начались занятия. В первые же дни я схватил три двойки. Я совсем не мог готовить уроки, — я искал сестру.
Кирилл собрал экстренный сбор звена. Было много споров. Кое кто из ребят убеждал меня бросить искать и взяться за учебу, другие предлагали вовлечь в поиски весь отряд. Кирилл всё время молчал и сосредоточенно думал. Потом поднял руку, — все смолкли.
— Олег хочет искать, — сказал Кирилл, — его дело. Но чтоб к сбору отряда — ни одной двойки. Отряда не вовлекать. Не мешать учебе. Всё.
Признаюсь, я немного обиделся на него.
После уроков меня подозвал классный воспитатель.
— Яковенко, что с тобой? Почему у тебя вдруг двойки?
Я опустил глаза, не зная, что ответить.
— Что мешает тебе учиться? — спросил он участливо. — Может быть, у тебя какое-нибудь горе? Чем помочь тебе?
Я сказал очень твердо:
— Спасибо. Да, горе у меня есть, но я справлюсь с ним сам. А двоек больше не будет, честное пионерское.
* * *
Шли дни за днями. Мне было очень трудно, но я взял себя в руки и засел за занятия. Мне крепко помогли ребята подогнать всё. К сбору у меня не было уже ни одной двойки. Но на душе у меня было очень тяжело. Я не смел посмотреть в глаза деду. Я чувствовал, что он наблюдает за мной, но мы ни разу не заговорили с ним о том, что мучило нас обоих. Я несколько раз ходил в цирк, — больше ее там не было. По субботам я старался приготовить все уроки на понедельник, а в воскресенье снова бродил весь день по улицам, — и надежда найти девочку таяла и таяла.
А честное пионерское, данное деду?..
* * *
Наступила весна. Учебный год подходил к концу.
Как-то в воскресенье Кирилл пришел ко мне так рано, что поднял меня с постели. Несмотря на всю его выдержку, вид у него был взволнованный.
— Кирилл, что случилось?
— Одевайся. Едем.
— Куда?!
— Увидишь.
Через две минуты я был готов. Дед еще спал. Мимо няньки, кричавшей что-то о завтраке, мы с Кириллом выбежали на улицу.
Мы долго ехали в трамвае на другой конец города. На все мои расспросы Кирилл отвечал одно:
— Увидишь.
Наконец мы сошли с трамвая и свернули в боковую улицу. Первое, что я с удивлением увидел, — было всё наше звено, выстроившееся перед витриной какого-то магазина. Впереди всех стояли неразлучные друзья — Петя Бобров и Петя Будько, прозванные: Бобчинский — Добчинский. Мы подошли. Ребята молчали, но лица у всех сияли, как на большом празднике.
— Смотри! — Кирилл повернул меня лицом к витрине.
Это была фотография. И среди массы полосок с полудюжинами карточек для удостоверений я увидел… повторенное шесть раз лицо моей девочки.
— Она! — закричал я на всю улицу. — Она!
Что тут поднялось! Ребята хохотали, аплодировали, хлопали меня по плечу. Бобчинский — Добчинский с двух сторон кричали мне в оба уха:
— Это мы! мы! мы! мы нашли!
А Глеб, стараясь перекричать их, повторял что-то о косичке.
— Если бы мне не захотелось дернуть за нее…
Я не слушал. Я не отрываясь смотрел на это, такое незнакомое и такое знакомое лицо, веселое, открытое, так похожее и на «старика», и на меня, и на дедушкину Машеньку… «Яковенская порода живучая»… Я уж не сомневался, что это — моя сестра. Сестра! Неужели мечта сбудется?..
Потом я вдруг опомнился.
— Ребята! — закричал я. — Как же это всё вышло? Откуда вы тут взялись?
Все заговорили зараз, — я насилу разобрал, как было дело. Оказывается, Бобчинский — Добчинский, проходя случайно тут на днях, остановились перед этой витриной и увидели портрет девочки, изумительно похожей на меня. Они помчались ко мне. Меня дома не оказалось. Тогда они бросились к Кириллу. Кирилл велел им, ни слова не говоря мне, привезти сюда Глеба, чтобы он подтвердил, та ли самая. «Довольно Олегу разочарований», — сказал Кирилл. Глеб подтвердил. Кирилл — тайком от меня — собрал звено, и они решили устроить мне этот сюрприз.
