Мужики один за другим тронулись с места, как вдруг из-за избы, у которой собиралась сходка, выскочили две бабы, запыхавшиеся, растрепанные, по лицам их можно было судить, что они чем-то страшно перепуганы. Увидав их, и староста и мужики остановились.
– - Что вы? -- опросил баб староста.
– - Ох, батюшки!.. Беда-бедущая!..
– - Что такое? Что за беда? -- спросили в один голос несколько мужиков и окружили баб.
– - Подите поглядите, что в поле-то деется!
У мужиков почему-то за спиной мурашки забегали, лица у всех вытянулись и побледнели.
– - Что ж такое там деется? -- допытывался староста.
– - Подите поглядите сами, да скорей!
Бабы повернулись и побежали по той дорожке, по которой вышли; староста и мужики гурьбой двинулись за ними.
V
Выйдя за сарай, бабы, староста и мужики остановились. Перед ними расстилалось широкое море пожелтевшей ржи, тихо волновавшейся от легкого ветерка.
Мужики окинули это море пытливым взглядом, но ничего особенного не заметили.
– - Ну, что ж тут такое делается? -- спросил староста у баб.
– - А вон, поглядите! -- молвила одна из баб и показала рукой на дальние полосы.
Мужики направили взоры туда, к ним присоединились другие бабы, ребятишки -- все, кто только был у сараев. Все с напряжением глядели вперед затаив дыхание.
Ни староста, ни мужики, однако, не понимали, в чем дело.
– - Так что же тут? -- уже нетерпеливо спросил староста.
– - Да что вы, ослепли, что ли? -- заговорила вдруг одна из стоявших в толпе старух. -- Или глаза вам туманом заволокло? Протрите их да взгляните хорошенько! энто кто там бродит-то… вон по межнику-то [Межник, межА -- незасеянная полоса меж двух полей.] пошел… вишь, на горку поднимается, в лес хочет уйти.
Мужики наконец увидали, что вдали, меж полос, действительно кто-то шел. Шел он медленно, то и дело нагибаясь, как бы поднимая что под ногами. Всматриваясь внимательно, можно было сказать, что это женщина, так как голова ее была покрыта или черным платком, или волосы были распущены по плечам, платье же на ней было белое. Мужики с недоумением взглянули друг на друга; староста тоже недоумевал.
– - Ну, так что ж такое? Человек какой-нибудь бродит, -- сказал он.
– - А, человек! -- проговорила старуха. -- Чего ж ему бродить-то меж полос без дела? Ишь, то сюда шел, то назад воротился! У кого праздник-то сегодня? А ты скажи вот что: пережин делают! Узнала какая-нибудь, что завтра зажинать, вот и поторопилась.
Мужики опять взглянули на поля. Человек удалялся к лесу, росшему сейчас за полем. Лица у мужиков и старосты вытянулись и побледнели. Всех охватило сильное волнение. Староста проговорил:
– - Пожалуй, что так, похоже на это. Ах, нечистый! Я только было наказал, чтобы поскорее зажинали, а она уже упредила. Тьфу!
И староста сердито плюнул.
– - Что ж теперь делать-то? -- спросил один из мужиков.
– - Что делать? Надо бежать за ней да перехватить, -- предложил тот старик, что давеча торопил зажинать.
– - Кто за ней побежит-то? Ведь боязно, -- сказал староста.
– - Знамо, страшно! -- поддерживали старосту некоторые мужики.
– - А чтобы не страшно было, то вот что нужно сделать, -- поучал все тот же старик, -- нужно крест свой поверх рубашки выпустить и "Да воскреснет бог" читать.
– - Поможет ли это, дедушка Панфил?
– - Поможет, -- уверенно проговорил дед Панфил.
– - Так кто пойдет, идите, пока не ушла! -- крикнул староста. -- Кто охотник?
Все молчали. Никто не решался идти добровольно. -- Надо послать кого помоложе, -- предложил еще один старик…
– - Кто помоложе? -- проговорил староста. -- Разве ребят послать?.. Эй, Мелешка, Сенька! Бегите-ка вы! Вы ребята смелые, здоровые, авось сладите с колдуньей-то. Я вас за это чаем с баранками угощу.
Два здоровенных парня выдвинулись из толпы, взглянули друг на друга, и один проговорил, обращаясь к другому:
– - Побежим?
– - Побежим!
Они поодернулись и первым межником побежали в рожь. Вскоре из-за высоко поднимавшихся колосьев ржи были видны только их головы, по которым все-таки можно было судить, что они идут довольно ходко.
– - А пожалуй, не догонят, -- уйдет колдунья, -- говорили в толпе.
– - Лучше бы всем идти, -- все-то скорей бы поймали.
– - Ну, нет, она всех-то разом приметит, да и улизнет, а эти незаметно подкрадутся к ней, -- сказал один старик.
– - А то еще насмешку какую надо всеми-то сделает, -- поддакнул ему дедушка Панфил, -- с ней тоже не шути.
– - Какую насмешку? -- допытывались неопытные из толпы.
– - Назад пятками поворотит! -- воскликнул находившийся в толпе Петюшка и громко рассмеялся.
VI
Петюшка очень волновался. Его разбирала досада и желчный смех с самого появления баб на сходке, и он глядел на общий испуг и на приготовление к погоне за колдуньей или колдуном с горечью в душе и сердце. Он то бледнел, то краснел и все собирался поднять голос против этой глупой суетни, но не находил для этого в себе ни присутствия духа, ни подходящих слов и только кусал губы от досады. После того как Петюшка наконец разразился смехом, в толпе начались шумные разговоры. Кто рассказывал, как где-то и когда-то от пережина такая беда случилась, что все жнеи перехворали. В другом месте нажали много, а хлеба ни у кого до весны не хватило; куда он делся -- неизвестно. Петюшка долго молча вслушивался во все, что тут говорилось, и мало-помалу овладел собой и, подступив к дедушке Панфилу, подтверждавшему каждую небылицу, спросил:
– - Дедушка, а что такое пережин? Говорят, пережин, пережин, а я и не знаю.
– - Пережин-то что? -- серьезно молвил старик.-- А вот что: есть такие люди, которые с нечистым водятся. Ну, вот они, как поспеет, значит, рожь-то, и бегают по полю и там серпом или ножницами и вырезают по сколько-то соломинок и при этом, знамо, какие полагаются, заговоры твердят -- это и называется пережин.
– - А для чего же это они делают-то?
– - Для чего?.. А для спорыньи: коли они это сделают, то у них хлеба-то будет сколько хошь, ешь -- не переешь.
– - Отчего же?
– - А оттого, что к ним из тех домов, на чьей полосе они пережин-то сделают, хлеб-то и будет переходить! Отчего же пережина все боятся так!
– - Как же он будет переходить?
– - Перетаскают… У них нечистых тьма-тьмущая -- вроде как в работниках, вот они и перетаскают, полны закрома набьют… И какое дело, говорят, -- обратился дед Панфил вдруг к толпе, -- своя-то рожь у них лежмя лежит в закроме, а эта вот вся торчком стоит.
– - Ну?
– - Право.
– - И ухитрятся же!
– - Черти да не ухитрятся: они народ продувной, -- заметил один мужик.
– - Говорить нечего, -- поддакнул ему другой.
Петюшка мотнул головой, как-то загадочно улыбнулся и проговорил:
– - Все это враки!
– - Как -- враки? -- опешил старик.
Несколько мужиков обернулись на малого, недружелюбно покосились на него.
– - Так, враки, не может этого быть, -- набираясь все более и более смелости, продолжал Петюшка.-- Если у колдунов с колдуньями есть нечистые в слугах, то зачем их за этим добром посылать, за рожью, -- они бы только заикнулись, и им золота да драгоценных камней бы натаскали, клады все откопали бы, а не то что, что…
– - Клады им не дано! -- кое-как вымолвил дед Панфил.
– - Как это -- не дано? Где это писано? Кто это знает? Никто ничего не знает, и все это пустяки!
И, сказавши это, Петюшка поправил фуражку, отошел в сторону и опустился на траву.
VII
Несколько мужиков помоложе, парни и ребятишки тоже расселись вокруг Петюшки. Дед Панфил, уже весь красный от волнения, стоя выпуча глаза, более минуты не знал, что ему возразить на такой резкий отпор. Наконец он как бы собрался с духом, подвинулся к кружку, что собрался вокруг Петюшки, и снова заговорил:
– - Ну ладно -- это враки, пережинов никто не делает, и колдунов с колдуньями нет. -- А скажи на милость: кто это людей портит?
– - Где? -- как бы недоумевая, обращаясь к старику, спросил парень.
– - Да где придется -- вот в оборотни оборачивают, болезнь напускают, молодых на свадьбе портят.
Петюшка мотнул головой, поднялся на колени и, уставившись на деда Панфила, проговорил:
– - И это враки, никто никого оборотнем не оборачивает, и сделать этого нельзя -- все это сказки. А что болезнь незнамо отчего с человеком приключается, это очень просто, особливо на свадьбе с молодыми или с кем хочешь. Только опять это не от колдунов. У нас как свадьбы-то справляют, что бывает? Жарко и парко, и пьют, едят, незнамо что да незнамо как. Разве хитро тут болезнь схватить? А чтоб от колдовства что могло случиться -- неправда это.
– - Болтай что не надо, молокосос!..
– - Что хошь говори, а мне думается, это дело, -- сказал Петюшка и, опустившись опять на траву, принял спокойный и уверенный вид.
В кружке около Петюшки снова заговорили. Кто принимал сторону малого, а кто спорил против этого и говорил, что прав дед Панфил, и, может быть, долго бы спор продолжался, если бы один паренек не заметил:
