На самом деле не так уж плохо, что я был тут вместе с Жаном А. Когда мы открыли калитку нашей «взрослой» школы, мои ладони покрылись потом и сердце заходило ходуном.
На школьном дворе было много детей, и все — мальчишки. Жаль, что школа в Тулоне только для мальчиков. Но в таких смешных коротких штанах и клетчатых рубашках, как у нас, никого не нашлось. Наверное, наша мама — единственная мама в Тулоне, которая любит заказывать одежду по каталогу. Тоже жаль!
Списки классов висели на доске. Мы попытались было к ним прорваться, но сразу же получили локтем в глаз, а потом нас и вовсе чуть не раздавили.
— Не бойся, все равно будет перекличка! — успокаивал меня Жан А.
— Эй, народ! Смотрите-ка на этих двух! — раздался сзади чей-то голос.
Голос принадлежал длиннющему мальчишке — он был на две головы выше Жана А. У мальчишки практически не было лба — волосы начинались прямо над бровями. Его дружки тут же обступили нас с Жаном А. и стали тыкать пальцами.
— Откуда это вы такие нарядные? — съязвил первый.
— Ну и классные же у вас рубашечки! — подхватил второй.
— А штанцы до ботинок не достают, — поддержал их третий. — В цирке украли или это такой прикол?
— Как вас зовут, новенькие? — не унимался четвертый. — Братья-клоуны?
— Чтоб вы знали, я учу латынь и у меня есть учебник по карате, — предупредил ребят Жан А.
— Ты что, решил нас запугать, очкарик? — уточнил высоченный парень.
Их было человек двенадцать, а нас только двое. Первое знакомство удалось, ничего не скажешь! Что мог Жан А. против этого дылды? А уж тем более против всей банды? Тем временем Дылда уже схватил Жана А. за воротник дурацкой клетчатой рубашки и тряс, как сливовое дерево.
В этот момент во дворе раздался громкий свисток.
— Цыц! Кажется, идет месье Башмаковьё! — крикнул кто-то из банды.
Дылда отпустил Жана А., и наступила полная тишина, будто перед пенальти.
— Ух! — выдохнул я.
— Ты хотел сказать «досадно»? Только я собрался применить свой фирменный захват!.. — расстроился Жан А.
При этом он был бледный как полотно. Вот с ним всегда так: строит из себя крутого, а сам в очках и дурацкой рубашке из каталога.
— Я и без малявки-пятиклассника могу за себя постоять, — добавил он.
Мне хотелось ответить что-нибудь грубое, но тут началась перекличка.
Сначала назвали восьмые и седьмые классы. Надзиратель выкрикивал фамилии так резко, словно бомбы бросал. Услышав свое имя, ребята аж подпрыгивали, как подстреленные, а потом подходили к одноклассникам и вставали по двое в шеренгу за своим учителем.
— До вечера, редиска, — шепнул мне Жан А., когда настал его черед. Уверенной походкой он направился к своему классу… и, конечно, оказался в строю рядом с тем самым Дылдой, который только что над ним измывался.
— Ты смотри, а мы нашли друг друга! — прокомментировал Дылда.
— Тишина в строю! — крикнул надзиратель.
Вскоре Жан А. исчез вместе с одноклассниками, и я остался на школьном дворе один.
Ждать своей фамилии было уже невмоготу — знаю, это глупо, но я все время искал глазами своего бывшего лучшего друга Франсуа. У него сейчас тоже первое сентября в пятом классе, и он тоже вот так стоит где-то на школьном дворе. От этих мыслей я почти расплакался. Как же я скучал по старой школе, по месье Мартелю и по книжкам в его шкафу!
Когда перед началом летних каникул папа попросил нас проголосовать за или против переезда в Тулон, я один написал «НЕТ». Уехать из Шербура согласился даже младенец Жан E., у которого еще толком и волос-то на голове не было. Конечно, ему же не нужно было прощаться с друзьями и с любимым магазином, где всегда можно купить немного лакрицы и новый комикс; и он не был председателем собственного Клуба детективов, как я, и не залезал на крышку унитаза, чтобы посмотреть очередную серию «Рин Тин Тина» по телевизору в окне напротив…
Утешало меня лишь одно: что мы с Франсуа поклялись стать спецагентами, когда вырастем. Летом он присылал мне шифровки, но они были так хорошо зашифрованы, что даже Жан А., который учит латынь, не мог ничего разобрать. Интересно, а Франсуа уже нашел себе нового лучшего друга?
Становилось все страшнее, потому что меня вот-вот должны были назвать. Началась перекличка пятых классов. Сначала назвали «5А», потом «5Б»… Дети постепенно выстраивались за учителями и, услышав свою фамилию, радостно кричали, потому что оказывались в одном классе со знакомыми по начальной школе. Так продолжалось до самого «5Д» — это последний класс в параллели. Назвали всех. Кроме меня…
Вскоре «5Д» ушел в школу вместе с учителем, а я остался совсем один посреди опустевшего двора, по которому ветер носил несколько опавших листьев и обертки от конфет…
Один. С большим портфелем за спиной и в дурацкой клетчатой рубашке. Я поднял глаза и заметил в окне лицо Жана А. Тот удивленно на меня смотрел и будто спрашивал: «Что ты тут делаешь?»
А я просто стоял посреди двора как вкопанный, опустив руки и спрашивая себя: «За что мне это все?!»
Оторвавшись от списков, надзиратель наконец-то меня заметил.
— Это еще что такое? — закричал он и направился ко мне, громыхая стальными набойками на ботинках. — Почему вы не в классе, юноша?!
— Меня не назвали, — промямлил я.
— Как вас зовут?
Я представился. Он пробежал глазами списки и победно воскликнул:
— Жан А.! Вот же вы!
— Нет, я — Жан Б., — скромно поправил я. — И должен быть в пятом классе.
Надзиратель закатил глаза.
— Кто же это додумался назвать двух братьев Жанами!
Я хотел было добавить, что есть еще четверо, но потом передумал.
— Раз так, отправляю вас в «5Д», — произнес надзиратель. — Догоняйте свой класс, молодой человек! И поторопитесь!
— Слушаюсь, месье Башмаковьё, — ответил я с облегчением. — Спасибо.
Я уже было понесся к школе, как вдруг меня схватили за ухо.
— Не так быстро, юноша! Как вы меня назвали?
— Э-э:э… месье Башмаковьё… — повторил я, недоумевая.
— Ага! — воскликнул он. — Первый день, и уже такая оплошность! Да будет вам известно, молодой человек, что меня зовут месье Сапожникофф с двумя «ф» на конце.
Я открыл рот, чтобы извиниться, но не смог выдавить из себя ни звука.
— А теперь, — продолжил месье Сапожникофф, — раз вы последовали примеру своих товарищей и назвали меня этой ужасной кличкой, останетесь после уроков на целый час! Жду вас у себя в кабинете. И не забудьте дневник. Поздравляю, как говорится, с отличным началом учебного года!
День прошел незаметно, как в тумане. А вечером на выходе из школы меня остановил Жан А. Он уже успел завести себе дружка — Дылду, с которым чуть не подрался утром.
— Привет! — протянул тот мне руку. — Вы с братом определенно крутые!
— Да? — удивился я.
— Жан А. мне все рассказал. Ну как вы придумали очки, через которые видно, что у девочонок под юбкой. Жан А. обещал дать их мне поносить.
— Очки, через которые видно, что у девчонок под юбкой?.. — я посмотрел на Жана А. круглыми глазами. Вот это новость!
— Но ты все-таки круче! Учеба еще даже не началась, а ты уже схлопотал наказание после уроков. Чемпион! Это новый рекорд нашей школы! А может, и мира! Кто знает!
То же самое я постарался объяснить маме с папой, когда вернулся домой. Но они почему-то восприняли эту новость не так радостно, как наши новые друзья.
Я пытался объяснить, что все во дворе называли надзирателя «месье Башмаковьё» и я подумал, что это его настоящее имя. Только вот родители почему-то так не подумали.
Жан А. со следующего дня стал тайком носить в портфеле сменную одежду.
— Я не вернусь в класс в этих штанах и дурацкой рубашонке, — объяснил он мне, переодеваясь в подъезде соседнего дома. — Тем более если я — брат врага народа номер один.
— Ты, я смотрю, хочешь схлопотать по носу от врага народа номер один? — не выдержал я.
— Только попробуй, — ответил Жан А.
И мы пулей помчались в школу, чтобы не начинать год с опоздания.
Летние каникулы мы провели у бабушки Жанет и дедушки Жана, а потом тут же переехали в новый дом.
Папа с мамой выбирали его сами. Нам показали только фотографии. Правда, на них почти ничего не было видно: изображение расплылось, потому что папа — настоящий фотохудожник. Словом, всем не терпелось увидеть наше новое жилище.
— Сразу предупреждаю: самая большая комната — моя! — начал Жан А. еще по дороге из деревни.
— Когда мы уже приедем? — канючил Жан Г. каждые полминуты.
— А я зато пелвый покатаюсь на кателях! — объявил Жан Д.
— Почему это у тебя будет самая большая комната? — возмутился Жан В.
Дорога домой от дедушки с бабушкой была длинной. В нашем большом семейном «пежо» пахло размякшими чипсами и пролитым лимонадом.
