— Только не Райдар! — сказал Пер Эспен. — Ой!
Он сидел за партой перед молодым человеком с волосами и наверху, и внизу и подскочил на месте, когда кончик карандаша воткнулся ему в спину.
— Когда мы поедем? — спросил Сигмунд.
Маркус посмотрел на него с благодарностью. Он сидел, склонив голову к парте, и со страхом ждал, когда его спросят, где у него растут волосы.
— В последние выходные мая, — сказал учитель Скуг. — Я подготовил бланк заявления, который вы можете взять для родителей, но надеюсь, поедут все.
— Главное, чтоб детей не народилось,— пробормотал Райдар, но тут, по счастью, раздался звонок.
*
Был вечер пятницы, и до отправления автобуса от школы оставалось два часа. И Маркус, и его отец с ужасом ждали похода. Монс знал, что три дня без сына он проведет, постоянно опасаясь, что Маркус утонул в горном озере, заблудился в тумане или свалился в пропасть. Маркус не знал, чего он боится, но стертые ноги казались самой незначительной проблемой. Оба делали вид, будто все в порядке. Так было всегда.
— И высоко вы подниметесь? — спросил Монс.
— Да, — ответил Маркус, — надеюсь.
— До альпийских лугов?
— Даже дальше, я думаю.
— Бедняги те, кто боится высоты, — весело сказал Монс.
— Да уж, — сказал Маркус, — бедняги.
Маркус никогда не рассказывал отцу, что он до смерти боится высоты. Да и не нужно было, потому что Монс сам боялся высоты, и вместе они никогда не ходили в горы и не забирались на высокие башни. Оба скрывали друг от друга свой страх, но, поскольку оба боялись до смерти, проблем не было. Монс помогал Маркусу собирать рюкзак, пока тот не стал походить на маленького объевшегося слона. Монс вытер со лба пот.
— Ну, кажется, мы собрали все самое необходимое.
— Кажется, собрали.
— Давай еще раз пробежимся по списку, — сказал Монс. — Шерстяные носки, теплое белье, простое белье, рубашки, свитера, шарф, варежки, теплый комбинезон, тренировочный костюм, кроссовки, резиновые сапоги, куртка от дождя, плавки, полотенце, зубная щетка, зубная паста, таблетки от головы, пластырь, градусник, эластичный бинт, рыбий жир, сетка от комаров, фотоаппарат, шашки… Насколько я тебя знаю, ты же сыграешь с мальчиками партию?
Маркус кивнул:
— Одну или две, конечно.
— Компас, пижама, темные очки, запасные очки, солнцезащитный крем, веревка…
— Веревка?
— Да, никогда не знаешь, когда в горах может пригодиться веревка. Сухое молоко, спички…
— Папа, я не курю.
— Я знаю, Маркус. Просто на всякий случай.
— На случай, если я все-таки захочу покурить?
— На случай, если придется разводить костер.
— А-а.
— Носовые платки, спрей для носа, шоколад, бинокль, спальник, лопата…
— Она мне не нужна.
— Точно? Все равно возьми.
— Зачем?
— А вдруг тебе захочется закопаться.
Маркус серьезно посмотрел на отца:
— Я уверен, что мне не захочется закопаться, папа.
— А если вы попадете в пургу?
— Мы не попадем в пургу. Учитель сказал, что там даже снега нет.
— Тогда лопата нам не нужна, — сказал Монс с облегчением и дружески толкнул Маркуса в плечо. — Мой сын — покоритель гор.
Маркус толкнул отца в ответ:
— Мой самый лучший отец.
Хотя Маркус и Монс почти никогда не рассказывали друг другу о своих чувствах, они были настоящими друзьями. Маркус не говорил отцу о своих страхах только потому, что понимал — страх заразное чувство. То же самое испытывал Монс. На самом деле они уже давным-давно друг друга раскусили, и это только крепче связывало их.
Монс помог Маркусу надеть рюкзак.
— Тяжелый?
Маркуса зашатало из стороны в сторону, но потом он поймал равновесие.
— Немного. Может, вынуть градусник?
Монс засмеялся:
— Может, напроситься к тебе в носильщики?
Тон был шутливым, но Маркус знал, что сказано было на полном серьезе. Его тело слегка онемело.
— Лучше не надо, папа. Я же теперь подросток, знаешь ли.
— Да, в самом деле.
— С грудью и критическими днями.
— Ты это о чем?
— То есть с волосами и наверху, и внизу.
— Что?
Маркус стоял прямо, но его тянуло вниз. Рюкзак весил минимум тонну. Он улыбнулся отцу:
— В другой раз, папа. В другой раз мы пойдем в горы вместе.
— Только ты и я?
— Да, только ты и я, папа, и мы заберемся на самый верх!
Монс Симонсен улыбнулся. На самом деле оба очень грустили, и оба знали об этом, но никто не хотел говорить о своих мыслях.
— Договорились, — сказал Монс и снова толкнул Маркуса.
Тяжеленный рюкзак все-таки опрокинул его на пол. Монс наклонился над сыном.
— Маркус! Ты не ударился?
Маркус улыбнулся в ответ:
— No problem, папаша, но, может, ты мне поможешь донести рюкзак до машины?
На школьном дворе было весело и шумно, и когда они с отцом вышли из машины, Маркусу показалось, что все сразу уставились на него. Монс открыл багажник, а девочки, говорившие громче всех, вдруг зашептались. В воздухе повисло ожидание. Когда отец захотел помочь ему надеть рюкзак, Маркус незаметно покачал головой. Монс поставил рюкзак на бугорок и обнял Маркуса:
— Будь осторожен, мой мальчик.
Он говорил тихо, но Маркусу послышался рокот.
— У меня есть номер мобильника Скуга, — сказал Монс, — хочешь, я позвоню вечером и пожелаю тебе спокойной ночи?
— Не звони нам, мы сами позвоним, — пробормотал Маркус.
Он не обернулся, когда Монс сел в машину, но когда машина завелась, он все-таки обернулся. Он помахал, глядя на заднее стекло, и понял, что отец смотрит на него в зеркало, а одноклассники уставились ему в затылок. Он наклонился над рюкзаком и невдалеке услышал тихий голос:
— Сейчас последует попытка установить мировой рекорд среди макак по поднятию тяжестей.
Не получилось. Маркус старался казаться невозмутимым, присаживаясь на корточки и просовывая руки под лямки рюкзака. Затем он попробовал встать, но его потянуло назад. Он уперся коленом в землю, наклонил туловище вперед и медленно встал на ноги. Лицо его побагровело. Кто-то захлопал. Он медленно повернулся, посмотрел в небо и попытался сделать вид, будто он радуется прекрасной погоде. Потом на негнущихся ногах пошел к автобусу, где стояли другие ученики. Он был самым маленьким мальчиком в классе, но у него был самый большой рюкзак.
— Бинокль взял? — спросил Сигмунд.
Маркус кивнул.
— Если вечером будет хорошая погода, я покажу тебе созвездие Возницы, — сказал Сигмунд. — Что у тебя в рюкзаке?
— Только самое необходимое.
— Ты что, решил поселиться в горах, Макакус?
К ним подошел Райдар.
— А что у тебя в рюкзаке, Райдар? Только зубная щетка и презервативы?
Райдар не нашелся что ответить, презрительно фыркнул, отошел в сторону и приобнял Эллен Кристину.
— Он думает, он крутой, но на самом деле труслив, как заяц, — прошептал Сигмунд.
— Да, похоже на то, — прошептал в ответ Маркус и дал Сигмунду помочь снять рюкзак. Сигмунд не был папой, да и вообще могло же ему быть все равно.
Они вошли в автобус, и Маркус заметил, что Муна прихватила гитару. Значит, будет общая песня, и получается, что ты будешь делать то, чего совершенно не желаешь, впрочем, так в жизни обстоит с большинством дел.
Маркус и Сигмунд нашли свободные места в середине автобуса.
«Четыре часа насильственной общей песни, — подумал Маркус — В окружении врагов».
В поход отправились два учителя — Виктор Скуг и Карианна Петерсен. Карианна была самой популярной учительницей в школе. Ей еще не исполнилось тридцати, и она чемпионка округа по спортивному ориентированию. Кроме того, она знала массу песен. Скугу было за сорок. Он играл на пианино и пел в хоре. Похоже, выходные будут долгими.
Муна сидела впереди. Они проехали ровно восемь минут, и тут она открыла чехол с гитарой.
— Вот наш шофер, — пропела она, — вот наш шофер.
Он весел, ловок и хитер.
А если вдруг он не хитер,
Какой же он тогда шофер?
Вот наш шофер, вот наш шофер.
Он весел, ловок и хитер.
— Когда в поход ведут ребят, — начала Карианна Петерсен, сидевшая рядом с Муной, —
Они нисколько не грустят,
А если вдруг и загрустят,
Тем только хуже для ребят.
— Подхватывайте, ребята!
И ребята подхватили:
— Когда в поход ведут ребят,
Они нисколько не грустят.
— Твоя очередь, Эллен Кристина, — весело крикнула она.
— В погожий день, в погожий день, — начала Эллен Кристина.
И так пошло дальше по автобусу. Один за другим одноклассники начинали стишок, который заканчивался общей песней. Спели про погожий день, про одного спортсмена, про праздники, фотографа, принца, скаута и многое другое. Кто-то рифмовал, кто-то только пытался, но все сочиняли свой маленький стишок. В какой-то момент Маркус заподозрил, что они тайно репетировали. Скоро очередь должна была дойти до него. Он судорожно искал нечто, о чем можно спеть, но его мозг был словно черная дыра. Он с сомнением посмотрел на Сигмунда, который пел:
