А если бы…
Машинально Саша свернул в тупичок, упиравшийся прямо в забор. Там детский сад. Он пуст в воскресенье. Свежий, неутоптанный снег укрыл тихий двор. Саша стал у забора и в щелку глядел на этот снег, сверкавший в лучах солнца.
Ну и светит же солнце! Откуда оно взялось после вчерашней метели?
Никто не знает, какое будет горе, если Сашу не примут в комсомол.
Он поежился: мороз пробрался под воротник, к спине и плечам, щипал щеки. Любой бы мороз нипочем, не будь этого горя на сердце. Его не примут — он понял сегодня, когда приехала мама.
Саша раньше считал: мама как мама, очень много работает, довольно веселая, любит его. Он и не думал, что она делает такое важное дело, которое завтра будут обсуждать на заседании Академии наук.
И там мама скажет, как утром: «Мы добились удачи».
А Саша! Как он старался прославиться!
Завтра Борис Ключарев, Коля Богатов, и Вихров, и Юрка, и все комсомольцы будут тоже его обсуждать.
Саша промерз и ушел от забора. Спрятав окоченевшие руки в карманы, он побрел куда глаза глядят.
С оглушающим треском пронесся мотоцикл. Раскатанное шоссе, вздымаясь горбом над рельсами окружной железной дороги, свободно уходило вдаль. Саша мысленно проследил его путь. Вот шоссе с разбегу вомчалось в широкую площадь и в ней потонуло, а площадь выбросила из себя, словно стрелы, в разные стороны улицы. Вот крутой переулок выбежал на простор скованной гранитом реки, над ней повисли гирлянды стройного моста. Красавцы мосты!
Саша любил темные ели у Кремлевской стены, площадь Пушкина тоже любил и всю улицу Горького.
А завтра он будет стоять перед ребятами в зале. Саша резко повернулся, как будто путь преградила стена и итти больше некуда.
Он далеко ушагал, почти до самого центра.
Так и будет шагать.
Если б можно было рассказать маме! Все. Мама! Ты представить не можешь, какой позор на тебя свалится завтра!
Должно быть, Саша ходил очень долго по улицам. Он не заметил, как солнце опустилось за крыши, в небе угас сверкающий свет, снег потускнел.
Быстро меркнут декабрьские дни.
Мальчик все шагал и шагал. Вперед. Назад. Каким-то образом он очутился на школьном пустыре. Деревянные домики смотрели на него своими крохотными окнами в белых сквозных занавесках.
По колено в снегу, Саша притаился за углом керосиновой лавки, и в мире не было человека грустнее его.
Вдруг он увидел Гладковых.
Первым движением Саши было куда-нибудь скрыться. Все что угодно! Провалиться сквозь землю. Вот до чего он дошел! Он бежал от друзей, от мамы, из дому, он убежал бы и от завтрашнего комсомольского собрания, если б было куда убежать.
Трус! Саша себя ненавидел.
Но так как Гладковы направлялись прямо к нему с явным намерением рассчитаться за вчерашнее столкновение с Юлькой, он подавил в себе горе и придал лицу выражение полного презрения к опасности. Он поднял кверху голову, как будто увидел на крыше что-то занятное. А там ничего особенного не было, даже антенны…
Но ноги его в коленках дрожали, потому что он очень устал за сегодняшний день и был голоден. Ему хотелось сесть в сугроб и заплакать. Он повернулся к Гладковым спиной:
— Нападайте, пожалуйста.
Он не услышал ответа и с угрозой сказал:
— Что? Ага! Испугались! Только попробуйте. Слабышки несчастные!
После таких оскорблений оставалось ждать тумака. Но его не последовало.
Саша в ярости обернулся.
Им представлялась возможность отплатить за вчерашнее. Что они, собираются издеваться над ним?
— Мы не можем нападать сзади, — ледяным тоном ответила Юлька. Она смерила Сашу надменным и насмешливым взглядом. — Вдвоем на одного нападать? Или ты думаешь, можно?
— Зачем вы пришли? — дерзко спросил Саша, но в сердце его шевельнулась надежда.
Юлька и Костя! Они могли притти за другим.
— Мы гуляем. Ты разве не видишь? — сказала с вызовом Юлька. Она заложила руки за спину. — Здесь красиво. Мы просто смотрим природу.
И, вскинув голову, она полюбовалась снежным гребнем на крыше, потому что, право же, нечем было еще любоваться — до самой школы тянулся пустырь, слева дома заслонили закат.
— А вчера я упала нарочно.
— Юлька! Для чего мы его искали весь день? — спросил с удивлением Костя, который не умел притворяться даже в самой незначительной мере.
— Я не знаю. Ты видишь, ему весело и без нас.
Неизвестно, зачем понадобилось Юльке потешаться над Сашей: кто, когда веселился с таким убитым лицом? Она повторила упрямо:
— Ему очень весело.
Тогда он пошел. Что же здесь оставаться? Но он не сделал и шага — Юлька схватила его за плечо. И Саша увидел такое участие и тревогу в ее темных глазах, что, потерявшись, сказал:
— Со вчерашнего дня я все один и все думал.
— Ну, сейчас! Тогда мы сейчас! — бестолково, громко, растерянно крикнула Юлька. — Костя, давай-ка скорей! Мы все решим. Мы обсудим.
Но что обсуждать?
Саша вдохнул глоток морозного воздуха, в груди стало немного просторней. Он ответил:
— Меня не примут в комсомол.
И Юлька, которая не уступала в бесстрашии любому самому храброму мальчику, опустила глаза и сказала беспомощно:
— Костя! Все-таки надо решить.
Костя собрал все свое мужество:
— Могут не принять, Саша. Ты ведь знаешь наших ребят. Саша, но через полгода тебя уж наверное примут.
Они замолчали. Напротив, в деревянных домишках, за белыми занавесками, зажегся огонь. Небо сразу густо засинело над крышами, голубые сумерки опустились на землю. На пустыре было одиноко и тихо. С жолоба оборвалась и под ногами ребят со стеклянным звоном разбилась ледяная сосулька.
— Костя, сбор прошел хорошо? — с грустной улыбкой спросил Саша.
Как недавно были эти счастливые дни! Они трудились, рисовали картинки, вместе придумывали новую развязку к истории Сэма!
— Сбор прошел хорошо, — ответил Костя, заливаясь румянцем. — Мы решили на пустыре сделать гору… Саша!.. — Он смущенно помолчал, раскапывая носком валенка снег. — Саша, завтра ты расскажи ребятам все честно. Конечно, трудно мириться, если поссорился с целым классом. Но ведь ты сам виноват.
Снова набрав полную грудь свежего воздуха. Саша сказал:
— У меня еще есть беда.
— Какая? — живо откликнулась Юлька.
— Приехала мама.
Юлька обменялась с братом удивленным взглядом и осторожно спросила:
— Саша, что ты сказал? Мне не очень понятно. Какая беда?
— Мама приехала, а я все скрыл от нее. Она не догадывается и очень веселая, а я теперь ничего не могу ей сказать.
— Не можешь? — переспросил с возмущением Костя. Он был снова разочарован в товарище. — Почему? Из-за трусости? Я думал. Саша, у тебя есть убеждения. Если ты с убеждениями, ты обязан сказать. Если ты скроешь… Ну, уж не знаю…
Он отвернулся. Это был человек, который не признавал середины: он уважал или нет.
— Ты не знаешь, о чем я говорю! — крикнул в бешенстве Саша.
Теперь все в нем подозревают плохое. Только плохое! Даже друзья.
Невольно он сжал кулаки. Но Юлька встала между товарищами.
— Объясни, Саша, — доверчиво попросила она.
В нем все еще буянило сердце, сбившись с ритма. Но когда тебе доверяют…
— Мы достигли в медицине новой удачи — сказал Саша. — Завтра мама делает доклад в академии. У мамы сегодня победа за все десять лет. А вы знаете, у нее была бы раньше победа, если б не я! Я мешал, потому что был маленький. А вы знаете, как американцы и разные капиталисты разорятся, что советские ученые нашли новый способ оперировать опухоли. Черти! Пусть злятся. У нас еще и не такое откроют…
Но тут Саша вспомнил, что с ним случилось, и угрюмо замолк.
Костя в замешательстве кашлянул.
— Если ей рассказать, пожалуй сорвешь настроение. Твоей маме, я подразумеваю. Как бы не провалила доклад.
— А я о чем говорю? — горько ответил Саша. — А я из-за чего мучаюсь? Должен сказать. И нельзя.
— Нельзя! Ни за что! — вмешалась Юлька. — С ума вы сошли, если только расскажете! Саша, переживай как-нибудь сам, чтоб она не заметила.
Снова что-то тяжелое навалилось Саше на грудь.
— Попробуй-ка ты, — ответил он сдавленным до жалости голосом.
Он вспомнил, как «веселился» утром при маме. Ужас! Тоска! Совершенно безвыходное положение.
— Мама всегда узнаёт по глазам. И теперь наверняка догадается.
Юлька посмотрела на мальчика и сказала застенчиво:
— Саша! Смешной, по твоим глазам догадаться нетрудно. Ну, пойдем.
— Куда мы пойдем? — оторопев, спросил Саша.
Юлька сдвинула шапку на затылок, что придало ей очень решительный вид.
— С тобой. К вам. Костя, нельзя провалить завтра доклад, ведь верно? Идемте!
Вечер. Небо. Слабые лучики звезд. Под ногами звонкий хруст снега. В окнах огни.
Глава XIX. Шахматисты поневоле
