Я, не иначе как на нервной почве, расхохоталась. Она — за мной. Ничего особенно смешного тут не было, но мы смеялись до истерики. Так, что начал оглядываться водитель.
— Девочки! — укоризненно сказала классная. — Вы мешаете движению транспорта.
Тут мы опять начали кататься со смеху, и скоро ржали уже все. Эпидемия.
Ехать до страусиной фермы оказалось далеко — по дороге автобус останавливался:
Возле туалета (без комментариев).
Возле круглой тандырной печки у дороги. Из печки закутанная в платок женщина доставала нам очень горячую и вкусно пахнущую самсу.
Возле сувениров.
Возле кафешки, в которую все равно классная запретила нам заходить.
Снова у туалета — другого, конечно (опять без комментариев).
Но все-таки, несмотря на эти остановки, вызванные коммерческим сговором водителя с придорожными торговцами (об этом рассказала мне Светка), мы все-таки доехали до фермы.
Как только пацаны увидели разгуливающих в вольерах страусов, начались смешки. Я сначала не поняла, чему тут радоваться, но потихоньку стали хихикать и девочки. Да уж, и согласилась же классная везти нас именно сюда! Дело в том, что они оказались очень похожи: наша мадам — и все страусы. О-очень похожие фигуры!
Насмотревшись на пушистое длинношеее и потихоньку найдя семь отличий между страусом и классной, мы послушали лекцию о великанских птицах, а вскоре начали искать, чем же заняться еще. Возле забора мне попались на глаза несколько чудесных страусиных перышек. Я задумчиво вертела их в руках, и тут появился Арсен. Где-то он раздобыл страусиное яйцо. Огромное! Арсен гордо нес добычу над головой, а вокруг скакали наши пацаны, стараясь дотянуться до яйца.
— Только разбейте! Убью!
Он осторожно пристроил его в багажной сетке, прямо над своим сиденьем.
— Рискуешь, братец, — поддела Светка. — Свалится, — будешь обтекать до самого города!
— У меня не свалится! — улыбнулся Арсен Светке голливудской улыбкой и подмигнул ей. Хоть я была рядом, на меня он демонстративно не глядел. Интересно, а теперь-то что я ему сделала?
Глава 22. Поступок Арсена
Наконец-то нас повезли дальше — на озеро. После городского дыма и пекла горный воздух казался вкуснее любого напитка. Такой кругом аромат, что у Светки даже голова разболелась.
— Аллергия на природу, — простонала она. — Вешалки… Дайте мне нормального смога и углекислого газа! И побольше…
У меня ничего не болело, но чувствовала я себя странно. Мы поднимались все выше и выше по дороге, а ущелье внизу было так далеко, что казалось, будто летим в самолете. Вцепившись обеими руками в поручень перед собой, я представляла, что с нами будет, если автобус потеряет управление. У дороги, идущей, как мне казалось, прямо по краю пропасти, не было никаких ограждений. Уши закладывало от высоты. За соседнюю гору зацепилось облако. Никогда ещё не уезжала так далеко от города.
— Но ведь если школьников сюда возят, значит, это не опасно?
Тут, как назло, классная принялась рассказывать об озере, на которое мы едем. Оказывается, в один ужасный летний день наверху в горах случился сель. Огромные потоки грязи вынесли из расположенного выше ущелья гигантские камни. Упав в озеро, они выдавили своим объёмом всю воду. Выплеснувшись в долину, вода смыла всё и вся на своем пути. А было как раз воскресенье, много отдыхающих. Это произошло сорок с лишним лет назад. Сейчас озеро частично наполнилось, но оно уже не такое большое. Страшные камни лежат на дне. А в память о погибших на берегу установлен крест.
Настроение испортилось совершенно.
— А нас того, не накроет волной? — поинтересовался Булатик.
— Что, как маленький?! Нет, конечно! — возмутилась учительница.
— Знала б — не ехала… — пробурчала Светка.
— Дети, дорогие мои! Мы должны знать природу родного края! Молчим и смотрим!
Я с ненавистью разглядывала белёсую водичку, отливающую бирюзой. Здесь, в горах, осень чувствовалась слабее, чем в городе. Наша группа лениво брела по дороге.
— А не искупаться ли мне? — опять это Арсен!
— Только попробуй! Тут температура воды выше +9 по Цельсию не поднимается! — всполошилась классная. — Дети, слышали! Никто не смеет купаться! Будете наказаны!
— Вы нас в угол поставите? — светски спросил Арсен, стягивая джемпер.
- Арсений, не смей!
— Да мне просто жарко!
— Знаю я твое «жарко»! Только попробуй!
Арсен, тихонько улыбаясь, послал классной воздушный поцелуй.
— Тьфу на тебя, Баум! — ответствовала та.
Я отошла в сторонку. Чего это Арсен завелся: купаться, купаться… — дурак, что ли? До этой воды дотрагиваться страшно, не то, что плавать в ней… Я засмотрелась на озеро. Конечно, есть здесь своя красота. Но такая безнадежная, дикая. С противоположного берега донеслась музыка. Желтая бабочка качается на высокой травинке. А вон блестит на солнце темно-сизое зернышко припозднившейся ежевики.
— Ты здесь впервые? — голос Арсена раздался прямо над ухом.
— А?
— А я был раньше. Мы с отцом куда только не ездим. Дальше если вон по тому ущелью пилить, ну, там километров тридцать всего — там еще озера есть. Одно знаешь какое — на дне деревья.
— Растут, что ли? Как это?
— Нет, не растут. Законсервировались. Представляешь: огромные тянь-шанские ели, даже иголки сохранились — на тех ветках, что под водой. А те, что над водой — голые, тянутся вверх, как руки. Там даже плавать нельзя из-за них. А вода чистая-чистая. Прозрачная… как… как твои ногти.
— Ногти? — я растерялась. Ну, ладно бы, «глаза» сказал — хотя они точно не прозрачные, или там, не знаю — «кожа». А то — ногти. Украдкой посмотрела на ногти. Под одним осталась полосочка въевшейся краски. Еще не хватало, чтобы где-то там, на глубине, таились законсервированные тянь-шанские ели! Лучше уж сменить тему:
— А ты что, действительно можешь плавать в такой холодине?
— Легко! Я ведь закаленный. Ты разве на Алдаспане не заметила?
— Ну, если учесть, что ты мужественно выдержал мой удар…
И мы стали смеяться. Где там были остальные — неважно. Кажется, куда-то ушли. Потом он взял меня за руку с моими «прозрачными ногтями», и, опустив глаза, сказал:
— Прости меня, Доремира. Пожалуйста!
— Прощаю. Хотя мне было очень-очень больно. Но это теперь неважно.
— А хочешь, покажу, как ныряю? — оживился он.
— Да ты что, не надо!
— Вот нырну — и ты тогда меня простишь!
И помчался к берегу. Ну, разве такого удержишь?
— А-арсе-ен!
Штаны валялись на тропинке, майка свисала с камня. А он стоял на высокой глыбе, нависающей над водой, стряхивал шузы, надетые на босу ногу, и улыбался. Самой новогодней улыбкой изо всех, что были адресованы мне.
— Не надо!
Какое там! Ласточкой летит вниз.
* * *
— Баум, не сме-ей! Мира, идиотка, чего встала! — вопит классная. За моей спиной на тропинку выскочила вся группа.
Прошла очень длинная вечность — не знаю, сколько минут. Мы стояли, оцепенев. Но вот, наконец, из-за камня, на котором он мне так улыбался, показался Арсен. Он шел как-то очень странно, боком, и был белым-белым. А губы — синими. И дрожали. И он уже не лучился своей новогодней улыбкой. Дойдя до травки, осторожно опустился на нее. Мы кинулись к нему.
— Арсений, сыночек, что с тобой, — запричитала классная. — Скажи что-нибудь.
— Спина… — простонал он.
Я прорвалась через толпу, вперед. Укрыла подобранной на тропинке курткой, стала гладить по волосам.
— Мира, ты? Значит, точно не злишься… Не бойся, все будет хорошо!
— Что со спиной? Ногами подвигай! — прибежавший с аптечкой водитель достал флакон, открыл, завоняло. — На, вдохни! Одеяло, мигом! В автобусе, за моим сиденьем!
Арсена осторожно переложили на одеяло.
Водитель прошелся вдоль позвоночника Арсена пальцами, заставил покрутить головой, пошевелить пальцами ног, ступнями.
— Ну, ноги шевелятся — значит, порядок. Парень-то крепкий. Видно, о дно ударился. Я боялся — с позвоночником чего… А ну, девки, растирай его, только осторожнее! Вон, спирт берите, эх, короеды… Да все не трать, давай, налью в ладошки!
Мы хором растирали Арсена до тех пор, пока он не порозовел и не взмолился о пощаде.
— Будь моя воля, натерла б я тебя… красным перцем! — в сердцах сказала классная. — Во второй четверти за поведение — два. Понял?!
— Понял, Маргарита Алексеевна! — счастливо улыбнулся Арсен. Рахмет Вам огромный!
Скоро он совсем оклемался, но ходить еще не мог, и водитель осторожно перетащил его в автобус. Народ пошел осматривать природу дальше, а я осталась.
— Вот молодец, Мира! — похвалила классная. — Присмотри за этим имбецилом.
«Имбецил» возлежал на разложенных сиденьях, я устроилась неподалеку. Поначалу разговор не клеился, а потом я спросила, что Арсен делал на десятом этаже нового дома, и оказалось — точно, он там живет! Стал рассказывать про то, как они с пацанами лазили на стройку, всякие интересные истории, потом переключились на Алдаспан, потом я рассказала про больницу, а потом… Потом я взмолилась:
