Сказал он нам: Отведите глаз ребенка от вредного или предупредите о нем.
Мы спросили: А если он над пропастью и не хочет принять совет?
Ответил мудрец: Строго берите его за руку и уведите от пропасти. Это и будет исполнение долга.
Сказали мы: Он заплачет.
Ответил он: Заплачьте вместе с ним. Слезы обеспечивают взаимопроникновение.
Тогда мы задали мудрецу вопрос: Можно ли осуждать за проступок?
Ответил мудрец: Осуждение мертво, так дети не научатся летать.
Спросили мы: Оставить незамеченным?
Ответил он: Нет. Проявить снисхождение.
Спросили мы: Не получится ли, что ребенку все сойдет с рук?
Ответил мудрец: Может получиться. Но надо дать детям понимание суровости долга.
Спросили: Как это сделать?
Сказал мудрец: Пусть живут как взрослые. Дайте им строить свои города, пусть таскают бревна своего города и устанавливают в нем законы жизни.
Тогда спросили у мудреца: Как быть с похвалой?
Ответил он нам: Похвала напрягает устремление к полету, увеличивает скорость и высоту полета, совершенствует красоту полета.
Спросили мы: За что хвалить ребенка?
Ответил мудрец: Хвалите за всякое продвижение, даже за самое малое, трудноуловимое. Хвалите за случайное благое движение.
Спросили мы: Не возомнит ли о себе ребенок?
Ответил мудрец: Возомнит, если похвала фальшивая.
Спросили мы: Какова же похвала истинная?
Ответил он нам: Истинная похвала есть утверждение ребенка, она есть встреча с будущим.
Спросили мы: Значит, исключается возмущение?
Ответил мудрец: Возмущение искреннего сердца есть похвала, она поощряет к дерзанию. Возмущение злобное есть наказание, оно тушит стремления.
Попросили мы мудреца: Открой нам мудрость воспитания.
Ответил он: Наберитесь терпения, оно есть дар Небес.
Спросили мы: В чем суть терпения?
Ответил он: Энергия терпения способствует событиям, но предупреждает заблуждения. Для терпеливого ничего никогда не кончается, но все только начинается.
Сказали мы: Дай нам пример.
Ответил мудрец: Заботливый родитель в творчестве воспитания убережется от раздражения – во время урока терпения не раздражаются. Пусть невежды выходят из себя, но испытатель терпения не унизит приемами, свойственными невеждам.
Попросили мы мудреца: Дай нам напутствие.
Сказал мудрец: Утверждающий богат, отрицающий беден. Так живите.
Мы поклонились мудрецу и поспешили к детям.
Насилие – тяжкое преступление
Есть крылья.
Есть страсть к полету.
Полет – природа для птицы.
Но птичка в клетке.
Так больше нравится нам: пусть поет она для нас, пусть будет она рядом с нами и украшает наш быт.
И птичка поет. О чем?
Птичка прыгает с жердочки на жердочку и обратно. Это все, что осталось от полета.
Потом мы можем выпустить птичку из клетки. Но летать она уже не сможет – крылья не те. Она и не захочет летать – забыла, что такое летать и зачем ей крылья.
И птичка станет добычей коварной кошки.
Огорчения наши, даже слезы, уже не помогут птичке.
Она была создана для полета еще до того, как мама-птичка снесла яйцо. Но мы лишили ее полета еще раньше – в наших мыслях и воображении. В них мы присудили птичке жить в клетке. И, наконец, птичка позабыла о Чаше своей, где она покоряет пространство, уничтожает насекомых и поет гимн Создателю.
Почему мы так поступаем, люди?
Птица – это наш ребенок.
Почему мы отнимаем свободу у еще не рожденного ребенка?
И делаем это сперва в наших мыслях и воображении, так уготавливаем ему тенета, а потом, после его появления на свет, воплощаем все задуманное в жизнь.
Скажет кто: А где вы видели детей в клетках? Где вы видели наши тенета?
Ходить далеко не нужно.
Всю жизнь ищем свободу и не находим ее. А если найдем крохи свободы, тут же ограничиваемся условностями, чтобы они не достались кому-то побольше.
Это ли не клетки, это ли не тенета?
Соблазны недостойные – не тенета?
Авторитаризм вокруг детей – не тенета?
Зрелища низменные – не тенета?
Вот возьмем и напишем прямо на небе, чтобы осознали все: «Насилие над волею и мыслью ребенка есть тяжкое преступление».
Мало ли окажется преступников?
Ребята, почему вы пристали к этому старику?!
Он же вам все отдал: фронт прошел, кровь пролил, Родину уберег!
А теперь ходит со своими орденами на груди.
Гордится, что не зря прожил жизнь.
Вы хотите ограбить его, отнять ордена?
Говорят, их охотно покупают туристы.
Он их защитил бы как Родину, но не может принять вас за врагов, вы же его дети!
В ответ на ваше насилие только плачет…
Дети… Остановитесь… Дети… Ребята!
…Вы убили его!..
Не лучше ли было ему погибнуть на фронте?!
Откуда в вас столько звериного?
Кто вас так предал, дети?
Содрогаются Небеса!..
Сколько павших душ!
Утонченная любовь к детям
…Маленькая сельская школа.
Мы с вами наблюдаем за работой учителя.
Играют дети, шумят, шалят.
Один крестьянский мальчик больно ударил девочку палкой по руке. Девочку звать Сашенька.
Она заплакала. Бежит к учителю, который к тому же и ее отец. Просит защитить ее и наказать мальчика.
Обидчик отошел в сторону, напуган.
Можете угадать, каким будет решение учителя?
Не таким, какие бывают, когда Любовь, Красота и Знание блуждают в педагогическом сознании бесприютно, не понимая, зачем они там, а закон «зло наказуемо» торжествует.
Решение сельского учителя будет странным, ибо он одержан своей Педагогической Культурой.
Он усаживает девочку себе на колени, что-то ей нашептывает на ушко; она успокаивается. Потом тихо говорит: «Иди к нему и угости его малиновым вареньем».
Лакомиться вареньем деревенскому мальчику приходится не часто. Однако он ждет не угощенья от девочки, которой сделал больно, а наказания от учителя.
Сашенька подходит к нему и протягивает баночку с вареньем:
– Ешь. Очень вкусно! – говорит она, улыбаясь, как будто не было никакой обиды, но слезы на глазах еще не высохли.
Мальчик поражен.
Ну как, он наказан или не наказан?
Что сделает угощенье вареньем взамен худших ожиданий?
Пройдут годы, он повзрослеет. Чем станет это явление жизни в его духовном мире?
Моя гуманная педагогика, которая есть Педагогика Культуры, учит меня:
– Погрузите Ребенка в море Доброты, и всякое зло, если есть в нем такое, потонет.
– Держите Ребенка в мире Красоты, и все безобразное, если есть в нем такое, покинет его.
– Бросайте Ребенка в огонь Любви, и всякая ненависть, если есть в нем она, сгорит.
Но вот какой вывод сделали американские учителя, которым очевидец этой истории рассказал о варенье: «На следующий день этот мальчик должен был ударить девочку палкой по другой руке».
Значит, мальчика надо было наказать, а не угощать вареньем!..
Не собираюсь обсуждать, что могло бы произойти с мальчиком, если следовать американскому варианту решения педагогических проблем.
Я в своем воображении много-много раз буду посещать Яснополянскую школу, буду созерцать, как Лев Николаевич Толстой творит этот необычный педагогический образ, и восклицать в душе:
«Ой, какая утонченная Любовь к детям! О, как красиво преподносится она нам! О, какие глубокие знания души Ребенка!»
Родная Школа!
Знаем ли мы, сколько она пережила, как она страдала, как она, под гнетом идеологии, бережно хранила для нас духовность?
В семье родился мальчик.
Счастью родителей нет предела.
– Дадим сыну гармоничное развитие! – сказала мама.
– Воспитаем его благородным! – сказал отец.
– Пусть он вырастет крепким и здоровым! – воскликнула мама.
– Пусть полюбит свою Родину всем сердцем! – сказал отец.
– Не забудем о духовности! – сказала мама.
– Только об этом никому не слова! – предупредил отец.
– Научим языкам!
– Научим искусствам!
– Воспитаем его добрым и чутким!
– Раскроем в нем таланты и способности!
– Воспитаем любовь к свободе!
– Любовь к правде!
– Пусть он будет честным!
– И пусть сам выбирает свой путь!
Так был построен идеал воспитания. И устремились родители к идеалу.
Они знали аксиомы воспитания:
Благородство воспитывается благородством.
Свобода воспитывается свободой.
Любовь воспитывается любовью.
Воспитывая себя, воспитывали сына.
Но грянула беда – отец погиб на фронте.
Затем холод, голод, нищета.
Вокруг жестокость.
Мама лелеяла в себе идеал, устремлялась к нему.
Но где дать сыну гармоничное развитие?
Нет среды, нет возможности.
Как дать сыну знание языков?
Нет средств.
У сына проявились музыкальные таланты.
