директору можно?
— Василий Иванович у себя, — внимательно посмотрев на Андрея, кивнула секретарша.
Андрей опустился на стул и, отвернувшись к окну, приготовился ждать.
— Ты проходи, не стесняйся, — улыбнулась секретарша. — Я же сказала, директор у себя…
Андрей толкнул двойную, обитую дерматином дверь. Директор сидел за огромным с резными завитушками письменным столом и что-то писал. Сам он был такой же солидный и грузный, как стол, за которым сидел.
— Проходи! — директор приподнял голову и показал Андрею на мягкое кожаное кресло.
— Я из номера «Икарийские игры», только на меня приказа нет, — начал Андрей.
— Знаю, знаю, — кивнул директор. — Ты у Пал Палыча репетировал.
— Мне нужен адрес больницы, где Леня лежит.
— Адрес? Где-то он у меня был, — директор легко привскочил с кресла, полистал перекидной календарь и выписал на бумажку адрес больницы. Андрей медленно пошел к двери. Ему хотелось узнать, скоро ли будет приказ. Ведь директор мог бы позвонить и в Москву и даже самому Пал Палычу.
— Ну-ка погоди! — остановил его директор. — Ты Назарова давно знаешь?
— Давно, два месяца.
— Говорят, у него последнее время голова болела, будто он аспирин перед выходом глотал…
Андрей пожал плечами: никаких таблеток он у Лени не видел, да и какое это могло иметь значение теперь?
— Ну ладно, иди, — сказал директор. — Назарову передай, чтобы бюллетень в бухгалтерию прислал… а то мы ему по больничному не заплатим.
На следующий день Андрей отправился в больницу, сказав дома, что идет на тренировку. Мать до сих пор про несчастный случай не знала, говорить ей про Леню было никак нельзя…
Выйдя из автобуса, Андрей долго плутал: больница пряталась в парке, за литой чугунной решеткой, нигде не было указателя, что вход надо искать в проулке, совсем с другой стороны.
В вестибюле, похожем на школьный тем, что его освещали белые плафоны, спускавшиеся на длинных нитях с потолка, к Андрею подошла женщина в белом халате.
— Мальчик, тебе кого? Маму?
— Нет, я к Лене Назарову, из цирка.
— Знаю, знаю, а кем ты ему приходишься?
— Я тоже из цирка.
— И ты из цирка? — ахнула женщина. — Здоровья вам для зевак не жалко, — осуждающе покачав головой, она направилась по старому, покрытому трещинами кафельному полу к окошечку, где выдавали халаты.
Андрей поплелся следом за ней, страдая вновь, каждый раз, когда сталкивался с людьми, которые не принимали цирк то ли из-за разъездов, как мама, то ли из-за риска, как эта незнакомая санитарка… Разве объяснишь ей, что и в риске есть наслаждение, счастье, которое приходит к прыгуну, если ему удается победить страх, выполнить сложный, еще вчера казавшийся недоступным прыжок.
Получив халат, Андрей поднялся на третий этаж. Медленно, нарочно оттягивая мгновение встречи, побрел по коридору к палате, номер которой ему назвали внизу. Его смущало, что с Леней он никогда не разговаривал, вот так, один на один.
Неловко прижимая к груди кулек с яблоками, которые, вытащив из копилки олимпийский рубль, он купил в магазине у тети Зои, Андрей толкнул дверь палаты.
Леня, в длинном некрасивом халате, худой, нескладный, читал на постели энциклопедию «Цирк».
— Как ты меня нашел? — увидев Андрея, обрадовался он.
— Мне директор адрес дал.
— А наши, значит, уехали?
— Ага, Пал Палыч с Русланом в Орел, а Слава — в Москву, он в другой номер уходит…
— В другой номер? А свой номер ему, значит, не разрешили?
Леня медленно поднялся с постели, на лицо его снова легла печаль.
— Выйдем в коридор. — Андрей поплелся в коридор следом за Леней, недоумевая, как теперь поступить с яблоками: оставить на тумбочке или взять с собой.
— Значит, не разрешили, — тихо повторил Леня, прикрыв дверь в палату. — Я тогда тоже в Орел не поеду…
— Ты что, совсем из цирка уйдешь? — изумился Андрей.
— Нет, просто домой поеду, может, в армию скорее заберут… а после армии жонглером работать буду… Я и сейчас пять предметов запросто бросаю, смотри…
Леня выхватил яблоки из кулька, который Андрей поставил на подоконнике, подбросил их в воздух, потом послал в полет одно, второе, третье, четвертое. Мелькая в руках, яблоки подлетали к потолку, прыгали в воздухе, не сталкиваясь, не перегоняя друг друга, словно кто-то дергал их за невидимые нити.
Из палат высыпали больные, они обступили Леню, улыбаясь, одобрительно кивали.
— Это что за цирк? — в коридор выбежала молоденькая медсестра. — Мы же с тобой, Назаров, договорились. Мячи отобрали, так он яблоки в ход пустил… Тебе сейчас жонглировать нельзя. Разве не понятно?
— Я не буду, я больше не буду, — довольный тем, что трюк получился, Леня спрятал яблоки в кулек.
— Все равно акробатом лучше, — тихо сказал Андрей. — И Володя после армии в «Икарийские» вернется, только «нижним».
— Нет уж, я к Пал Палычу больше не пойду, с ним настоящего номера не сделаешь. Для него главное денежки…
Андрей смотрел в окно, в парк. Там, набросив поверх халатов пальто, гуляли больные. Он понимал, что глупо уговаривать Леню вернуться в номер, пока не оформлен в него он сам. Но расставаться с ним было горько и обидно. Эх, как бы не этот нелепый случай, они бы еще целый год репетировали вместе.
— Директор просил передать, чтобы ты бюллетень сдал или прислал.
— Я сам принесу, меня же скоро выпишут.
— И еще он меня спрашивал, не глотал ли ты перед представлением таблетки.
— Это у меня после Ярославля, — вздохнув, сказал Леня. — Там манеж резиновый, когда на ноги после сальто приходишь, в голову сильно отдает.
— А почему ты к врачу не пошел?
— Боялся, что от работы отстранят. Я только в больнице про это сказал, чтобы на Славу акт не написали. Я же сам виноват.
Прошел год. Снова пришла осень, пожелтели листья на деревьях, стали длиннее ночи и короче дни. Андрей учился теперь в седьмом. О цирке он больше не думал, мечта остыла, забылась. От Руслана долго не было никаких вестей. Потом уж Андрей столкнулся на улице с тетей Зоей. Она получила от Руслана письмо и фотографию. Пригласила зайти — посмотреть.
— А там про меня ничего нет? — тихо спросил Андрей.
— Кажется, нет, там всего четыре строки, я сейчас покажу. — Тетя Зоя привела Андрея в квартиру, принесла конверт. Андрей дрожащими руками развернул сложенный вчетверо листок из ученической тетрадки в клеточку, пробежал глазами письмо.
«Здравствуйте, мама и папа! С приветом к вам Руслан. Мы живем в гостинице. Цирк тут красивый, город тоже. Я хожу в школу. Учителя здесь строгие, но меня не ругают, потому что артист. Посылаю
