— О, нет! — пугается Магда. — Спрячьте меня, быстро!
Но как ее спрячешь — мы же не можем обвернуться вокруг нее или затолкать ее к себе в портфель! Я обнимаю ее с одной стороны, Надин — с другой, и мы идем дальше по коридору. Мистер Виндзор шагает беспечным шагом, точно у него в жизни вообще никаких забот. Поравнявшись с нами, он, как обычно, приветливо улыбается.
— Привет, Элли! Привет, Магда! Привет, Надин! — здоровается он и шествует себе дальше.
— Уф! — Магда так резко выдыхает, что челка у нее взлетает вверх.
— Что значит — у человека есть стиль! — говорит Надин. — Как будто ничего не случилось!
— Может, ничего и не случилось, — говорит Магда. — Может, вчерашний вечер — просто мои бредовые видения. Возможно, все это мне приснилось.
— Хотела бы я, чтобы мой вчерашний вечер мне только приснился, — грустно говорит Надин.
— Да ведь ты все сделала замечательно. Заступилась за Вики, не спасовала перед Лайамом и показала ему, что ты о нем думаешь. — Я крепко обнимаю ее.
— Вы же не думаете, что я холодная и скучная, правда? — спрашивает Надин.
— Конечно, нет!
— И мальчишки захотят со мной целоваться?
— Надин! Подожди и увидишь. Я уверена, ты очень скоро встретишь какого-нибудь совершенно необыкновенного мальчика, — говорю я. — Я тебе это предсказываю!
— И мне предскажи необыкновенного мальчика, Элли, — вздыхает Магда.
— Ладно, каждой по необыкновенному мальчику! А теперь развеселитесь, ладно? Улыбочку!
Магда оскаливает зубы.
— Тебе-то хорошо, Элли. У тебя есть Рассел, — говорит Надин.
— Верно, у меня есть Рассел. Но вы-то для меня намного важнее.
Я и правда так думаю.
Но когда я встречаюсь с Расселом в «Макдоналдсе» после школы, я напрочь забываю про Магду и Надин. Рассел принес мне подарок! Нечто в маленькой черной коробочке. Ювелирная коробочка???
Открываю крышку, сердце бешено бьется.
— Не волнуйся, это ни к чему не обязывающий подарок. Не кольцо или что-нибудь такое, — быстро говорит Рассел.
В коробочке — две маленькие заколки для волос, с жемчужинками в виде ромашек, очень изящные и совершенно очаровательные.
— Надеюсь, они тебе нравятся, — говорит Рассел. — Я подумал, что они должны тебе пойти, к твоим чудесным пышным волосам. Но ты, конечно, не обязана их носить, если не хочешь.
— Очень хочу! Они замечательные!
— Тебе правда нравятся? Я сто лет проторчал у прилавка со всякими штуками для волос. Продавщица уже начала странно на меня посматривать, как будто думала, что я выбираю это для себя — провести иногда вечерок у мадам Джо-Джо. Давай я тебе приколю. Мне ужасно нравятся твои волосы, Элли, они такие пушистые.
— Словно взорвавшийся матрас… Но я рада, что тебе нравится. Меня всегда злило, что их так много, и все завиваются мелким бесом. Я мечтала, чтобы у меня были волосы, как у Надин, — гладкие, блестящие, просто потрясающие. Ну, таких, конечно, у меня никогда не будет. Можно попробовать очень-очень короткую стрижку, как у Магды. Как ты думаешь, мне пойдет?
— Зачем тебе выглядеть, как Магда или Надин? Тебе надо быть самой собой, — твердо произносит Рассел, пристегивая заколки к моим волосам. — Вот! Смотрится просто здорово, Элли. Наденешь их на бал столетия?
— Еще бы! Знаешь, у меня есть такой жемчужно-серый шелковый топ, можно будет его надеть. Он довольно облегающий.
— Замечательно! Я сегодня взял для тебя билет. Папуля раскошелился. Он заметно оттаял. Я ему все подробно рассказал про тебя. Точнее, я сказал, якобы мой учитель рисования знаком с твоим учителем рисования, и вот они стали рассказывать друг другу о своих лучших учениках, и т. д., и т. п. Я подумал, он лучше это воспримет, чем если сказать, что мы познакомились здесь. У папы какой-то заскок на почве «Макдоналдса», ему почему-то не нравится, что я провожу здесь время. В общем, все проблемы решились, двадцать девятого идем на бал.
— Двадцать девятого, — повторяю я. Почему эта дата звучит так знакомо? Почему мне вдруг стало не по себе?
— Двадцать девятого, — повторяю еще раз. — Это, случайно, не пятница?
— Да, а что?
Господи! Понятно что!
— Двадцать девятого я должна идти на концерт Клоди Коулмен!
— Ох, Элли! А ты не можешь пойти в другой день?
— По-моему, она дает только один концерт.
— Клоди Коулмен — это такая певица с рыжими волосами? Да, она мне тоже нравится. Но она постоянно дает концерты. Неужели нельзя пойти в другой раз? Элли, я прошу тебя!
— Ну, просто… Понимаешь, Магдин папа специально доставал для нас билеты…
— Опять Магда!
— Не надо говорить таким тоном, Рассел. Пожалуйста. Слушай, я никак не могу отказаться в последний момент, я ее подведу.
— Спорим, Надин тоже идет.
— Да, идет.
— Вот пусть Магда и Надин сходят на концерт вдвоем. Ты же не бросаешь ее одну.
— Да, но понимаешь, мы договорились втроем устроить большой девичник.
— Ах так, значит, они для тебя важнее, чем я и мой праздник?
— Нет! Нет, конечно! — Я впадаю в панику. Всего несколько секунд назад я была так счастлива, радовалась чудесным новым жемчужным заколкам, себя не помнила от восторга, что Рассел купил их специально для меня. А теперь мне мерещится, что эти заколки впиваются мне в мозг, и я не могу собраться с мыслями.
Я беру Рассела за руку, хоть мне и неловко, потому что вокруг толпится народ.
— Рассел, ты для меня гораздо важнее, ты же знаешь.
— Тогда пойдем со мной на праздник, Элли. Я целый день хвастался всем встречным, что ты придешь. Я буду выглядеть полным дебилом, если придется теперь всем объяснять, что тебе больше захотелось пойти на какой-то дурацкий концерт с подружками.
— Это не дурацкий концерт! Я всю жизнь обожаю Клоди Коулмен, и ни разу у меня не было возможности услышать ее вживую. А Магда и Надин — не просто подружки. Они мои лучшие друзья.
— Но ведь я же твой друг, разве нет?
— Ну… Да, конечно.
— А ты — моя подружка, и мне необходимо, чтобы ты пошла со мной на праздник. Пожалуйста, Элли.
— Ну ладно, ладно! Конечно, я пойду. Наверное, Надин и Магда поймут.
Рассел быстро целует меня прямо посреди «Макдоналдса».
Вечером я звоню Магде и Надин, но они меня совсем не понимают.
Надин выслушивает мои объяснения насчет Рассела и его бала.
— Ты ведь не обидишься, Надин? Ты понимаешь, правда? Наверное, ты бы сделала то же самое, разве нет? Надин?
Надин молчит, хотя я слышу в трубке ее дыхание.
— Надин, скажи что-нибудь!
— Я не хочу с тобой разговаривать, — произносит она и вешает трубку.
Я звоню Магде. У Магды-то есть что сказать:
— Просто не могу поверить, что ты способна на такую потрясающую неблагодарность! Мы решили идти на концерт ради тебя, потому что Рассел тебя обманул, не явился на свидание.
— Да, но на самом-то деле он меня не обманывал, просто не мог уйти из дома.
— Да-да, папочка ему не разрешил. Ты меня извини, мне это всегда казалось жалким оправданием, но не в этом дело. Дело в том, что мой папа специально достал для нас три билета…
— Магз, я в любом случае заплачу за билет!
— Папа достал эти билеты в подарок. Мы собирались устроить большой девичник.
— Знаю, но ведь вы с Надин все равно можете пойти.
— Да уж конечно, пойдем.
— А я могу пойти в следующий раз, когда Клоди будет выступать.
— Если только Рассел в срочном порядке не пригласит тебя на свидание: скажем, угостит биг-маком и большой порцией жареной картошки.
— Это нечестно, Магда! У него праздник, столетие школы. Он рассказал всем своим друзьям о том, что пригласил меня.
— Ну еще бы! Слыхала я, как эти холмеровские мальчишки хвастаются про девчонок. Очень хорошо, если хочешь, чтобы Рассел тебя демонстрировал, как свою последнюю победу, отправляйся, скатертью дорожка.
— Ты бы сделала то же самое, Магда. Уж ты-то наверняка! Ты же свихнулась на мальчишках. — Я не могу остановиться. — Я думаю, в этом все и дело! Ты с самого начала злилась, что Рассел стал ухаживать за мной, а не за тобой. — Боже, что я говорю?! Я перевожу дух. — Магз, прости. Я не то хотела сказать…
Но она уже повесила трубку.
Не может быть! Обе мои подруги со мной не разговаривают.
Я направляюсь к лестнице, громко шмыгая носом. В глазах все расплывается. Вдруг на лестнице мне попадается под ноги что-то маленькое, упругое — и я дико ору, почувствовав, как острый кинжал вонзается мне в лодыжку. Нечто маленькое тоже орет во все горло.
— Аааааа! Элли, ты на меня наступила! Ты это нарочно! Посмотри, что ты наделала! Из-за тебя у меня все петли спустились!
— А ты что сделал? Ткнул меня спицей! Смотри, кровь идет! И мои лучшие колготки порвал, бестолочь!
— Эй, эй, что там у вас происходит? — Анна выбегает в холл, ноги у нее смешно обмотаны пряжей.
