Модник и его товарищ, не понимая, в чём дело решили, что их заплёвывают. И что тут началось! Чем больше они плевались, тем больше им доставалось. Закончилось тем, что они насквозь промокли. И, не обращая внимания на прохожих, всё равно плевались, как верблюды.
А Гошка и Моцарт давно ушли, посчитав, что достаточно проучили этих двух задиристых мальчишек. Третий же их товарищ ждал, когда они закончат, но не дождался. Он пытался унять их, но они не слышали и не видели его. И он ушёл, посчитав бесполезным что-либо говорить этим «важным» и «деловым» мальчишкам.
– Теперь надолго запомнят, что плеваться не надо, – сказал Гошан Моцарту.
– Да, – согласился Моцарт. – Никогда не будут плеваться. Уж я тебе точно говорю, – рассеял Моцарт сомнения Гошана.
– Был бы я постарше, наподдал бы ему, чтоб не задавался. Вижу, что он слабак. Задаётся из-за того, что родители ему напокупали шмоток, часы, телефон. А как вести себя – не научили. В погоне за деньгами родителям некогда сыночком заниматься. Вот он и станет обалдуем, – Гошан замахнулся, будто хотел ударить невидимую мишень, но одумался и бить не стал.
– Ударить этого мальчишку, чтобы он понял и не стал больше плевать при посторонних?
Отрицательно мотнув головой, Гошан продолжил:
– Нет! Зачем ударить? Договориться бы со всеми ребятами, кто младше и старше, что плеваться нехорошо. И соблюдать это правило.
– Чтобы совсем-совсем никто не плевался? – спросил Моцарт, вспомнив, при каких обстоятельствах иногда плюются люди.
– Что ты! Что ты! – Гошан даже поперхнулся. – Запрещать разве можно? Мы вот с Балбесом и Слюнтиком тоже плюёмся, когда купаемся. Брызгаемся, воды в рот набираем, и друг на друга поливаем изо рта. А один раз и на берегу брызгались, когда нас девчонка милипуперная увидела.
– Какая? – не расслышал Моцарт слово милипуперная.
– Маленькая, значит, как мизинчик.
Моцарт закачал головой, потому что совсем запутался в объяснениях Гошки.
Гошан выставил пальцы.
– Вот большой палец. Вот средний. Вот самый маленький – мизинец! Вот эта девчонка была мизинцем. Мы пока не взрослые, тоже маленькие. А она ещё меньше нас. Получается, что она мизинчиковая, как бывают батарейки. Это те, что меньше маленьких. Понял, дурашка?
Волшебник протёр лоб.
– Ты меня запутал, Гошан. Так какая она была?
– Милипуперная.
– Понял, наконец! – одобрительно мотнул головой Моцарт. – И что эта девочка?
– Что? Да ничего! – Гошан почесал затылок. – Забыл я, чего хотел сказать. Ты бы вместо того, чтобы вопросы задавать, лучше бы напомнил мне, о чём я рассказывал. У меня ведь историй много разных. Все разве упомнишь? Мне напоминать надо. Интересные я хорошо помню и долго.
– Ты с ребятами из воды вышел на берег, а девочка к вам подошла.
– А-а. Точно. Мы загорали, а она к нам подошла. Глазками уставилась на нас, щёки надула, ресницами хлопает. Мы её спрашиваем: «Что тебе, девочка, надо?» Решили, что она сейчас расплачется. Подумали, что пока играли, может, её забрызгали. Мы к ней все вместе наклонились. И что ты думаешь? Она только этого и ждала. Полный рот воды полетел нам в лицо!
Моцарт рассыпался от смеха.
– Вот тебе и маленькая!
– Мы тоже тогда долго смеялись. А уж как девочка радовалась – ты бы видел!
– Так плеваться можно, – согласился Моцарт.
– Вот и я говорю. А вызывающе, из злости нельзя. Он же при родителях, при взрослых не станет так делать. Нет, – ответил сам себе Гошан, – значит, он плевал нам назло. Вот и надо запрещать, чтобы люди, назло другим что-то делали.
Глава 12
Курение запрещено
НЕ торопясь, друзья шли по зелёной дорожке. Небо расчистилось от туч. Засияло солнце.
Неподалёку, в укромном от посторонних глаз месте, собралось несколько ребят. Они спрятались за огромным кустарником, желая утаиться от взрослых.
Увидев, что кто-то идёт, они встревожились. Но быстро поняли, что это ребята, да ещё и младше их, и сразу же успокоились. Один из них, в джинсах в облипочку, провозгласил гордо:
– Да, что там, – и небрежным тоном добавил, – малышня, таких можно не опасаться.
После этих слов он демонстративно достал, подражая взрослым, пачку с сигаретами. Щедрым жестом он предложил трём своим товарищам взять из пачки по сигарете.
Ребята из этой компании были старше Гошки и Моцарта на два-три года. Среди подростков такая разница, конечно, была ощутима.
Двое осторожно взяли похожие на белые карандаши сигареты. Они не совсем понимали, что нужно делать с незнакомым предметом. Третий мальчишка сразу сказал:
– Я посмотрю сначала, как вы покурите, а потом уж! – он засомневался, – если с вами ничего не станет, может, и я попробую покурить.
Зачинщик курения стоял так, что друзья, обступив его, могли хорошо рассмотреть, как он ловко обращается с сигаретой.
Третий мальчишка, который отказался курить, сделал шаг назад, чтобы встать подальше и не пропахнуть сигаретным дымом. Он согласился пойти вместе с друзьями не потому, что хотел научиться курить, а так просто, за компанию. Ни особого любопытства, ни тем более какого-то желания курить он не испытывал вовсе.
Он часто слышал и видел, как курильщики – молодые дядьки и тётки – кашляют, как старые дедушки, и ему казалось, что они задыхаются. Становятся сине-зелёными, как ведьмы. И чем больше курят, тем больше стареют. И хотя они ещё молодые, всё равно уже выглядят, как Кащей Бессмертный. Курильщики – тощие и худые, с корявыми пальцами, жёлтыми противными зубами. И глаза у них бегают туда-сюда.
Скрюченные спины и кривые ноги всем своим видом отталкивают от них нормальных людей. Потому для себя этот мальчик решил, что курить никогда в жизни не будет.
Двое мальчишек, угостившись сигаретами, держали их в руке. И учились у того, который предложил им закурить.
Теперь маститый курильщик держал речь и объяснял им следующее.
– Смотрите, – пояснял он им. – Вам дали денег на мороженое. Денег на сигареты не хватит. И тебе тоже дали денег, но только на конфеты. А у меня, например, нет денег на пачку сигарет. Но это не страшно. У вас же есть деньги. А если вы отдадите мне все деньги, и я сложу их вместе, то тогда нам хватит. У нас будут сигареты, и мы сможем покурить.
Он важно сунул сигарету в рот и щёлкнул зажигалкой. Затем легонько поперхнулся и пустил дым. Двое мальчишек держали сигареты в руках. Увидев, как он кашлянул, они решили подождать и не прикуривали.
Один из них попытался сунуть сигарету в рот, но краем глаза снова обратил внимание на Гошку и Моцарта, которые, наблюдая за ними, замедлили свой шаг.
В это время Гошан делился своими соображениями насчёт курения с Моцартом. А тот не то что не знал, но даже ни разу не слышал о таком занятии.
– Отец сказал, что курить очень и очень вредно. А я ему верю, – уверенным голосом заявил Гошка. – Ещё он говорит, что от этой вредной привычки люди не только болеют, но и умирают. Я отцу верю. И мы с ним решили, что если кто-нибудь из нас, я или отец, станем президентами, то обязательно запретим курение во всём мире.
– А почему сейчас ваш президент не запретит, если это так вредно?
– Говорят, что президенту некогда об этом думать. Он всё своё время думает, чтобы не было войны.
– Так и ты, если будешь президентом, тоже будешь думать, чтобы не было войны. И это хорошо!
– Конечно, хорошо. Но я не так сделаю. Я, как только президентом стану, то сразу объявлю, что курить вредно, и запрещу. И уже после этого буду думать, чтобы не было войны. Видно, президента отвлекли в первые минуты, и он не успел такой закон придумать. Но я-то успею. Ты уж, Моцарт, не сомневайся. Я тогда и Балбеса, и Слюнтика позову к себе работать. Мне ведь умные люди и преданные нужны. Вот они и будут думать вместо меня, когда я буду спать. Нельзя же, чтобы когда президент спал, никто не думал, чтобы не было войны. А представляешь, президент уснул, а пока спит, враги подкрались и начали войну. Ведь пока спишь, за целую ночь можно разгромить все города. Я вот когда играю в World of Warplanes, то могу за четыре часа несколько стран завоевать. А по-настоящему в войне разве по-другому? Вот я и говорю. Пока президент спит, нас несколько стран за раз могут завоевать. Опомниться не успеешь – в плену окажешься.
– Да, Гошан, это ты молодец! – похвалил Моцарт. – Как ты хорошо всё продумал. И что президентом хочешь стать – тоже замечательно. А если со мной будешь дружить, меня возьмёшь к себе на работу? – заглядывая в глаза Гошану, спросил Моцарт. – Я ведь, если захочу, могу долго не спать. Ты мне скажешь, о чём думать и как? Я тогда лучшим помощником тебе буду, – продолжал мечтать вслух Моцарт.
– Ух ты! Можешь долго не спать? Тогда обязательно возьму. Можно будет и не только поспать, но и поиграть, а ты тем временем подумаешь за меня. Ты, правда, Моцарт, не торопись, я ведь тебя должен досконально проверить. Ты не совсем проверенный друг. И о моих друзьях не забывай. Ты же им тоже должен понравиться. Хотя, вдруг ты не понравишься? – Гошка задумался. – Тогда я попрошу, чтобы ты понравился, – но тут Гошан прервал интересную беседу. – Смотри, главный курильщик закурил, – и Гошан указал Моцарту на того мальчишку, который обучал своих товарищей новому нехорошему делу.
