— Пойдем. — Петр Павлович дал отбой и протянул Еве телефон. — Будем смотреть вашу машину. И смени рингтон, пока тебя родители не застукали. Ираклий, ты с нами?
Ираклий Васильевич развел руками, покачнувшись на заборчике.
— Ты же знаешь, я никогда не был силен в технике.
И его оставили сидеть в палисаднике.
— Ева! — в голосе Ра было удивление. — У тебя все хорошо?
Петр Павлович окинул оценивающим взглядом длинную худую фигуру божественного брата.
— Ну, это ничего, — разрешил он какую-то свою мысль. — Показывай, что вы там напаяли.
— Она не доделана. — Ра неуверенно мялся на пороге, словно решение о том, пускать гостей или нет, еще не принято. Петр Павлович отстранил его, уверенно проходя в комнату. Около машины постоял, прищурившись.
— Радиокружок? — оценил он. — Понятно.
— А что надо? — Ра длинной цаплей застыл за его спиной.
— Чтобы заработало!
— Но это же невозможно. Машина времени — выдумка.
— Ну, почему же… — прошептал Петр Павлович, касаясь пружинки.
Ева робко улыбалась. Она понимала, что все вокруг происходит из-за нее и только из-за нее, поэтому чувствовала себя неловко.
Комната Ра была похожа на мастерскую. Вдоль стен тянулись широкие открытые полки. Они нависали над большой, очень большой — Ева никогда не видела таких огромных — кроватью. Отовсюду тянулись провода. Они свешивались с полок, они уходили в стены и выныривали из потолка. Вместо стола на железные козлы была положена толстая доска, с одного края к ней были прикреплены массивные железные тиски. В тяжелых челюстях тиски держали деталь. На доске горкой лежали запчасти от часов, куски коричневой кожи, заклепки. Сверху это богатство венчали пассатижи и россыпь отверток. Разноцветные провода переплетенной сеткой прикрывали настольную лампу.
— Я не понял, что надо делать. — Ра вертел в руках железный браслет от часов.
— Помогать.
Петр Павлович ногой отодвинул корпус от компьютерного блока и выставил машину времени на два табурета.
За последнее время она не сильно изменилась. Все те же две рамы, те же пружинки и проволочки, те же шестеренки, провода, обмотанные вокруг осколков от вазы.
— Сюда нужны лампочки. И пара сильных софитов, — вынес свой вердикт Петр Павлович. — Как твоя лампа на столе. Туда сколько ватт можно ввернуть?
— Сорок, — осторожно произнес Ра.
— Хорошо бы соточку.
— Полтинник энергосберегающей даст такой свет.
— Нет, нужно, чтобы загорелось мгновенно. Должна быть лампа накаливания. И если не сотня, то хотя бы семьдесят пять…
Он стал объяснять, как и что, убеждать, показывать, куда надо добавить металла, где протянуть провод, откуда выводить штекер.
Ева не заметила, как задремала.
Она думала, что спит, когда прозвучал очень странный вопрос.
— У тебя шкаф есть?
Картинка сна сбилась — куда она шла, с кем говорила, о чем?
— Большой. Со створками не разъезжающимися, а распахивающимися. Есть?
Петр Павлович стоял около кровати, смотрел устало.
— Какой шкаф?
Алисе в Зазеркалье и то не задавали таких вопросов.
— Я же говорю, с дверцами. И у тебя телефон звонит.
Она услышала вздохи, причмокивание и возмущенное гудение.
Звонил папа. Он был в ярости. Она представила его злое лицо, его поджатые губы. А за спиной маму. Как она сидит в спальне… Где-то у нее были очки.
— Да, есть шкаф! У мамы, — обрадовалась Ева. — Большой, белый.
— Ты туда залезть сможешь? Кто это? Твой отец? Дай я с ним поговорю.
Петр Павлович взял трубку и пошел вон из комнаты. Ра застенчиво улыбался.
— Ты уснула…
Если кто узнает, что она спала в гостях у древнеегипетского бога, от комментариев не отвертеться.
— А что вы тут напридумывали? — сменила тему Ева, трогая зардевшуюся щеку.
— О! Много всего!
Перепачканными пальцами Ра поправил воротник рубашки, готовый рассказывать. Ева отвернулась. Еще одну лекцию о теории относительности и мертвых котах она не выдержит.
— Пойдем. Тебя ждут дома. — Петр Павлович протянул ей телефон.
— А папа?
— С папой я поговорил.
— Что вы ему сказали? — Испуг окатил ледяной волной. Неужели ее теперь домой не пустят?
— Что иногда полезно смотреть и слушать, а не кричать.
— И он вас послушал?
— Конечно, нет. Велел не соваться не в свое дело.
— И что теперь?
— Зови на завтра гостей. Сама говорила, что хотели отпраздновать твое падение. Празднуй. Ра придет к тебе и все объяснит. Кстати, нужен кто-то, кто умеет громко кричать.
— Пушкин! — хором произнесли Ра с Евой.
— Тогда предупредите его, что в определенный момент ему нужно будет пошуметь.
Ева посмотрела на машину времени. В ней появилось чуть больше лампочек, две настольные лампы с конусовидными головками теперь были прикручены к верхней раме. И что-то еще было, что не сразу стало понятно, пока Ева не сдвинулась с места. Три зеркала. Они были установлены как на трюмо, под небольшим углом друг к другу.
— Дома найди стул с высокой спинкой, — раздавал последние указания Петр Павлович, — возьми у папы какое-нибудь смазывающее вещество, смажь петли дверей в шкафу. Разбери мамины вещи, чтобы они не мешали войти в шкаф и свободно из него выйти. Около чего стоит шкаф?
— Между двумя окнами.
— Подоконники широкие?
— Да, каменные.
— Это хорошо. А теперь все идут домой. Поздно уже.
На улице и правда было темно.
Петр Павлович шагал рядом с хромающей Евой, не замечая, что ей тяжело идти. Просто шел, довольно улыбаясь своим мыслям.
— Да, интересно… стимпанк, — пробормотал он. — Позвони мне завтра, когда все закончится.
— Что закончится? — испугалась Ева.
— Когда ты вернешься из прошлого. Ты же туда собралась?
Ева остановилась. Ну конечно! Она всех позовет не на отмечание своего падения, а на первый полет человека во времени. Испытание машины!
Она скрестила пальцы на левой и правой руках. Ничего, это будет всего-навсего небольшая ложь. А при скрещенных пальцах — и вообще не считается.
Петр Павлович оставил в ее телефоне свой номер. Чтобы она после всего могла позвонить.
Смущало пожелание «после всего». Чего — «всего»? И почему она должна звонить? Почему он сам не может прийти и все увидеть? Это было бы так просто.
А хорошо, что рядом не топчется Че. Теперь есть нужный ей номерок в записной книжке, а Вички нет. И никого нет. С кем бы все это обсудить? Просто рассказать. И случайную встречу у колледжа, и неожиданный поворот в отношениях с Александром Николаевичем (близко больше не подойдет никогда!), и пост Че у заборчика. А главное, их план. И то, что она была в гостях у Ра. И какая получилась машина. Снова думалось о плане. А вдруг не получится… Страшно-то как! Скрещенные пальцы не помогали. Кому-то надо было сказать! Слова рвались с языка.
Телефон нагрелся в ладони.
Но говорить не с кем. Вокруг пустота.
Мысленно перебирала имена. Как же так? Столько людей!! Папа… Папа теперь на нее обижен. Как Ева вчера пришла, буркнул только: «Здравствуй!» Чай пили молча. Молча собирали посуду со стола. Молча разошлись по своим комнатам. И уже переодеваясь в пижаму, Ева вспомнила: надо предупредить о завтрашней вечеринке. Папа выслушал ее просьбу «куда-нибудь уйти» молча. Мама стала расспрашивать, но ее вопросы утонули в молчании. Ева сдерживалась, чтобы не натянуть очки.
Ра на звонки не отвечал. Написал смс, что придет к трем, чтобы собирала народ к пяти.
Утром отец с мамой уехали к знакомым на дачу. Обещали вернуться в воскресенье днем. Ева села обзванивать «народ».
Первый, кому она позвонила, был, конечно, Пушкин. Он радостно согласился поучаствовать, но предупредил, что придет один.
— Ты знаешь, — тянул он гласные, видимо, придумывая, что сказать. — В жизни каждого человека бывают такие минуты…
— Поссорились? — понимающе хмыкнула Ева. Рядом с Пушкиным никто бы не выдержал.
— Было бы из-за чего ссориться, — обиделся Пушкин. — Вот у меня братан поссорился. Его приятель в гости позвал. Он пришел, посидели, поговорили, он собрался домой, полез в сумку, а в кошельке денег нет. И ценная монета из потайного кармашка пропала. Братан давай выяснять, приятель упирается. Так и ушел. Больше они, конечно, не общались.
— Приятель умер? — уточнила Ева.
— Ясное дело! Через год пошел с дружбанами в баню париться и угорел.
— Бывает.
После пятого звонка у нее было согласие прийти на вечеринку Саши с Машей, Стива, Левшина с Катрин. Ра заверил, что все его братья, как один…
— Ое! Не обещаю, — гудел Стив на просьбу Евы привести Антона. — Он какой-то странный последнее время. Может, через его отца попробовать?
— Без отца, — отрезала Ева. Нет, нет, эту игру они сыграют сами, без помощников.
