Место Ани Залетаевой пустовало.
«Жалко, что старосты нет, – подумала Нина Петровна. – Не вовремя она заболела».
Сидевшая одна Тося Одуванчикова сегодня выглядела неважно. Обычно такая весёлая и румяная, сегодня она была бледной и подавленной.
– Ну что ж, начнём, – сказала Нина Петровна. – Итак, ребята, пропавший журнал нашёлся. Вот он лежит на столе. Я очень рада, что он нашёлся. И всё же, ребята, я бы хотела знать, кто из вас положил его на стол.
В классе стояла тишина. Слышны были сквозь закрытые окна отдалённый гул стройки и шум машин.
– Я жду, ребята, – сказала Нина Петровна. Она глядела на класс.
Ученики пятого «А» глядели друг на друга. Все ждали – вот поднимется чья-то рука. Вот кто-то сознается… Некоторые, не скрывая, посматривали на Агафонова.
Сама Нина Петровна изо всех сил старалась на него не глядеть. Она смотрела на Петю Фёдорова, у которого от возбуждения пылали уши, на Гвоздеву с Собакиной, которые вертелись как на иголках, на такого важного и торжественного сегодня Алика Спичкина, на Тосю Одуванчикову, которая и в самом деле выглядела сегодня совсем плохо – ходила, наверно, навещать Аню, уж не заразилась ли от неё?.. На Агафонова она старалась не смотреть, но волей-неволей взгляд её несколько раз коснулся его скуластого непроницаемого лица.
Агафонов глядел в окно. Да, твёрдый это был орешек.
«Ну подними, пожалуйста, руку, – мысленно молила его Нина Петровна. – Ну сознайся. Ну что тебе стоит? Ведь тебе же будет лучше, если ты сознаешься…»
Молчание становилось уже просто невыносимым.
– Так. Никто не сознаётся, – сказала Нина Петровна. – Это очень жалко. Честно говоря, я была уверена…
И тут весь класс повернулся, как один человек: руку поднял Алик Спичкин.
«Алик, погоди! – захотелось крикнуть Нине Петровне. – Погоди! Пусть он сам сознается!»
Но Алик уже вставал с места.
– Я знаю, кто это сделал, – отчеканивая каждый слог, сказал Алик. – Этот человек сидит здесь, в классе.
Все большими глазами глядели на Алика. Алик молчал.
– Ну кто, кто? Говори скорей! – не выдержала Гвоздева.
Многие, уже не стесняясь, в упор смотрели на Агафонова. Агафонов оставался невозмутимым.
– Вы хотите знать, кто этот человек? – сказал Алик. – Это Одуванчикова.
Тося Одуванчикова побледнела.
Все взгляды, все, как один, устремились теперь на Тосю, и под этими взглядами Тося Одуванчикова вся как-то сникла и съёжилась за столом, и даже яркие её волосы как будто сразу поблёкли.
В классе стояла гробовая тишина.
Все смотрели на рыжий Тосин затылок, который опускался всё ниже и ниже.
Агафонов тоже уже не смотрел в окно. Лицо его, только что абсолютно непроницаемое, стало вдруг растерянным и даже жалким. И он, как и все, уставился в Тосину спину.
А Тосина спина всё сгибалась и сгибалась и, наконец, согнулась в три погибели.
Нина Петровна с трудом приходила в себя.
– Тося, это правда? – наконец выговорила она.
Тося молчала. Крупные слёзы уже падали из её глаз.
– Мы с Одуванчиковой дружили, – сказал Алик, – но это ничего не значит… Она не оправдала…
– Да заткнись ты! – вдруг зло сказала Гвоздева. – Без тебя разберутся!
– Тося, – тихо сказала Нина Петровна, – это ты положила журнал?
– Да, – еле слышно произнесла Тося. Слёзы уже вовсю катились по её лицу.
– Одуванчикова, – сказала убитым голосом Нина Петровна, – отвечай: зачем ты брала журнал?
– Да не брала она! – послышался вдруг небрежный голос Агафонова. – Это я взял…
По классу прошёл гул, как проходит гул по морю перед надвигающимся штормом.
– Не верьте ему! – закричал Алик. – Это она взяла! Она! Я точно знаю! И обратно она его положила, я доказать могу.
– Нет, я взял! – перебил его Агафонов. – Взял – и всё. А потом, думаю, ладно, так уж и быть, обратно положу. И положил.
– Господи, да что же это такое? – жалобно сказала Нина Петровна. – Вы меня совсем с ума сведёте! Кто же, в конце концов, взял журнал?
И в это самое время дверь пятого «А» скрипнула и приоткрылась, и в класс вошла Аня Залетаева.
– Нина Петровна, это я взяла журнал… – тихо сказала Аня.
Мы не будем рассказывать вам о том, что было дальше на классном собрании.
Мы только скажем, что продолжалось оно ещё долго.
Долго-долго была закрыта дверь пятого класса «А». Долго-долго за ней то наступала полная тишина, то поднимался невообразимый шум.
И вот…
Дверь пятого «А» открылась. Раскрасневшиеся пятиклассники высыпали в коридор и парами и кучками, возбуждённо переговариваясь, направились по лестнице в раздевалку.
Среди них шли и Аня с Тосей. Они шли рядышком, бок о бок. Их окружали Гвоздева с Собакиной, и Вера Пантелеева, и Витька Синицын, и многие другие.
Чуть поодаль шёл с независимым видом Сергей Агафонов. И Тося иногда незаметно оборачивалась и благодарно поглядывала на него, отчего Сергей Агафонов краснел всё с тем же независимым видом.
А ещё поодаль, совсем позади всех, брёл незадавшийся следователь Алик Спичкин. Настроение у него было мрачное.
Ну, вот и всё.
На этом мы, пожалуй, и кончили бы нашу повесть. Но…
Мы совсем забыли рассказать вам ещё об одном важном для нашей повести событии.
На школьном крыльце стоял и ждал Аню Залетаеву ученик шестого класса 628-й средней школы Борис Дубов.
