– Ба-ба-ба, да ведь она сегодня не рыбу кушала! – промолвил он, вынимая из рыбьего желудка что-то покрытое не то слипшейся шерстью, не то пухом. – Утёнок… А вот и ещё один… Ах, разбойница! Значит, она утят на воде ловила.
Тут я и вспомнил о всплеске воды в камышах и о дикой утке, выскочившей оттуда со своим семейством. Значит, вот кто охотился за утятами!
Я поглядел на щуку, на её огромную пасть. Да, такой пастью можно схватить не только утёнка, но и взрослую утку. Сколько живого переловит этот прожорливый водяной хищник! Недаром щука зовётся «речной волк».
Зимой, в декабрьскую стужу, лосиха с лосёнком ночевали в густом осиннике. Начало светать. Порозовело небо, а лес, засыпанный снегом, стоял весь белый, притихший. Мелкий блестящий иней оседал на ветви, на спины лосей. Лоси дремали.
Вдруг где-то совсем близко послышался хруст снега. Лосиха насторожилась. Что-то серое мелькнуло среди заснеженных деревьев. Один миг – и лоси уже мчались прочь, ломая ледяную кору наста и увязая по колени в глубоком снегу. Следом за ними гнались волки. Они были легче лосей и скакали по насту не проваливаясь. С каждой секундой звери всё ближе и ближе.
Лосиха уже не могла бежать. Лосёнок держался возле матери. Ещё немного – и серые разбойники нагонят, разорвут обоих.
Впереди – поляна, плетень возле лесной сторожки, широко раскрытые ворота.
Лоси остановились: куда деваться? Но сзади, совсем рядом, послышался хруст снега – волки настигали. Тогда лосиха, собрав остаток сил, бросилась прямо в ворота, лосёнок – за ней.
Сын лесника Митя разгребал во дворе снег. Он еле отскочил в сторону – лоси чуть не сбили его с ног.
Лоси!.. Что с ними, откуда они?
Митя подбежал к воротам и невольно отшатнулся: у самых ворот – волки.
Дрожь пробежала по спине мальчика, но он тут же замахнулся лопатой и закричал:
– Вот я вас!
Звери шарахнулись прочь.
– Ату, ату!.. – кричал им вдогонку Митя, выскакивая за ворота.
Отогнав волков, мальчик заглянул во двор. Лосиха с лосёнком стояли, забившись в дальний угол, к сараю.
– Ишь как испугались, дрожат всё… – ласково сказал Митя. – Не бойтесь. Теперь не тронут.
И он, осторожно отойдя от ворот, побежал домой – рассказать, какие к ним во двор примчались гости.
А лоси постояли во дворе, оправились от испуга и ушли обратно в лес. С тех пор они всю зиму так и держались в лесу возле сторожки.
Утром, идя по дороге в школу, Митя часто издали видел лосей на лесной опушке.
Заметив мальчика, они не бросались прочь, а только внимательно следили за ним, насторожив свои огромные уши.
Митя весело кивал им головой, как старым друзьям, и бежал дальше, в село.
В начале мая приехал я из Москвы на Белое море. За одни сутки скорый поезд пронёсся более тысячи километров, и мы обогнали весну, которая не спеша, по старинке, со всеми своими гусями, лебедями и бесчисленной птичьей мелочью тоже двигалась с юга на север.
Так и посчастливилось мне в тот год два раза встретить весну: один раз в Москве, а другой раз – у Белого моря.
И до чего же хорошо в эту пору в суровом лесном краю! Вот где природа действительно ликует после долгого зимнего сна. День прибывает не так, как у нас – «на воробьиный шаг». Весной на севере ночь словно тает, как остатки льда по рекам и озёрам. Да, природе есть куда и торопиться. От сплошной темноты зимой нужно перейти к летнему круглосуточному дню. Солнцу надо успеть растопить глубокие зимние снега и хорошенько прогреть землю, чтобы всё кругом зацвело, зазеленело. Ведь недолго гостят на севере весна и лето. Вот солнце и спешит в этот короткий срок отдать земле побольше тепла и света.
Я наблюдал за ходом весны прямо из окна домика, где остановился по приезде. Перед моим окном был палисадник. В нём росло несколько молодых березок, и через их тонкие ветви мне была видна просторная гладь Белого моря.
Оно уже очистилось ото льда. Огромные стаи гусей и уток неслись над водой. Птица летела с юга больше ночами, когда в небе разливались прозрачные сумерки, а море серебрилось и поблёскивало, отражая свет негаснущей зари.
Иногда утки, гуси и даже лебеди опускались на море отдохнуть. Они плавали и купались в ледяной воде, радостным криком оглашая тишину весенней ночи. А как только край неба над морем начинал розоветь, птицы вновь поднимались в воздух и летели навстречу свету, куда-то в ясную предутреннюю даль.
Но вот однажды утром, выглянув, как обычно, в окно, я увидел на море, совсем недалеко от берега, большую снежно-белую птицу. Она беспокойно плавала взад-вперёд, высоко подняв голову на длинной шее, и тоскливо кричала.
Да ведь это же лебедь-кликун!
Но почему эта осторожная птица держится здесь, на открытой воде, у самого рыбачьего посёлка, никуда не улетает? Может быть, она ранена и не в состоянии лететь?
Я поскорее оделся, взял бинокль и пошёл на берег, чтобы выяснить, в чём дело.
На берегу возле огромных рыбачьих лодок играли ребятишки. Тут же лежали ещё не убранные мокрые сети. Очевидно, рыбаки только недавно вернулись с моря, и дети играли, выбирая оставшихся на песке мелких рыбёшек.
Я подошёл к самой воде и поглядел в бинокль на лебедя. Ребятишки окружили меня.
– Дядя, поймайте его. Он не улетит, – заговорили они.
– Почему не улетит? – спросил я.
– Рыбаки его пару словили. Вот только сейчас домой унесли.
– А как он за ними гнался! – воскликнул один мальчуган. – Чуть сам в лодку не влетел. Так следом и плывёт, кричит, крыльями по воде хлопает… До самого берега проводил…
– Подождите, – перебил я, – кто лебедя поймал?
– Иван Васильевич Федотов поймал, – ответили дети.
Узнав от ребят, где живёт Федотов, я тут же отправился в слободу. Отыскать рыбака было нетрудно. Вся слобода уже знала о случившемся, и мне сразу показали его дом.
Хозяина я застал за завтраком. Это был молодой парень огромного роста, белокурый, сероглазый. Он, видимо, только что сбросил рыбацкую одежду, переоделся по-домашнему во всё чистое и, сидя за столом, с аппетитом ел кашу.
Я поздоровался и спросил:
– Вы сегодня поймали лебедя?
– Да, я. Вот добыча-то попалась! – широко улыбаясь, ответил он.
– Как же вы его поймали?
– Я и не ловил, он сам в сеть запутался. Ставная сеть у меня на мели стояла, он лапой за верхние ячеи и зацепился. А уж перепутал всё – не разберёшь. Насилу я его высвободил. Да не даётся ещё, крыльями, клювом бьёт. Всего измочил до нитки. Здоровенный такой! Хотите поглядеть? Он у меня в чулане сидит.
– Очень хочу, – сказал я. – А что же вы будете с ним делать?
Хозяин поглядел на меня удивлённо:
– Как – что? Отвезу в город, отдам в музей. Там, наверное, возьмут. Ведь лебедя не так-то легко поймать.
– Это верно, – согласился я, – только зря вы его всё-таки взяли, а тем более лебёдку, да ещё весной. Сами подумайте: сейчас дикая птица летит с юга на родину – вить гнёзда, птенцов выводить, а вы вот пару разбили.
Парень внимательно слушал меня и, видимо, был в некоторой растерянности.
– Что ж теперь делать-то? – спросил он. – Ежели её обратно в море пустить – найдёт она своего дружка?
– Его и искать нечего, – ответил я, – он всё на том же месте плавает.
– Так я сейчас её на берег снесу и выпущу, – заторопился парень. – Я мигом сбегаю.
И он, не доев кашу, быстро встал из-за стола, надел куртку и прямо без шапки, с распахнутым воротом шагнул за порог. Я последовал за ним.
Часть сеней была отгорожена в виде тёмного чуланчика. Хозяин осторожно приоткрыл дверь и, загородив лицо рукой, чтобы лебедь не ударил его клювом, вошёл внутрь. Я придерживал дверь. В чуланчике послышался шум, и через секунду рыбак появился оттуда, неся пойманную птицу. Крылья у неё были связаны.
Мы вышли на крылечко.
Увидя солнце и море, лебедь начал рваться из рук, пытаясь высвободить связанные крылья, и вдруг протяжно закричал. И сейчас же откуда-то издали, с золотистых морских отмелей, раздался такой же протяжный ответный крик.
Мы взглянули туда. Низко, над самой водой, прямо к берегу летела огромная белая птица. Она сделала круг и опустилась на воду почти у рыбачьих лодок.
– Эх, дружище, сколько я тебе беды натворил! – сокрушённо сказал рыбак. – Ну, потерпи чуток, сейчас твою подружку отдам.
И он зашагал ещё быстрее, так что я еле поспевал за ним.
– Постойте, Иван Васильевич, – сказал я, когда мы проходили мимо моего домика. – Уж раз вы поймали лебедя, я вас с ним сфотографирую.
– Вот это хорошо! – обрадовался рыбак.
Я зашёл домой, взял фотоаппарат, и мы пошли на берег.
– Несут! Охотники лебедя несут! – закричали у лодок ребятишки. – Сейчас другого подманивать и ловить будут!
– Тише вы, чего загалдели? – добродушно прикрикнул на них Иван Васильевич. – Никого мы ловить не будем.
