Дэвид Алмонд - Небоглазка

— Как тебя зовут?

Ян перевел дух.

— Не знаю. — И выпустил мою руку. — Скажи мне, как меня зовут.

Они двинулись через узкий вестибюль навстречу друг другу, и я отвернулась.

Я сидела с Небоглазкой, держа ее за руку. Мыш устроился рядом и играл с Писклей. Уилсон лепил из глины. Скоро к нам спустятся Фингерс, Макси и остальные. День за окном все разгорался.

— Это мама Янви Карра, — сказала Небоглазка.

— Да. Так и есть. Это мама Янви Карра.

— Красивая мама.

— Да.

Мы вздохнули и улыбнулись. Она прижалась ко мне и прошептала:

— Расскажи мне историю Янви Карра.

— Это зимняя, вьюжная история.

— Ты мне ее расскажешь?

— Да, Небоглазка. Когда-нибудь я ее тебе расскажу.

Когда-то давно, когда началась моя история, я была крошечным, неприметным существом, мельчайшей частицей большого широкого мира. Я была спрятана в глубокой тьме внутри моей мамы. Это было в дешевой гостинице на набережной. Мама была красивая, с сияющими зелеными глазами и рыжими волосами, плясавшими, точно пламя, вокруг ее чудесного лица. Мой папа был моряк с иностранного траулера, зашедшего в порт переждать шторм. Глядя в окно, как он уплывает к морю, мама уже чувствовала внутри себя биение моей жизни. Она поселилась со мной в домике в Сент-Габриэле. Я превратилась в рыбку-лягушку, которая плавала и трепыхалась у нее внутри. Она купила детскую кроватку в лавке Армии спасения, обклеила стены ангелами и феями и приготовила для меня рай. Мы прожили в этом раю несколько коротких лет, а потом она умерла. Это могла бы быть очень печальная повесть. Все повести могли бы быть печальными, истории моих друзей Января Карра, Мыша Галлейна, Анны Май, Уилсона Кэйрнса и всех остальных. Но только они не печальные, эти повести. Мы нашли друг друга, и наши истории смешиваются, сливаются, как воды реки. Мы крепко держимся друг за друга в вихрях и водоворотах жизни. Бывают моменты великой радости и волшебства. И нечто удивительное может ждать за каждым новым закатом, за каждым переворотом страницы. В то утро, когда я отошла от Января и вернулась в игровую, я знала, что одна история закончилась. Это история о том, как мы уплыли на плоту из «Белых врат», повстречали Небоглазку на черной Черной Грязи и привезли ее с собой. Концовка у этой истории такая: Январь живет теперь с мамой в Сент-Габриэле, его зовут Габриэль Джонс. Морин говорит нам, что мы красавцы и умницы, и старается сама в это верить. Небоглазка живет тут с нами, и мы зовем ее Анна Май. Мы постепенно рассказываем ей то немногое, что известно о ее жизни. Держа ее руку, мы рассказываем, как исчезла в море ее чудесная семья. Мы начали разбирать Дедулины книги, вычленять куски его странной истории из перечней находок в Черной Грязи, рисунков, карт и схем, которыми исписаны поля. Карандашные строчки уносят нас все дальше назад, к тем временам, когда в типографии кипела работа и гремели печатные станки, когда по реке двигались большие пароходы, а по причалу сновали люди в рабочих комбинезонах. Эта история перетекает в историю Небоглазки, которую охранник подобрал лунной ночью на Черной Грязи, а потом в историю трех незнакомцев — возможно, ангелов, возможно, чертей, но, скорее всего, что-то посередке. Как у любой истории, у нее нет настоящего конца. Она длится, она смешивается со всеми прочими историями на свете. Я рассказала вам один только наш отрывок. Вы можете мне не верить. Но все это правда.