— Сколько ты проворонил из-за своего лагеря! — воскликнул Борька.
— Чш-ш! — прошипел я, стрельнув глазами на окна. — Айда к Борьке!
А там уж нас прорвало! Генка сперва усмехался, кивал, поддакивал, оборачиваясь к тому, кто дернет его сильнее, потом нахмурился, стал ковырять пальцем в ушах, трясти головой, потом откинул затылок на спинку стула и с открытым ртом уставился в потолок.
— Вот он, твой билет, держи! — сказал я под конец.
— Куда билет? — спросил Генка.
— Не куда, а членский.
— Какой членский? — растерялся он.
— В «Союз Четырех», который два раза избил Блина с мымрами и побьет еще! — сказал я.
— Я пойду, — убито протянул баянист.
Я ему подмигнул и сказал:
— Во, Генк, какие у нас дела были: мы делали — да живы, а ты от рассказа чуть не спятил.
— Это я с дороги.
— Короля-то Морга видел?
— Нет еще.
— Ну, беги. Потихонечку разберешься. А мы сейчас на тот свет полезем.
Проволочным крючком Борька открыл дверцу подкрылечника, и нас обдала сухая застоявшаяся прохлада с запахом пыли и дегтя. Угля было мало, одни комки. Мы перетаскали их в угол, подскребли лопатой мелочь и смахнули дырявой рогожиной густющую паутину с потолка.
— Ну и порядок, — сказал я. — Только темновато.
— Когда сбор? — спросил Борька.
— В три.
— К трем солнце перейдет вон туда, а тут, видишь, сколько дыр — света будет навалом.
Славка принес откуда-то две доски и сделал скамейки, а для стола Борька поставил табуретку.
— Все вроде, — оглядев штаб, сказал я довольно. — Да, а пароль-то!.. Я еще вечером думал — не забыть бы. Надо пароль, чтобы честь честью.
Мы задумались. В голову мне лезли одни знакомые слова: меч Дамоклеса, цейтнот, мымра, даже — шик модерн.
— Ге, — сказал Борька.
— Что где?
— Художник по фамилии Ге.
— Да ну тебя с художником, — буркнул я. — Кашлянул — и пароль. Надо, чтобы слово с закорючкой было!
— Кракатау, — сказал Славка.
— А это что?
— Вулкан, который в прошлом веке взорвался.
— Кракатау!.. Крракатау!!. Крракатау!!!
Порычав, мы приняли Славкин пароль. Я взял проволочный крюк себе, чтобы забраться под крыльцо раньше и всех проверять, напомнил о брусках для поперечин, и мы разошлись.
Бруски я нашел сразу, ровненькие, длинные брусочки — в сенях под сундуком, а Томку выследил только после обеда. Гляжу — отправилась куда-то с белой сумкой, наверно, в магазин. Вечно она по магазинам ходит и вечно с этой сумкой!
Я выскочил и закричал:
— Тома!.. Том, в три часа мы собираемся у Борьки под крыльцом. Будь как штык.
— А почему под крыльцом?
— А где же? — удивился я. — Самое место. Мы там все прибрали, вычистили — во! Только белую кофточку сними.
— Ладно, — ответила она с улыбкой. — Займи мне место.
— Займу. Я тебе возле дыры займу.
— А там не сквозит?
— Какой сквозит, там дышать нечем! То есть для сквозняка места мало… Пароль — Кракатау. Это вулкан, который в прошлом веке взорвался. Запомни — Кракатау. А то мы без пароля никого не пустим.
— А если я забуду? — спросила она, удивленно посмотрев на меня, дескать, и меня не пустишь?
— Нет уж, ты не забывай. Это же легко — Кра-ка-та-у!
— Ну, ладно, приду.
— Торопись, а то уже третий час!
Пока я бегал в кочегарку за водой и поболтал о том о сем с дядей Ильей, пока перемывал гору посуды, гляжу — без пятнадцати три. Я бросил все и как очумелый полетел к Чупрыгиным, боясь, что там уже толпится очередь. Но к счастью, никого еще не было, и я радостно засел в подкрылечник.
Солнце, действительно, встало так, что ожили все дыры и щели штаба, и он, с углем, с балками над головой, стал походить, по-моему, на шахту.
Вот и первый стук. Я вздрогнул. Открывалось небывалое в нашей жизни — начинал действовать «Союз Чести!»
— Кракатау!
Это был Борька. Я впустил его и опять закрылся.
— Ох, и дела, — сказал он. — Чтобы пролезть в свой дровяник, я должен говорить по-арабски.
— Ничего. Предупредил Люську?
— Предупредил. Полчаса подкарауливал.
— Я тоже.
Послышались шаги, Славкины.
— Сим-сим, открой дверь, — простучал он.
— Ты давай без сим-симов! — пристрожился я.
— Кракатау.
Жаркий, переполненный сам собой, он грузно сел рядом и сделал такой затяжной выдох, как будто выдохнул половину себя. Подмигнув ему, я его отодвинул.
Разговаривая, к крыльцу подошли Мирка с Люськой. Мы замерли. Девчонки выждали немного, поприслушивались, потом неуверенно постучали.
— Пацаны, вы там?
— Нету, — сказал Борька.
— Мы забыли пароль, — сказала Люська. — Вспоминаем-вспоминаем и не можем.
— Впусти, — шепнул Борька.
Я показал кулак.
— Тара-тара, — сказала Мирка.
— С тара-тарой стучитесь напротив, — отрезал я.
— Давайте открывайте! Придумали какую-то ерунду и хотят, чтобы мы ее помнили. Вовка, открывай! А то вот проснутся мои гаврики, притащу их на собрание — узнаете!
— Ладно, на первый раз прощаю, — пожалел я, впуская их.
Следом прибежал Генка. Он еще от соседнего крыльца крикнул пароль и юркнул в штаб. Девчонки, оглядев наше жилье, остались довольны и принялись расспрашивать Генку о Короле Морге, не разучился ли он петь. Генка их успокоил, мол, не разучился, но обленился и сильно подрос.
Дело было за Томкой, и я был рад, что друзья отвлеклись, а то потребовали бы начинать, мол, семеро одного не ждут. Наконец, постучала и Томка, неслышно подойдя.
— Кто? — спросила Мирка.
— Я.
— Мы знаем, что ты, а не королева английская, — проговорил Борька, подделавшись под его голосок. — Паролик?
— Забыла.
— Ну, хоть приблизительно, — сказал я.
— Совсем, все буквы забыла.
— А мы без пароля не пускаем, — напомнил Борька.
Томка чуть подумала и сказала:
— Ну и не надо, — и пошла.
Я вскочил и, ударившись затылком о балку, крикнул от боли и от злости:
— Что же это? Двух пустили без пароля, а одного нельзя? Нечестно! — Я распахнул дверь и выскочил. — Тома!.. Иди сюда! Куда же ты потопала?
Она медленно, глядя в землю, вернулась, я кивнул на свое место, а сам опустился на корточки. Девчонки покосились на Томку, а пацаны ехидно молчали. Я склонил голову, почувствовал странную неловкость. Дурак, а не комиссар! Кинулся за ломакой, аж чуть голову не свернул! И она тоже, нашла время ломаться! Я хлопнул себя ладонью по колену и заявил:
— Все пароли отменить! Петрушка какая-то получается, а не пароли!.. Я думал, вы люди понятливые, а вы!.. Собрание начинаем!
— Без Юрки? — спросила Мирка.
— Без какого Юрки? — не понял я, уже отвыкнув от него как от друга. — А-а, без Юрки. Он выбыл. Он теперь покойник для нас. Чш-ш!.. Потом, потом расскажем, никаких вопросов.
Устав на корточках, я втиснулся между Славкой и Томкой и еще раз объявил наше первое собрание открытым. При общем внимании я выложил на табуретку, куда падал самый толстый луч, ворох билетов, которые, как ракушки, пооткрывали створки и розовато засветились печатями.
— Это ваши документы, разбирайте, — просто сказал я.
И перепархивая из рук в руки, билеты разлетелись. Я с удовольствием наблюдал, как девчонки рассматривали их и читали, шевеля губами. Это меня окончательно успокоило.
Вдруг Томка меня тихонько локтем — толк! — и шепнула, глядя поверх билета:
— Вов, паук!
Над Борькиной макушкой, в углу напротив, куда мы не тыкались рогожиной, серела зыбкая и густая, как марля, паутина, а на ней встревоженно замер паук, большой и противный.
— Черт с ним, — сказал я.
— Он Борьку не укусит?
— Такие на людей не нападают. Смотри лучше в билет. Видишь, какой девиз, какая печать!
Когда все сложили билеты вдвое, я продолжил собрание. Я сказал, что теперь мы не Ваньки да Маньки, а «Союз Чести», а я комиссар, что все мои приказы выполнять, хоть в лепешку расшибись, а чтобы девчонкам не было обидно, назначаю своим заместителем Мирку.
