— Да, — весело ответили ребята.
— Ну, в таком случае, как говорит Санду, дельно! А мне надо идти. Уже поздно. Санду, ты тоже пойдёшь?
— Вдвоём будет веселее!
Они вместе вышли, но у ворот Санду вдруг спохватился. Попросив Влада чуточку подождать, он вернулся к Петрикэ.
— Я забыл передать тебе кое-что… — Санду вынул из одного кармана записку «лучшего стрелка из рогатки», а из другого пакетик.
— Что тут?
— Это конфеты для твоей маленькой сестрёнки. Тоже чуть не забыл… Они очень хорошие!
— Да ведь она ещё не ест конфет. Ей всего семь месяцев!
— Как жалко… Впрочем, что я говорю? У вас найдётся, кому их съесть. Отдай их близнецам. Только сначала сосчитай, чтобы поровну было, а то ещё поссорятся, когда станешь делить. Ну, спокойной ночи!
— Спокойной ночи!
Петрикэ развернул записку и прочитал:
«Абрикосы у нас почти поспели. Разрешаю тебе лазить на дерево и есть, сколько захочешь. Нина».
Петрикэ улыбнулся и невольно сунул руку в пакетик, который получил от Санду. Достав конфету, он уже поднёс её ко рту, но потом остановился. Высыпал конфеты на подоконник и сосчитал их. Ура! Одна лишняя. Значит, её можно преспокойно съесть!
Глава тринадцатая. У нас дела серьёзные — мальчишеские!
Судя по записи в вахтенном журнале адмиралтейства порта Малый пруд, следующее утро было «оч., оч. трудным, но и оч., оч. интересным».
И действительно, четыре «оч.», по-братски разделённые между словом «трудный» и словом «интересный», сошли с пера Дину неспроста. Дину был далёк от того, чтобы из прилежного помощника адмирала превратиться в бумагомараку, оч., оч. далёк. Накануне ему попалась в руки старая книга, где он вычитал, что нашими знаниями о путешествиях знаменитого Магеллана мы обязаны некоему Антонио Пигафетте, которого мореплаватель взял на борт своего корабля в качестве секретаря. Это укрепило решение Дину сделать вахтенный журнал верным зеркалом происходящих в порту событий, а самому стать Пигафеттой вторым. Ведь называют же Алеку Колумбом вторым! Почему бы и ему не стать Антонио Пигафеттой вторым?
Но, собственно, какая связь между решением Дину» и четырьмя «оч.»? А вот какая. Небо свидетель, что Дину не допустил ни малейшего преувеличения.
Утро было очень, очень трудным… На берегу опять начал поднимать голову бурьян, а на рейде появилась мерзкая тина, непрошенным гостем пыль снова заявилась в адмиралтейство. Поэтому дел было много. Но это ещё не всё. На утренней поверке не досчитались нескольких помощников.
— Составить летучий отряд и немедленно доставить их в порт! — распорядился Санду.
В числе отсутствующих были и чёрненькие сестрёнки Джета и Дина.
— Где они живут? — спросил Мирча.
— Близко, — сказал Дину, заглянув в список. — Я записал их адрес. — Водя указательным пальцем по списку, он тут же воскликнул: — Вот, нашёл!
Летучий отряд отправился в поход. Остановившись возле дома с палисадником, где сильно пахло гвоздикой и базиликом, ребята постучали в калитку. Беленькая собачонка залилась уморительным лаем, напоминающим звук испорченной трубы, но Топ прорычал, оскалил клыки, и собачонка умолкла. Очевидно, Топ сказал ей на своём языке: «Туда же, тягаться со мною, заморыш! Да я тебя одним духом одолею!» Отворилось окно, в него выглянула бабушка (это могла быть только бабушка, потому что в их районе все старухи были бабушками) и спросила:
— Что там за шум? Колядовать пришли? До Нового года ещё вроде далеко.
Понятно, что от такого приёма оторопь возьмёт. Куда и голос денется: не выговоришь, как тебя зовут, не только зачем пожаловал.
Петрикэ, как самый бойкий, нашёлся:
— Мы за другим пришли, бабушка… У вас есть какие-нибудь внучки?
— Не какие-нибудь. Две их у меня, доброго им здоровья, — так же строго ответила она.
— Доброго им здоровья, бабушка! Мы к ним пришли, — сказал Петрикэ, поднимаясь на цыпочки и заглядывая через забор.
— Им ещё не время замуж, — ответила старуха с напускной строгостью.
Но от ребят не ускользнула её улыбка. Алеку, смеясь, сказал:
— И нам, бабушка, ещё не время жениться. Мы хотели позвать их на пруд.
— Ага! Значит, вы не пустили меня тогда? Что же вы мне сразу не сказали? — Она отошла от окна, и вскоре послышался её голос: — Дина, Джета! Ребята пришли, лётчики! — Кто-то из девочек отозвался: «Бабушка, мы же объяснили тебе, не лётчики, а моряки!» — По мне, всё едино. Я в армии не служила, не разбираюсь!
С Александру-младшим обошлось не так просто. Тут были особые обстоятельства. Уже несколько дней у него шатался зуб, а выпадать не выпадал. Александру пробовал выдернуть его, но пальцы скользили, и зуб не поддавался. Что было делать? В таких случаях обычно самое верное средство — обмотать зуб ниткой и попросить кого-нибудь дёрнуть. Для этого нужны нитка, желающий оказать эту услугу и, главное, храбрость! Нитки Александру-младший отыскал у матери в комоде. Добровольца тоже можно было легко найти. А вот как набраться храбрости? Где её возьмёшь? Не в комоде же и не у соседей.
Но всем известно, что моряк, не обладающий храбростью, — это всё равно что подводная лодка без перископа или море без воды. У моряков храбрости хоть отбавляй! Летучий отряд сумел ободрить Александру-младшего, и в один миг зуб очутился у него на ладони.
Вот какие происшествия заставили помощника адмирала написать, что утро было очень, очень трудным. А очень, очень интересным оно было по другим причинам…
Во-первых, сбор гербария шёл как нельзя лучше. И хотя для натуралиста хороша любая травинка, все сошлись на том, что Костя отыскал самое красивое растение. Это был касатик, водяной ирис, вынутый из воды как раз в тот момент, когда он широко раскрыл лепестки, как бы приглашая насекомых. В фильтровальной бумаге рядом с цветком лежал мечевидный лист, словно Костя пожалел о том, что разлучил их, и решил искупить свою вину.
Во-вторых, Санду и Петрикэ рассказали ребятам о предложенной Владом игре, которая вызвала шумное одобрение.
— Хоть бы скорее начать!
— Поскорее бы!
— Вот здорово придумано!
— Молодец Влад! Знает толк!
Она не походила на обычные игры, вроде какой-нибудь лапты или «Кто украл овцу?» Нет, это была особая, морская игра. Здесь надо было заранее готовиться, и ещё как готовиться! Это не то что посчитались: «Стоит чурбан, на нём болван, кричит: раз, два, три, болван — это ты», — и готово, игра началась.
Играющих может быть сколько угодно. По счёту выбирается капитан парохода. Все остальные — матросы. Каждый избирает себе какой-нибудь порт. Скажем, один выбрал Галац, другой — Одессу, кто — Ливерпуль, кто — Амстердам. Матросы располагаются на берегу пруда, недалеко друг от друга. Возле каждого — флажок, вымпел соответствующего порта. Капитан отправляется в путешествие, объезжает все порты. Прибыв в порт, он спрашивает: «Скажи мне, славный моряк, как здесь живётся детям?» И моряк должен ответить. Тот, кто даёт лучший ответ, становится потом капитаном, и игра начинается снова, только каждый раз нужно менять название порта. Ну, а дать лучший ответ не так-то легко. Выберешь себе порт, а потом поройся в книгах или в журналах, в «Пионерской комнате», чтобы побольше разузнать о том, как живут дети в этом порту. Только так можно рассчитывать на успех и стать капитаном.
Когда утих шум, Санду предложил провести игру на следующий день, чтобы вечером, на досуге, каждый успел почитать. А Петрикэ, в свою очередь, добавил:
— Предлагаю пригласить Влада в качестве судьи. Согласны?
— Согласны! — восторженно закричали ребята.
Около полудня, когда солнце высоко поднялось и настигало даже самые тенистые уголки, из школы примчался мальчишка-третьеклассник, и дежурный сторожевого поста пропустил его в адмиралтейство. Там гонец вручил Санду телеграмму. Телеграмма гласила следующее:
«Принимаем ваше предложение тчк Рады обменяться гербариями тчк Жите письма».
Внизу, под текстом, стояла подпись: «Кружок натуралистов».
Весть об этом событии разнеслась с быстротой молнии. Телеграмма ходила по рукам, её читали и перечитывали.
— Вот уж чего никак не ожидали! — признался Петрикэ. — Это же такая необычная вещь! Ведь ради какого-нибудь пустяка телеграмму не пошлёшь.
— Охотно верю, юноша, — подтвердил Дину. — Они сочли наше предложение важным делом. Не читаете газет? Когда бывает какое-нибудь торжество, всегда обмениваются телеграммами.
— Значит, и мы должны ответить им телеграммой? — спросил Алеку.
Дину снял очки и, спросив разрешения, протёр их кончиком рубашки Петрикэ. Затем авторитетным тоном сказал:
— Да, юноша, следовало бы послать ответную телеграмму. Этого требуют традиции международных сношений.
