Алиса и Дэйзи бросились на помощь Доре, которая улеглась на груду мешков в углу, чтобы вволю покричать. Высокородный младенец на миг затих, прислушиваясь к воплям Доры, но затем решил посостязаться с ней.
«Воды!» — сказала Алиса. — «Дэйзи, беги за водой!»
Белая мышка, такая послушная и разумная, сунула младенца прямо мне в руки, и Освальду пришлось подхватить его, не то бы он шлепнулся на землю. Освальд, конечно попытался спихнуть младенца кому-нибудь еще, но никто его не брал. Ноэль, может быть и согласился, но он был очень занят: гладил Дору по плечу и уговаривал ее успокоиться.
Так наш герой (с этого момента я по праву могу называть его этим именем) превратился в няньку невзрачного, но злобного младенца.
Опустить высокородное дитя на пол Освальд не решился, поскольку младенец извивался так, что мог разбить себе голову или ушибиться. Младенца не жалко, но отвечать за него тоже не хотелось. Пришлось Освальду расхаживать с ним на руках по сараю, да похлопывать его по спине, пока все остальные хлопотали вокруг Доры (она уже почти перестала вопить).
И тут Освальд заметил, что Высокородный младенец тоже стих. Он посмотрел на него и едва мог поверить тому радостному зрелищу, которое открылось его ясному взору. С младенцем на руках Освальд поспешил в тот угол, где лежала Дора.
Все набросились на него, как будто он виноват, что Дора влезла в карман с червяками, но Освальд одним словом прервал их жалкие нападки:
«Заткнитесь!» — сказал он шепотом, достойным полководца. — «Вы что, не видите — он заснул».
Обессиленные, точно они принимали участие в забеге на очень дальнюю дистанцию юные Бэстейблы и их верные друзья повлачили стопы домой. Освальду пришлось нести высокородного младенца, потому что все боялись, что младенец проснется и снова заорет, когда его будут передавать с рук на руки. Доре удалось все-таки стащить с себя кофту (нечего было лазить в мой карман за ножом), и мы накрыли наш Секрет. Все остальные плотно окружили Освальда, на случай если нам встретится миссис Петтигрю. Но миссис Петтигрю не попалась, и мы отнесли младенца в спальню мальчиков — миссис Петтигрю туда почти не заходит, неохота ей тащиться почти что на самую крышу.
С тысячью предосторожностей Освальд уложил младенца в свою постель. Младенец зевнул, но просыпаться не стал. Мы установили дежурство, поскольку кто-то должен был все время сидеть рядом с ним и следить, чтобы он не проснулся и не свалился с кровати, что он вполне мог сделать, если бы опять принялся извиваться и вопить.
Мы напряженно ожидали возвращения Альбертова дяди.
Мы услышали, как хлопнула калитка, но шагов все не было слышно, поэтому мы выглянули в окно и увидели, что он стоит у калитки и разговаривает с каким-то мрачным малым, оседлавшим пегую лошадку — это была одна из лошадок мельника.
Мы затрепетали — на всякий случай. Вроде бы, мы ничего плохого на мельнице не натворили, но кто может сказать наверное. Зачем это мельник послал к дяде Альберта этого человека верхом на своей собственной лошади? Но когда мы выглянули еще раз, наш страх улегся, но зато пробудилось любопытство: этот человек, который приехал на пегой лошади, никак не мог быть посыльным мельника: он выглядел как джентльмен.
Он поехал дальше, дядя Альберта вошел в дом и у порога его встретила целая делегация — все мальчики (ведь мы же мужчины) и Дора, поскольку это была ее идея.
«Мы кое-что нашли», — сказала Дора, — «мы хотим оставить это у себя, можно?»
Все остальные молчали. Нам не так уж хотелось воспитывать этого младенца, когда мы узнали, как долго и громко он может вопить. Даже Ноэль сказал, он и понятия не имел, что эти существа способны так визжать. Дора говорила, что он так орет, потому что хочет спать, но каждому ясно, что этот младенец будет хотеть спать каждый день, а может быть и не один раз в день.
«Что у вас там такое?» — спросил дядя Альберта. — «Показывайте ваше сокровище. Какое-нибудь хищное животное?»
«Пойдемте, и мы вам покажем!» — торжественно произнесла Дора, и все пошли в детскую.
Алиса с гордой улыбкой на лице (выглядело это страшно глупо) отвернула уголок розовой фланелевой рубашки и показала дяде Альберту юного наследника, погруженного в невинный сон.
«Младенец!» — сказал дядя Альберта. — «Младенец! Ох, кошки, собаки и прочие звери!» (Это странное выражение он употребляет, когда наши поступки приводят его в отчаяние, но сердиться на нас нельзя).
«Где вы нашли — ладно, неважно. Потом разберемся».
Он выбежал из комнаты и мы увидели, как он оседлал велосипед и был таков.
Через полчаса он вернулся — и тот всадник вместе с ним.
Оказывается, этому человеку и принадлежал наш младенец, и никакой титул он наследовать не собирался. Этот человек и его жена снимали комнату у мельника, а няню они нашли в деревне.
Нянька говорила, что только на минуточку отошла полюбезничать со своим дружком, садовником, но мы-то знали, что несчастный младенец оставался без присмотра целый час если не два.
Вот уж обрадовался папаша этого младенца, да и мы тоже.
Нас как следует допросили, и мы объяснили все насчет младенца и цыган, которые могли его украсть, и этот человек даже поблагодарил нас, сжимая в объятиях свое дитя.
Но стоило ему уйти, и дядя Альберта в сотый раз напомнил нам, чтобы мы не совали свой нос в чужие дела. Однако Дора по сей день утверждает, что она поступила правильно, но Освальд и все остальные предпочли бы не совать свой нос в чужие дела, потому что нянчить младенца — это уж чересчур.
Вы себе не представляете, как эти существа вопят, и только оттого, что им хочется спать. По-моему, если нормальный человек хочет спать, ему лучше вести себя тихо.
В общем, мы не очень огорчились, что нам не доведется воспитывать этого младенца. Зато мы внесли эту историю в нашу книгу золотых деяний. Освальд великодушно описал благородный поступок Доры, решившейся усыновить покинутое дитя, поскольку если б он не описал подвиг Доры, невозможно было бы описать и его собственный подвиг — не следует забывать, что именно он укротил покинутое дитя и уговорил его заснуть.
Я от души сочувствую родителям этого младенца, тем более что они рассчитали свою недотепу-няньку.
Если Освальд когда-нибудь женится — наверное, придется — я найму по десять нянек для каждого из своих детей. Восьми явно недостаточно. Мы старались успокоить этого младенца в восьмером и не могли с ним справиться, хоть он даже не был Высокородным и Покинутым Наследником.
Глава девятая. Охота на лис
Человек ведь не может знать все на свете, кое-чему его и научить надо. Если бы мы родились и воспитывались в деревне, то знали бы, что в августе нельзя охотиться на лис, но самый опытный охотник с Льюисхэм-роуд не может знать подобные вещи.
Совершенно непереносимо думать, что другие думают про тебя, будто ты нарочно сделал то, чего ты вовсе не хотел делать, поэтому я с самого начала заявляю, что мы не стали бы стрелять в эту лису даже ради спасения собственной жизни. Конечно, когда мужчина попал в пещеру и должен защитить девчонок от нападения целой своры разъяренных лисиц, тогда — другое дело: мы обязаны заботиться о девочках, хотя они прекрасно могут сами о себе позаботиться, но, как говорит дядя Альберта, это входит в правила игры, и мы должны их защищать и сражаться за них до последней капли крови.
Денни знает стишки, в которых говорится, что из малых причин могут произрасти (он так и говорит «произрасти») большие неприятности, и причин этих обычно бывает три. Вот и у этого приключения, о котором я собираюсь поведать благосклонному читателю, тоже было три причины. Во-первых, наш индийский дядюшка приехал в деревню повидаться с нами. Во-вторых, зуб Денни. В-третьих, мы, конечно, не прочь были поохотиться. Вот вам три причины, и даже око недоброжелателя не может усмотреть в них ничего дурного или постыдного.
Дора сказала (нам всем было приятно это слышать, но сказала это Дора, а не Освальд): должно быть наш дядюшка очень соскучился, раз он приехал повидать своих милых ребятишек (то есть нас).
Приехал он без предупреждения. Это, пожалуй, главный изъян в нашем безупречном дядюшке, потому что он никогда не предупреждает и часто застает нас врасплох, и выходит беда, как с нашей игрой в джунгли.
Но на этот раз все обошлось. Он приехал, к счастью, в занудливый день, когда никому из нас не приходила в голову счастливая Мысль, как бы поразвлечься. Наступило время обеда, мы все умылись и были чисты как ангелочки (по сравнению с обычным нашим видом).
Только мы сели за стол, и дядя Альберта пронзил сверкающей сталью сердце мясной запеканки, как мы услышали стук колес, и станционная бричка остановилась у наших ворот. В ней сидел наш любимый дядюшка, чинно выпрямившись и сложив руки на коленях. Он чудесно выглядел, и в петлице у него была роза. Да, он сильно отличался от того индийского бедняка, который помогал нам заколоть дикого кабана, прикинувшегося рисовым пудингом! Но под этой нарядной одеждой по-прежнему билось горячее и верное сердце. Нельзя судить людей по наружности, вот он одевается как важный лорд, а в наших делах понимает почти как дядя Альберта. Мы пообедали вместе и рассказали ему все, что было у нас интересного, а когда мы дошли до Таинственной Башни, он сказал:
