— Ничего не понимаю! — начиная закипать, сказал Груздев. — Коровы, матадоры, лейтенанты с плащами по лесу бегают… Петровна, ты понимаешь что-нибудь?
Светлана Петровна не ответила. Она стояла у плиты спиной к мужу, и плечи ее тряслись от смеха.
— Ксения, отвечай сейчас же, что они делали в лесу?
— Откуда я знаю, папа? Может, они там шпионов ловили…
Груздев с минуту оторопело смотрел то на жену, всхлипывающую от смеха, то на дочь, и тоже захохотал. Ксюша подбежала к нему, обняла обеими руками за шею и прижалась к его затылку щекой.
— Пап, скажи, только честно, ладно? Ты уже не чувствуешь себя таким усталым?
Груздев вытер полотенцем заслезившиеся от смеха глаза и похлопал дочь по руке.
— Не чувствую, честно. Эксперимент проводила?
— Ага.
— На родном отце? Ни стыда у вас, ни совести, Ксения Владимировна!
Ксюша вздохнула.
— Вот чего нет, того нет… Зато тема-а, на докторскую потянет. Смех, как стимулятор жизненной энергии, имеющий самый высокий терапевтический коэффициент. Гениально?
— Ксения, отпусти отца на волю, — ворчливо сказала Светлана Петровна. — Груздев, ешь, наконец. Что-то я сегодня никак накормить тебя не могу.
Груздев, все еще посмеиваясь, взял гренку и спросил, как бы между прочим:
— Ксюшка, признайся, про лейтенантов выдумала?
— Не-а… Были, папочка, ну просто как наяву! К чему бы это?
— К учениям, — сказала Светлана Петровна. Груздев замер с надкушенной гренкой.
— С чего ты взяла?
— С начальства, командир. Примета у меня есть: если начальник Управления на неделе дважды приезжает в полк — быть учениям.
Итак, комиссар, ваш нерадивый ученик, кажется, начал всерьез овладевать солдатской наукой. Через несколько минут мы двинемся в поле. На наших занятиях будет присутствовать сам подполковник Груздев — замполит полка.
Пока Вовочка с ребятами выносит имущество, я охраняю груду щупов, шестов, миноискателей и прочих технических средств инженерной разведки. Как только подойдут плавающие транспортеры, мы погрузимся и начнется боевая учеба в конкретных условиях, то есть на реке.
Знаете, комиссар, вначале мне казалось, что для нашего лейтенанта армия, как и для меня, мимо души. Два года, выброшенные из жизни. Боюсь, я ошибся. То ли сказалось влияние старшего лейтенанта Хуторчука, то ли у нашего интеллигента сам по себе появился вкус к армейской службе, но он ведет себя так, словно вдруг открыл для себя нечто и спешит приобщить к своему открытию весь окружающий мир. А поскольку всем миром для Малахова является вверенный ему взвод — приобщает нас. У Мишки Лозовского, Коли Степанова, я уже не говорю о Вовочке Зуеве, творческий подъем лейтенанта вызывает энтузиазм. Но я пас… Не думайте, все это имеет некоторый интерес, но… я не могу принимать эти игры всерьез… Даже по ночам я просыпаюсь от тоски по настоящей, осмысленной работе… Помните тот уникальный станок в пятом цехе? Как мы провозились с ним до утра и уснули, счастливые, тут же в цеху, бросив старые ватники на кучу металлической стружки?
Комиссар, мне худо без этой жизни взахлеб… Худо без вас, без Насти, без моего верного друга Сережки Димитриева. Наверное, я однолюб… Простите, комиссар, началась погрузка.
Вы когда-нибудь ездили на транспортере? Я тоже впервые. Удивительное ощущение! Мы несемся с бешеной скоростью то по дороге, то по целине, изрезанной рытвинами и вспученными холмами, и… только покачивает, как в люльке. В «Жигулях» или «газике» давно бы растрясло на молекулы… Что значит пневматика!
Рядом со мной покачивается с закрытыми глазами Мишка. Напротив, расправив богатырские плечи, сосредоточился на задании Вовочка Зуев. Он командир отделения и сейчас старший по команде. Коля и Михеенко ведут наши машины.
Перед погрузкой Зуев выстроил взвод на плацу, и Малахов, как говорят в армии, ввел нас в тактическую обстановку и поставил конкретные задачи. По всем правилам большой игры.
Мы уяснили, что нам предстоит действовать в сложных условиях. Оба берега реки, исходный и противоположный, заминированы «противником»… Я не выдержал и улыбнулся. Малахов удивленно взглянул на меня. Помните, комиссар, вы говорили о соблюдении правил игры? Теперь я понял: если тебе говорят, что «противник» ведет минометный огонь, — пугайся всерьез и беги в укрытие…
По дороге мы часто останавливаемся и выходим из машины, чтобы определить проходимость и характер местности, выставить знаки с обозначением уклонов, обозначить вехами объезды, флажками — крутые повороты. Это первая часть задачи. Взводу приказано разведать реку, простите, водную преграду, выбрать место для наведения переправы — это главное. А для того чтобы техника могла пройти к реке, нашему отделению под командованием Зуева поручено прослушать и прощупать землю, заряженную минами «противника», и очистить проход шириной восемь — девять метров.
Вовочка расставил нас уступом, и… пошла работа! Я надел головные телефоны, включил питание. В ушах зазуммерило. Звук то истончался до комариного писка, то, меняя частоту, взревал разгневанным басом, встречая металл. Мишка шел впереди меня, за мной Зиберов, а Вовочка не спеша двигался за цепью, вооруженный сумкой с подрывными средствами, щупом и кошкой для траления. Обнаружив мину, мы отмечали ее флажком и шли дальше, а Вовочка должен был определить вид мины. Одни он кошкой оттаскивал за проход, на другие, неизвлекаемые, накладывал заряд, чтобы подорвать на месте.
Сначала я вздрагивал от малейшего изменения частоты и бережно выковыривал из земли то ржавый гвоздь, то кусок фановой трубы, то спицу от колеса… и такое количество консервных банок, словно туристы всего мира ежедневно обедали и ужинали именно здесь. За целый час работы я сумел обнаружить всего три мины и… дырявую кастрюлю с остатками горелой картошки. Я отфутболил кастрюлю к Мишке, надеясь, что он обернется и отпасует ее ко мне. Все-таки разнообразие…
— Не балуй! — крикнул сзади Вовочка.
Я выключил питание и снял телефоны. Еще немного, и в голове образуется сквозная дыра — последние мозги вытекут.
— Не отвлекайся, Иван, — строго сказал Вовочка, — размагнитишься и прошляпишь мину. Лишний шанс «противнику» дашь.
Как вам это нравится, комиссар? Я засмеялся.
— Знаем мы этого «противника»… Митяева с Подопригорой. Когда они мины успели поставить, с вечера или до подъема?
— Тем более, — сказал Вовочка, — когда «противник» ставит, мы не знаем, сколько их, а у Подопригоры с Митяевым все сосчитано. Прозеваем хоть одну — всему взводу минус. Крути динаму, воин.
И Вовочка даже не улыбнулся. Для него армейские правила игры — святцы. Не удивлюсь, если он молится по ночам на устав.
Я покорно надел телефоны. А куда денешься? Работка эта, комиссар, до жути однообразна и утомительна. Сам миноискатель вроде бы и не тяжелый, если подержать его минут пять, а когда час — полтора да на весу-руки отваливаются и болит спина. Рабочее положение — полусогнутое, скорость движения — черепашья. Плюс ко всему, требуется воловье терпение, чтобы вдохновенно, как археологи на раскопе, ощупывать и сдувать пыль с каждой подозрительной железки…
А в это время счастливчики из двух других отделений вместе с Малаховым заняты интересным, живым делом: ищут удобные места для выгрузки речных звеньев и катеров, намечают створы для оборудования основной и запасной переправ, измеряют скорость течения, глубину, рельеф дна…
Я так задумался, что не сразу обратил внимание на изменение частоты. Пришлось вернуться и еще раз прослушать подозрительное место. Так и есть — телефоны точно взбесились. Я отключил их, нагнулся, осторожно раздвинул траву и увидел проволоку… Тьфу! Опять металлолом!
— Что там? — крикнул Зуев.
— Ерунда! Опять какая-то проволока. Сейчас покажу…
— Стой! — заорал Зуев.
Он лег на землю и нежно, как волосы любимой, стал перебирать пальцами травинки, отклоняя их от проволоки. По-моему, он боялся даже дышать… Мне стало смешно.
— Не нюхай ее, как алкаш пробку… Саперы тысячу раз это поле перещупали.
Зуев рывком поднялся на ноги. В руках у него была длинная нить полевого телефонного кабеля. Я вспомнил, что на днях здесь тренировались связисты, и снова засмеялся.
— Вот халтурщики! Лень было полевку смотать, а потом бегают как угорелые, друг у друга тащат. Я же говорил — ерунда.
— Неважно, — сказал Зуев, отряхиваясь, — могла оказаться и мина направленного действия. А ротам, что за тобой пойдут, нужна стопроцентная гарантия, понял?
День постепенно разгорался. Ясный, безветренный. В такой день тянет побродить по лесу…
В прошлом году об эту пору мы поехали с Настей на Кировские острова. Это была ее идея — попрощаться на островах с осенью. Побыть наедине с природой… Сонные аллеи были безлюдны, скамейки завалены желтыми листьями, киоски заколочены до весны. Колесо обозрения, словно гигантский скелет фантастического животного, виднелось за немыми деревьями.
