— Приветик! — чему-то лукаво улыбаясь, сказала она. — Давно ждешь?
Альке стыдно было признаться, что уже битых полчаса торчит здесь, и потому он небрежно дернул плечом:
— Минут пять.
— А поточнее?
— Ну… семь.
— Неправда.
— А ты откуда знаешь?
— Все знаю, — сказала она многозначительно.
— Шпионила, что ли?
— А хотя бы!
Алька искренне заинтересовался:
— Это зачем?
— Я читала один американский рассказ, там героиня тоже так делала. Характер человека можно узнать.
— Еще не узнала! Три года вместе учимся.
— В школе — не то. А здесь все видно: злой человек, добрый, обидчивый или наоборот…
— Как наоборот?
— Допустим, покорный.
— А я какой? — спросил Алька.
— Ты?.. Ты покорный. Не обидчивый… В общем, ничего.
Не сказать, чтобы такая характеристика наполнила Алькино сердце гордостью, но, обрадованный тем, что Динка все же пришла, говорит с ним, улыбается, он засмеялся и погрозил ей пальцем, как пистолетом:
— Шпиону надо хорошенько закрутить голову! Пошли на карусель?
Предложение было принято, и через несколько минут они заняли свои места. Алька оседлал гривастого деревянного скакуна, а Динка устроилась между горбами верблюда..
Он собирался закружить ей голову. Несчастный!
Как только, скрипя зубчатым нутром, карусели прекратили свой однообразный бег, Динка вспомнила, что в конце аллеи, за комнатой смеха, — отличные качели.
— Такого шпиона, видно, ничем не испугаешь! — пошутил Алька и остановился напротив тележки с мороженым: — Выбирай! — небрежно добавил он и достал из кармана хрустящую трехрублевку.
— Ого, богач!.. Вот это, с розочкой…
Динка ела мороженое красиво: откусит кусочек, отставив мизинец, улыбнется и на Альку вскинет глаза. Снова откусит. Он бы хоть пять стаканчиков купил ей этого сливочного пломбира с розочками, только бы вот так улыбалась и смотрела на него.
Но нет, простуживаться ей ни к чему. Лучше конфет теперь купить.
В стеклянном киоске всякие были конфеты. Алька выбрал самые дорогие — трюфели.
— Сколько взять?
— Так говоришь, — удивленно заметила Динка, — будто целый килограмм собираешься покупать.
— Могу и килограмм! — не моргнув, сказал Алька. — Хочешь?
— Пожалею тебя: возьми сто граммов.
Альке показалось стыдно брать такую малость. Двести — еще куда ни шло. Динку его расточительность не испугала.
— Ничего, одолеем, — ласково улыбнулась она и, ловко высвободив из серебряного плена конфету, вонзила острые зубки в твердый шоколад.
У кассы, где продавали билеты на качели, Динка сказала:
— Бери сразу по два билета. А то не успеешь раскачаться — начинают тормозить.
Альке разве жалко? Взял, как просила. А потом ругал себя. Закружить ее собирался! А вот теперь, стремительно взлетая то справа, то слева, он только об одном думал: когда же под днищем их зеленой лодочки заскрипит тормозная колодка?
Потом они побывали в комнате смеха, постояли перед эстрадой (на лавочках ни одного свободного места не было), где трое артистов, на манер знаменитых «ярославских робят», пели частушки о домоуправе, моднице и о костюмах, которые они сшили в местном ателье.
В седьмом часу стали собираться домой.
— Может быть, еще хочешь конфет? — спросил на прощание Алька.
— Лучше заварное пирожное и бутылку воды, пожалуйста.
За столиком, откусив пирожное и запив его лимонадом, Динка с уважением сказала:
— Ты — как настоящий джентльмен.
На такую похвалу Алька не нашелся что ответить.
— Деньгами соришь, — добавила Динка. — Ах, забыла: ты же зарабатываешь!
Алька смутился. Мало все же было приятного в этом напоминании. Но Динка не заметила его смущения и продолжала:
— Уважаю сильных людей. С твердым характером которые.
— Значит, меня не уважаешь?
Ее глаза непонимающе округлились.
— Сама же сказала, что у меня характер покорный… И какой там еще?..
Динка вновь отпила глоточек, взглянула на Альку.
— Верно… Только все равно он у тебя сильный. Правда.
Алька еще больше покраснел. На этот раз — от похвалы. Он допил свой стакан.
— Еще не взять?
— Хочешь, чтобы я лопнула? — Динка засмеялась. — Мама и так ругает меня, что сладкого много ем… Поздно уже. Поехали домой…
Незадолго до того, как выйти на своей остановке, Динка вдруг сжала Альке локоть.
— Вспомнила! Собачку мою не выбросил?
— Которую подарила? Скажешь! Как же я выброшу?
— А ничего в ней не заметил?
— Бант, — сказал Алька. — Нос красный, глаза…
— А еще?.. Короче говоря, не заметил. Придешь домой, еще раз посмотри. Получше… До свиданья! — Динка спрыгнула с подножки.
Альке можно было бы вместе с ней выйти. Проводить немного. Он так и намеревался поступить. Но Динка до того заморочила голову с этой своей собачкой, что растерялся, не успел выскочить…
Дома он взял с пианино лохматого пуделя, осмотрел со всех сторон. О чем она говорила?.. Хоть и красиво была завязана шелковая лента, Алька решил развязать. Тут все и обнаружилось: под лентой на собачьей спине чернела неширокая прорезь. Копилка, догадался он.
Но для чего ему копилка? Раньше, говорят, в моде были… А как же обратно оттуда вытаскивать? Алька достал из кармана десятикопеечную монетку и опустил в щель. И сколько потом ни тряс лохматого пса — не выскакивала монетка. Будто проглотила ее хитрая собачонка. А может быть, в том и весь секрет — что взять оттуда нельзя?
Алька поставил пуделя на место. Подошел к своим аквариумам. Сколько же тут рыбешек всяких развелось! Подрастут немного, и не заметишь, что больше тридцати штук взял уже отсюда. Мелочь, в общем-то, а… Он вынул вторую зелененькую бумажку, которую получил сегодня из рук молоденького лейтенанта, похрустел ею, подумал, свернул вчетверо и засунул в щель на спине пуделя. Целей будет.
А когда через минуту вновь красивым бантом завязал ленту, то невольно подумал, что никто никогда не догадается, что спрятано в животе этой лохматой собачонки. Точно: целей будет.
Трудно было учиться в эти последние дни, накануне желанных и долгих летних каникул. Не то настроение. Ничего не лезло в голову. На уроках ребята вертелись, шушукались между собой. Учителя чуть ли не каждую минуту делали кому-то замечания, но и это помогало плохо. Да и как не повернуться к соседу, не улыбнуться на шутку, не подмигнуть вроде бы без всякой причины другу, не поглядеть в яркое окно, где в лучах почти летнего солнца кружатся голуби, крикливыми стаями носятся ошалевшие от счастья воробьи. Невозможно было не делать этого: огромный, шумный, посторонний мир врывался в тесные неподвижные стены класса и словно раздвигал их, рушил привычный деловой порядок.
По всему было заметно, что устали и сами учителя. Тоже люди. А может, понимали всю тщетность своих усилий. Стихия!
Даже неутомимая Лидия Васильевна смирилась с таким положением, а вдобавок ко всему еще и простудилась. В понедельник чихала, во вторник часто подносила к носу кружевной платочек, в среду совсем не пришла в школу. И учительницу истории срочно куда-то вызвали.
Так и получилось, что ученикам 5-го «А» разрешили уйти из школы после третьего урока.
— Пошамаешь — выходи! — сказал Валерка и свернул к калитке своего дома, окруженного крепким — без просветов — зеленым забором. — В чижика поиграем. Потом Мишка придет, мяч вынесет.
— Поиграем! — охотно согласился Алька. И правда, почему не поиграть в чижика? Замечательная игра. Да еще с такой битой, как у него. На улице недавно подобрал. Ух и палка! Увесистая и не толстая. Если ею хорошо чижика подцепить, то метров на пятьдесят улетает. Загоняет любого!
Алька открыл калитку и в круглых дырочках почтового ящика, верно служившего со времен дедушки Якова, увидел письмо. От кого это? Не из журнала ли снова? Первый же взгляд на конверт убедил Альку, что никакого отношения к журналу «Пионер» письмо это не имеет. И отец был тут ни при чем. Рука незнакомая, без обратного адреса. Письмо — тете Кире. Так и написано: «Костиковой Кире Павловне». Заклеено крепко. Впрочем, Алька никогда бы не посмел распечатать чужое письмо. Так заведено у них. Если письмо на имя Альки приходит даже от его отца, все равно тетя Кира сама не вскрывает. А чего, казалось бы, особенного — родной брат. Нет, не положено.
Алька отнес письмо тете в комнату и вспомнил о том, что собирался поискать потерявшийся листок со своим недоконченным посланием отцу. Столько времени прошло, а никак не напишет.
Листок, как и предполагал, оказался среди книжек. Почти сверху лежал. Просто удивительно, как не увидел его в последний раз, когда специально искал?.. Ладно, хорошо, хоть сейчас нашел. Сел Алька к столу, достал трехцветную шариковую ручку — подарок отца. Так на чем тут остановился?.. Ага, как получил из журнала письмо. А перед этим?
