— Вы поступили хорошо, молодой сэр, — сказал Артур. — Завтра мы встанем рано утром и выступим со многими нашими рыцарями, чтобы настигнуть этого оленя.
— Позвольте мне последовать за вами и посмотреть на охоту, — попросила королева Гвиневера. — А этот молодой оруженосец Герейнт будет сопровождать меня.
— Будь по-вашему, — ответил Артур, — и кто бы ни убил оленя, Герейнт получит его голову на том условии, что он отдаст ее леди своего сердца.
— Увы, у меня нет леди, — вздохнул Герейнт.
— Что ж, придется найти вам леди, — засмеялась Гвиневера. На том и порешили.
Наутро король Артур с Гавейном, и Кеем, и многими другими рыцарями поднялись рано и выступили в лес в поисках белого оленя. А Гвиневера последовала за ними позже, сопровождаемая одной лишь служанкой и Герейнтом, который по-прежнему был в своей белой тунике и зеленом плаще с пристегнутым к поясу мечом с золотой рукоятью.
Вскоре оказались они у опушки леса и услышали звуки охотничьего рога на расстоянии, но не могли точно решить, в каком направлении удалялась охота. И, сидя в ожидании на зеленой опушке леса, увидели они небольшую группу всадников, проезжавших по дороге. Впереди на взбрыкивающем коне ехал несчастный карлик с большой и страшной ременной плетью. За ним следовала гордая леди на прекрасном белом коне. Одета она была в золотую парчу. За ней ехал рыцарь в сверкающих доспехах — настоящий великан на громадном черном боевом коне.
— Герейнт, — сказала Гвиневера, — знаете ли вы имя вон того рыцаря?
— Я не знаю его, — ответил Герейнт, — и не могу увидеть его лица, ибо он едет с опущенным забралом.
— Пойдите и спросите, — сказала Гвиневера своей даме, которая тут же поскакала к карлику и спросила у него имя рыцаря.
— Я не скажу вам, — огрызнулся карлик.
— Раз ты так груб, спрошу у самого рыцаря, — сказала дама.
— А вот этого вы не сделаете, клянусь честью! — сказал карлик.
— Отчего ж нет? — спросила дама.
— Потому что вы недостойны разговаривать с моим господином, — ответил карлик. Но дама все же повернула коня и только собиралась поскакать к рыцарю, как карлик нанес ей свирепый удар своей плетью, так что на лице у нее показалась кровь.
Горько плача, вернулась дама к королеве Гвиневере и рассказала о том, что случилось.
— Подлый невежа этот карлик, — закричал Герейнт, — я поеду и поговорю с ним сам.
— Поезжайте, — сказала Гвиневера, и Герейнт направился к карлику.
— Кто тот рыцарь? — спросил он.
— Я не скажу вам, — огрызнулся карлик.
— Раз ты так груб, я спрошу у самого рыцаря, — сказал Герейнт.
— А вот этого вы не сделаете, клянусь честью! — вскричал карлик.
— Отчего же нет? — спросил Герейнт.
— Потому что вы недостойны разговаривать с ним.
— Я разговаривал с людьми более благородными, чем он, — сердито сказал Герейнт и, повернув коня, собрался поскакать за рыцарем, когда карлик нанес ему свирепый удар своей плетью, так что кровь показалась у него на лице и окрасила его белоснежную тунику.
Рука Герейнта рванулась к золотой рукояти меча, но затем он подумал: «Я не добьюсь отмщения, если убью карлика, а затем сам погибну, безоружный, от руки рыцаря». Тут он вернулся к королеве Гвиневере и рассказал ей о том, что случилось.
— Я поскачу за ним, — сказал он, — и, когда мы окажемся там, где я смогу добыть доспехи, копье и щит, я сражусь с этим гордым рыцарем.
— Что ж, ступайте, — сказала королева, — и если покажете себя достойным, то будете рыцарем Круглого Стола.
— Вскоре вы услышите обо мне, — сказал Герейнт. И с этим он удалился.
Весь день следовал Герейнт за рыцарем, леди и карликом по кромке леса, спускаясь в глубокие долины и поднимаясь затем на холмы Южного Уэльса. И к вечеру оказался он в странном городе, в центре которого возвышался своими башнями замок. Рыцарь поднимался вверх по крутым улицам по направлению к замку, и люди подходили к дверям своих домов и низко кланялись ему. И повсюду, звеня доспехами, ходили вооруженные воины и рыцари. Но никто не улыбнулся дружески Герейнту, когда он медленно проехал через весь город и покинул его, увидев, что рыцарь, его враг, скрылся в грозном замке.
На вечернюю землю ложились уже длинные, темные тени, когда Герейнт оказался на опушке леса и увидел среди деревьев развалины укрепленной усадьбы, почти такой же, как замок, со рвом и высокими башнями, толстыми стенами и узкими окнами. Но ров зарос сорными травами, башни потрескались и развалились, так что винтовые лестницы повисли в воздухе, стены во многих местах превратились просто в кучи камня, и только в одной комнате тускло светились окна.
На каменном парапете моста, ведущего через ров, сидел старик в лохмотьях, которые были когда-то прекрасными одеждами. И он любезно приветствовал Герейнта.
— Молодой сэр, по какой причине вы так печальны и почему вы опустили голову?
— Я размышляю о том, — ответил Герейнт, — где провести мне эту ночь. Ибо нахожусь я в чужой стране и все, кого я вижу, встречают меня враждебными взглядами.
— Будьте моим гостем, — сказал старик, — и я поделюсь с вами всем, чем располагаю сам. Было время, когда вы могли бы славно попировать в моих залах. Но много зла и печали выпало с тех пор на мою долю.
Герейнт въехал через мост в разрушенную усадьбу, привязал своего коня к конюшне без крыши и последовал за своим хозяином вверх по каменной лестнице, в уютную комнату, где горел камин и стол накрыт был для скромного ужина. Подле камина в высоком кресле из резного дуба сидела старая леди, а на скамеечке возле нее прекраснейшая девушка, какую когда-либо приходилось видеть Герейнту.
Когда они сели за стол, Герейнт сказал своему хозяину:
— Вы ведь, верно, не всегда жили в разрушенной усадьбе, где некому о вас позаботиться?
— О нет, молодой сэр. Когда-то все было совсем не так, — сказал старик. — Я Ликональ, по праву герцог этого города и всех обширных владений вокруг него. Но по гордыне своей я отобрал У Идера, моего племянника, его владения и правил за него, пока он был несовершеннолетним. Но потом он овладел своими землями и моими, прогнав меня из замка, так что я, и моя жена, и наша дочь Энида, тогда еще ребенок, вынуждены были поселиться в единственном оставшемся для нас месте — в этом древнем имении, где долгое время обитали лишь галки и грачи.
— Так это герцога Идера приветствовали все, когда он въезжал сегодня в город? — сказал Герейнт. — Очень я желаю скрестить копье с ним, ибо он гордый и неблагородный рыцарь. Его карлик поднял свою плеть на даму королевы Гвиневеры. И меня он тоже ударил по лицу. Но у меня не было ни доспехов, ни копья, ибо я еще не рыцарь, так что я не смог бросить вызов герцогу Идеру. И потому я поскакал за ним, чтобы узнать, где он живет, и посмотреть, не найдется ли кого-нибудь, кто одолжил бы мне оружие.
— Это я сделаю весьма охотно, — вскричал герцог Ликональ. — И завтра вы сможете выступить против Идера, ибо завтра он устраивает свой ежегодный турнир и намерен выиграть Ястреба-перепелятника.
— Расскажите мне об этом Ястребе-перепелятнике, — сказал Герейнт. — Мне неизвестен этот обычай.
— Он сделан из чистого серебра, — ответил Ликональ, — и каждый год прибывают сюда рыцари со своими леди, чтобы состязаться за этот приз. Тот, кто выиграет его три года подряд, получает имя Рыцаря Ястреба-перепелятника. И им будет герцог Идер, если он выиграет завтра. Тогда он отдаст Ястреба-перепелятника своей леди, и будет она считаться прекраснейшей леди в мире.
— Завтра я сражусь с ним за этого Ястреба-перепелятника, — сказал тихо Герейнт.
— Вы не сможете претендовать на право сражаться за него, — сказал Ликональ, — если с вами не будет вашей леди, которую вы провозгласите прекраснейшей в мире.
— У меня нет леди, — сказал Герейнт. — И все же… Я никого не встречал прекраснее, чем ваша дочь леди Энида. Если она поедет со мной, то будет моей леди, пока я жив. Если же я завтра умру, она не станет хуже, чем была.
Тут леди Энида очаровательно покраснела и сказала, что она и в самом деле отправилась бы на турнир с Герейнтом. Но о том, что будет после турнира, она предпочла умолчать.
Ночь Герейнт провел в разрушенном имении, и рано утром следующего дня герцог Ликональ одел его в старые доспехи, дал в руки длинное копье и вместе с Энидой и своей женой проводил его на большой луг подле замка. Там уже собралось много народу в ярких одеждах и много рыцарей в сверкающих доспехах.
Тут на своем огромном черном коне выехал на поле герцог Идер и направился к своей леди, сидевшей под навесом.
— Леди, — закричал он, — взгляните, вот там, на краю луга, ожидает вас серебряный Ястреб. Ибо вы прекраснейшая женщина, и это я доказываю в течение двух лет и докажу сегодня снова, если кто-либо осмелится оспорить мои слова. Встаньте же и возьмите серебряного Ястреба, ибо нет здесь человека столь отважного, чтобы сразиться со мной за него!
