Анна Сьюэлл - Черный Красавчик

Когда хозяина в моем седле уже не было, кровавые сцены боя повергли меня в немыслимый ужас.

Я оглянулся на поле боя. Мне предстало кошмарное зрелище. Некоторые лошади от ран и потери крови едва могли двигаться, другие ковыляли на трех ногах. Третьи со стоном пытались подняться с земли, но, увы, не могли этого сделать, потому что задние ноги были у них перебиты или прострелены. Стоны этих несчастных оглашали округу. И смертной тоски в их глазах я тоже никогда не забуду.

После боя всех раненых воинов отнесли в госпиталь, а мертвых похоронили.

– А как же лошади? – спросил я у Капитана. – Неужели их так и бросили умирать?

– Нет, – отвечал старый конь. – Армейские ветеринары прошлись по всему полю боя. Лошадей с безнадежными ранами они пристреливали, а остальных привели лечить. Но выжили после этой атаки немногие. Из всей нашей конюшни уцелело лишь четверо.

Хозяина своего я тоже больше не видел. Почти уверен, что роковое ядро убило его на месте. Никого в жизни я больше так не любил. Видишь, я уже стар, но даже сейчас не могу смириться с этой потерей.

Позже я принимал участие во множестве боевых операций. Должен сказать, мне везло. Я лишь однажды был ранен, да и то столь легко, что к возвращению в Англию был не менее крепок и свеж, чем до начала Крымской кампании.

Выслушав Капитана, я высказал удивление, потому что слышал несколько раз, как люди делились при мне совсем другими воспоминаниями о военных действиях. По их рассказам бои получались красочными, увлекательными и неопасными.

– Уверен, они настоящей войны не нюхали, – горестно произнес Капитан. – Ты уж мне поверь: красиво и увлекательно только лишь на учениях или парадах. А любая война – это кровь, и убитые, и инвалиды. О какой же тут красоте может быть речь?

– Зачем же тогда воевали на этой Крымской войне? – я совершенно был сбит с толку.

– Точно, конечно, тебе не скажу, – с глубокомысленным видом изрек старый конь. – Лошадь не может понять абсолютно все в человеке. Но, полагаю, противник на этой войне угрожал Британской короне. Иначе возить нас с хозяином на пароходе в такую даль не имело бы смысла.

С каждым днем я привязывался к семье Баркеров все сильней и сильней. Джерри был столь же рьяным защитником лошадей, как Джон Менли. И еще он был человеком очень веселым и совсем не обидчивым. Целыми днями он мурлыкал какую-нибудь из песенок, которые сочинял на все случаи жизни. Чаще всего вот такую:

Баркеры действительно жили в полном соответствии с этой песенкой. Несмотря на юные годы, Гарри великолепно ухаживал за мною и Капитаном, когда мы стояли в конюшне. А Полли и Долли всегда наводили глянец на кеб. Он у них просто сиял и внутри, и снаружи. Пока Джерри чистил нас с Капитаном, Гарри протирал во дворе упряжь. Во всех остальных делах Баркеры тоже обычно оказывали друг другу помощь. Работали они весело, много смеялись, и это благотворнейшим образом влияло на нас с Капитаном.

Вставали Баркеры всегда спозаранку. На этот счет у Джерри тоже существовала песенка.

Джерри просто не понимал, как можно зря тратить время. А особенно возмущали моего хозяина люди, которые, потратив зря время, потом заставляли кебмена нестись во весь дух.

Однажды из таверны возле нашей стоянки вышли два подвыпивших джентльмена.

– Эй, кебмен! – крикнули они Джерри. – Мы очень опаздываем. Доставь нас быстренько на вокзал Виктории к часовому поезду, даем тебе лишний шиллинг.

– Вряд ли мы с вами успеем на этот поезд, – медленно проговорил в ответ мой хозяин. – И не надейтесь, что я буду гнать. Здоровье коня мне дороже, чем ваш лишний шиллинг.

Рядом с нами стоял кебмен Ларри.

– Ко мне! Ко мне, джентльмены! – услужливо распахнул он дверцу своего экипажа. – Уж я-то домчу вас к поезду вовремя. Наш Джерри со скоростью вечно чудит. Он боится ехать быстрее, чем рысью, чтобы конь на него не обиделся.

Нахлестывая изо всех сил свою и без того измученную лошадь, Ларри понесся к вокзалу.

– Ну уж нет, Джек, – похлопал меня по шее хозяин. – Я даже за тысячу шиллингов не стал бы так тебя мучить по пустякам.

Но не подумайте, будто бы Джерри всегда оставался глух к страданиям пассажиров. Когда кто-нибудь нуждался в помощи по-настоящему, более отзывчивого человека, чем мой хозяин, найти было трудно.

Однажды мимо нашей стоянки шел молодой человек с тяжелым чемоданом в руках. Едва поравнявшись с кебами, он наступил на корку от апельсина и грохнулся на мостовую. Джерри слез с ко́зел и помог молодому человеку подняться. Встав на ноги, тот скривился от боли. Джерри помог молодому джентльмену дойти до соседнего магазина. Там его устроили на кушетке, чтобы он мог прийти в себя.

Но не успел хозяин ко мне вернуться, как продавец ему крикнул, что молодой джентльмен просит его подъехать к магазину. Джерри меня развернул. Мы остановились у застекленных дверей. Молодой человек, прихрамывая, подошел к кебу.

– Вы не смогли бы меня отвезти на Юго-Восточный вокзал? – с мольбой поглядел он на Джерри. – Мне очень нужно уехать двенадцатичасовым поездом, но, боюсь, пешком мне теперь никак не успеть. Буду признателен, если мы доберемся вовремя. Я хорошо заплачу.

– Попробую, – пообещал Джерри. – Только прикиньте-ка, сэр. Достаточно вы себя хорошо чувствуете для такой поездки?

– Мне просто необходимо ехать, – отозвался тот слабым голосом. – Подсадите, пожалуйста, меня скорей в экипаж. Иначе мы совсем опоздаем.

Джерри мешкать не стал. Бережно усадив молодого джентльмена в кеб, он вихрем взлетел на козлы.

– Ну, Джек, дорогой, – сказал он мне и тронул легонько вожжи, – давай сейчас поторопимся. Уж когда нужно, так нужно.

Мы с Джерри поторопились на славу. В Сити был самый разгар рабочего дня. В такие моменты там ужасные пробки. Но Джерри умел управлять мною и кебом. Как мы лавировали между неповоротливыми экипажами! Как я уворачивался от встречных колес на перекрестках! При этом мы почти не сбавляли скорости. Наконец нам попался такой затор, что я был вынужден остановиться.

– По-моему, мне лучше продолжить пешком, – с тревогой высунулся в окно наш молодой джентльмен.

– Даже и не выдумывайте такого, сэр, – предостерег его мой хозяин. – Затору ведь тут быть не вечно. Сейчас как тронемся, я сразу нагоню время. А на своих двоих вам все равно до поезда не дойти. У вас для этого с самочувствием чересчур еще плохо и чемодан слишком тяжелый.

Как раз в этот момент проезд нам освободили. Я рванулся вперед и начал петлять по улицам и переулкам. На Лондонском мосту нам повезло. Все экипажи ехали в одну сторону с нами. Я даже подумал, что большинству пассажиров тоже нужно успеть на двенадцатичасовой поезд.

Когда мы подкатили к вокзалу, до двенадцати оставалось еще целых восемь минут.

– Ну слава Богу! Успели! – выдохнул молодой джентльмен. – Вы и ваш чудный конь меня просто спасли! Спасибо большое! Вот вам еще полкроны!

– Нет-нет, сэр, – покачал головой Джерри. – Нам с Джеком ничего, кроме обыкновенной платы за расстояние, от вас не требуется. Мы с ним тоже рады, что все кончилось благополучно. А теперь советую вам не терять больше времени. Иначе опоздаете на платформу. Эй, носильщик! – немного повысил голос хозяин. – Возьмите-ка багаж вот этого джентльмена. Он отправляется с двенадцатичасовым на Дувр.

Потом Джерри быстро меня развернул, и мы отъехали, уступив место другим экипажам, пассажиры которых тоже спешили на поезд.

– Бедный молодой человек, – довольно отчетливо произнес на обратном пути мой хозяин. – И чего это он так волновался из-за какого-то поезда? Но, значит, ему было так нужно. Хоть бы теперь у него все сложилось как следует.

Кебмены на стоянке встретили Джерри Баркера дружным смехом.

– Вот тебе и все убеждения! – выкрикнул кто-то из них. – Пообещали хорошие деньги, ты и погнал своего коня не хуже любого из нас! Получил-то хоть много?

– Гораздо больше обычного, – многозначительно оглядел всю компанию Джерри. – Теперь несколько дней совесть моя будет спокойна.

– Ври больше! – не поверили кебмены. – При такой отчаянной скорости любой пассажир дополнительно заплатит. Ты просто плут, Джерри. Учишь нас одному, а сам поступаешь совсем по-другому!

– Вам бы всем только смеяться! – весело проговорил в ответ Джерри. – Мой молодой джентльмен действительно хотел дать мне целых полкроны. Но я отказался. С меня было вполне достаточно просто радости, что он успел на поезд. Так что если нам с Джеком и придет когда мысль пробежаться, то только для удовольствия и душевных потребностей. И пассажирские деньги тут ни при чем.