возьмем.
На следующий день Леша отыскал Андрея в школе, притащился прямо в класс на большой перемене, когда Андрей впопыхах зубрил историю.
— Ты что? — намеренно грубо спросил Андрей. Ему было неловко, что одноклассники видят, как к нему, точно к приятелю, заявился какой-то клоп.
— Дело есть.
Андрей, пожав плечами, направился к выходу, гадая, как теперь объяснить ребятам это непрестижное знакомство, про цирк-то в классе никто не знал. До истории с разбитым стеклом Андрей никогда Лешу не встречал и никак не ожидал, что тот учится в одной с ним школе.
— Я сегодня не приду, — уныло сообщил Леша, когда они вышли в коридор.
— Почему?
— Меня мать не пускает. Она меня вчера отлупила за то, что я в цирк ходил…
— Не надо было язык распускать…
— Вы же сами сказали — спроси разрешение…
Вечером Андрей лежал на диване с книгой в руках. Но строчки сливались, голова клонилась ко сну.
На репетиции он разучивал новый трюк — заднее сальто из ног в ноги, впервые выполнил его без лонжи и ужасно устал. Слава смотрел телевизор.
Часов в восемь в самый разгар фильма в дверь кто-то позвонил.
— А вот и Леша, — Слава встал быстро — что Андрею не понравилось, — вышел в коридор, впустил в квартиру Лешу. Видок у того был помятый: куртка нараспашку, шапка — набекрень. Одно ее ухо стояло торчком, второе — свисало набок.
— Ну что там у тебя случилось? Почему мать против цирка? — спросил Слава, помогая Леше снять куртку.
— Это она из-за классной. Меня Зинаида сегодня снова к директору водила. Ух, гадина, я ж его не бил, не бил, он сам на пол упал…
— Тихо, тихо, — перебил его Слава. — Говори по существу, кого ты там ударил?
— Кольку Маланина, но я ж его не бил, просто показал, как пистолет выбивать, я этот прием в кино видел. А он на пол лег и стал кататься, как припадочный.
— Ты бы объяснил, что показывал прием, — посоветовал Андрей.
— Ей разве объяснишь, она все время шипит, как змея…
Леша разволновался, выкрикивая слова, с трудом связывал их друг с другом.
— На учительницу-то не больно нападай, — перебил его Слава. — Если хочешь работать в цирке, фокусы в школе кончай. По будним дням в три чтоб был у меня как штык…
— А сейчас порепетировать нельзя? — вытерев рукавом слезы, спросил Леша. — Я тапочки принес. — Быстро втянув в себя живот, он извлек из-под ремня чешки.
— Какая же дома репетиция?
— А эта штука тогда зачем? — Леша показал на подушку.
— Это для разминки, приходи завтра, поедем в студию…
— А вы с моей мамкой поговорите, а то меня снова не пустят…
— Когда?
— Хоть сейчас, пока папани дома нет…
— Может, лучше при отце? — предположил Слава.
— Нет, не надо, — Леша опустил голову. Объяснять, почему разговор лучше пойдет без отца, ему явно не хотелось.
Слава быстро оделся. Андрей тоже вскочил с кушетки, надел ботинки, куртку, догнал их уже во дворе. На улице было белым-бело. Землю укутал первый снег.
Проходными дворами, закоулками Леша вывел их к двухэтажному особняку с облупившейся штукатуркой, с полуразвалившимся крыльцом.
Во дворе на лавочке под фонарем сидел, вернее, лежал пьяный мужчина. Волосы у него были растрепаны, шапка валялась на земле, а глаза неподвижно глядели в пространство.
— Это что за чучело? — усмехнулся Андрей.
Леша быстро прошмыгнул в подъезд. Здесь было мрачно и сыро, с потолка, тускло освещая обшарпанные стены, свисала электрическая лампочка.
Поднявшись на второй этаж, Леша повел гостей по бесконечному коридору и, приоткрыв одну из дверей, крикнул:
— Ма! К нам пришли!
В коридор выпорхнула молодая женщина с башней из махрового полотенца на голове.
— Здравствуйте. Проходите, только об стены не испачкайтесь. У нас тут памятник архитектуры, восемнадцатый век. Все не ремонтируют, говорят, скоро под учреждение заберут…
Мать побежала на кухню, а Леша провел Славу с Андреем в комнату с высоченным потолком. Таким высоким, что около двери был надстроен второй этаж, на который вела деревянная лестница.
— Это антресоли, я там сплю, — перехватив Славин взгляд, объяснил Леша.
В эту секунду, хлопнув дверью, в комнату влетела Лешина мать.
— Что же, ирод, отца домой не взял? Соседи говорят, что он во дворе сидит… Правда?
Леша опустил голову.
— Вот ведь паршивец! Отца родного не признает… Вырастили на свою голову.
Лешина мать набросила на халат пальто…
— Вы уж извините. Я только мужа домой заберу, выпил он… А вы из милиции?
— Да нет, мы из цирка, — вздохнув, объяснил Слава. — Хотим вот Лешу учеником в номер взять…
— Да куда ему в цирк, — махнула рукой женщина. — Его не сегодня завтра в колонию заберут. Во вторник на комиссию в райисполком вызывают.
— В колонию? За что?
— Есть за что. Пусть сам расскажет…
— Что рассказывать? Что? Это все Зинаида придумала, — Леша зарыдал, уткнувшись носом в рукав пиджака.
На следующий день, спустившись в вестибюль школы, Андрей обнаружил Славу, который внимательно изучал расписание.
— Слав! Ты за мной?
— Да нет, хочу потолковать с Лешиной учительницей. Ты не знаешь, как ее отчество?.. Зинаида…
— Кажется, Зинаида Павловна, я сейчас узнаю. — Андрей побежал на третий этаж, где занимались пятые классы. О том, что придет в школу, Слава сказал еще вчера, но визит этот намечался в субботу, когда нет репетиции. Андрею вдруг показалось, что Слава печется о Леше куда больше, чем заботился год назад о нем…
Весело толкаясь, задирая друг друга, галдя, пятиклассники уже бежали вниз по лестнице в раздевалку. Остановив одного из них, рыжего, аккуратно одетого мальчишку, Андрей спросил:
— Ты из пятого «Б»?
— Да.
— А Носова не видел?
— Его Зинаида оставила, он сегодня пару схватил.
Андрей отыскал Лешин класс, осторожно приоткрыл дверь.
Леша, злой, заплаканный, сидел на первой парте у окна. Возле него стояла Зинаида Павловна, женщина лет сорока в костюме мышиного цвета.
— Пиши быстрее: загорелый, зарница… — поглядывая сквозь очки в тетрадку, диктовала учительница.
Леша, высунув от усердия язык, медленно водил ручкой по бумаге.
— Ты что же опять пишешь? Правило учил?
— Учил, чтобы проверить безударную, надо…
— Что надо проверить? Быстрее, быстрее, у тебя что, язык к нёбу прирос?
— Нужно, чтобы она под ударением…
— Наконец-то, — Зинаида Павловна усмехнулась. — В пятом классе, а двух слов связать не можешь. Пиши дальше… поклониться, предложить…
Она диктовала слова, стараясь исковеркать их так, чтобы труднее было понять, какую букву писать: покланиться, предлажить…
— Зинаида Павловна, я сегодня больше не могу, мне домой надо…
Леша привстал, учительница усадила его обратно.
— Работай, работай, а то
