— Витя, Митю видел?
— Что?.. — прошептал оторопевший Витя.
— Витя, Митю видел? — повторила птичка.
— Нет… А что?.. Он здесь был?
Но птичка, наверно, не расслышала, что он ей ответил, и снова пропищала:
— Витя, Митю видел? Видел? Видел?
Витя так испугался, что бросился прочь из кустов. У душевой он нос к носу столкнулся с Митей. Они так обрадовались друг другу, что и мириться забыли.
— Ты знаешь, Мить, что? Тут у них птицы по-человеческому разговаривают… Меня сейчас спрашивала одна, видел я тебя или нет?
— Я тоже слыхал… — сказал Митя. — Маленькая такая птичка и кричит: «Митя, Витю видел?»
— Нет… Она кричит не «Митя, Витю видел», а «Витя, Митю видел»… — Опять ты всё путаешь, Витя!.. Она совершенно ясно кричала: «Митя, Витю видел?» Я сам слышал…
— А я не слышал? Да? Глухой я, значит?..
Они, наверно, снова поссорились бы, да тут горн позвал их на обед. В лагере трудно ссориться — некогда…
Дружба дружбой, а руки мыть нужно…
Были бы Митя с Витей одинакового роста, стояли бы они вместе в строю, значит, и на дежурства их назначали бы вместе, а так попадали они дежурить врозь. Назначили как-то Митю дежурить по столовой, и он с утра направился на свой пост. А Витя отправился следом в добровольном порядке.
Если кто думает, что дежурить по столовой трудно и неинтересно, тот ошибается. Шеф-повар Фёдор Иванович встретил ребят на пороге:
— Дежурные? Отлично… Можете приступать к своим обязанностям, но сначала ответьте мне на один вопросик… В нашей столовой двадцать столов, за каждым столом сидит двадцать едоков, два стола просят по полной тарелке добавки первого, три стола просят только по полтарелки… Второго просят добавки только три стола, у остальных уже места в животах не хватает, зато компота все ребята просят по второму стакану. В задаче опрашивается: сколько поварам надо приготовить порций на обед? Ну-ка, меньшой, отвечай…
Меньшим был Витя, ему было решать, но он решать не стал, а постарался найти выход:
— А я сегодня не дежурю, Фёдор Иванович, — сказал он с сожалением. — Сегодня Митя дежурит…
Фёдор Иванович понимающе улыбнулся:
— Не дежуришь? Ладно… Подожду, когда будешь дежурить… А ты что скажешь? — спросил он у Мити.
— Четыреста семьдесят супов, четыреста тридцать гуляшей, восемьсот стаканов компота, — без запинки ответил Митя.
— Молодец! — похвалил шеф-повар. — Всё правильно, только компота придётся варить на один стакан больше…
— Почему? — удивился Митя.
— За правильный и быстрый ответ тебе полагается компотная премия…
— Да что вы, я ни за что не выпью столько, — запротестовал Митя.
Витя толкнул его в бок.
— Бери… — прошептал он. — Что я, не помогу тебе, что ли?
Вслух он добавил:
— Я бы за такой ответ даже два стакана выдал премии…
— Ладно… Вот на твоём дежурстве я и предоставлю тебе возможность получить двойную премию, не считая добавки. А сегодня за лодырство тебе и простой добавки не полагается, — сказал Фёдор Иванович.
— Разве это справедливо — заставлять детей решать летом такие задачи!.. — бурчал потом Витя.—Летом детям полагается создавать все условия для весёлого и здорового отдыха…
— Ладно, не ворчи. Я тебе свой компот отдам, — остановил его Митя. — Для тебя ведь решить задачу — всё равно что грузовик дров перепилить…
Дела у дежурных много, только успевай поворачиваться. Больше всех суетился Витя. Он бегал по всей столовой, всем указывал, вроде что-то делал, а на самом деле только мешал всем. Проявил себя он только перед обедом, когда взялся помогать Мите проверять у ребят чистоту рук. Ребята говорили, что они ни разу не встречали такого придирчивого проверяльщика.
— Да это у меня не грязь, а загар… — уверял Витю один мальчик.
Но Витя был непреклонен.
— Знаем мы этот загар… Вот помоешь хорошенько руки с мылом, и весь загар как рукой снимет, — поучал он. — Только без фокусов… Постоишь за углом и снова в столовую?.. Знаем мы, как это делается…
— Верно… Витя знает, как это делается… Сам так делает, — сказал Митя, пропуская мальчика в столовую.
У того действительно на руках был загар, а не грязь.
Витя совершенно искренне возмутился таким поступком.
— Так дежурные не поступают, если хочешь знать!.. Поблажки даёшь приятелям? Нужно так: дружба дружбой, а руки мыть нужно! И раз ты так поступаешь, не буду я тебе помогать… И ждать тебя не буду. Сам пообедаю…
— А компот добавочный тоже не будешь ждать? — спросил Митя.
Про компот Витя вгорячах позабыл, но отступать было поздно.
— Там видно будет… — сказал он и хотел пройти в столовую.
Но Митя загородил ему дорогу:
— Покажи руки, — сказал он.
— Что? Руки? — оторопел Вити. — Ну, смотри… Как стёклышко…
— И с такими руками ты хотел сесть за стол? Иди мой.
— Да это вовсе не грязь… Это сажа, а сажа за грязь не считается…
— Хорошо, потом разберёмся, что считается, что не считается. Так я тебя всё равно не пущу, — заявил решительно Митя.
— Придираешься, значит? — возмутился Витя. — Ладно… А ещё другом называется!
— Дружба, Митенька, дружбой, а руки мыть нужно! Так меня один мой приятель учил…
Витя засопел, как рассерженный ёж, и поплёлся к умывальнику.
— Только без фокусов! — крикнул ему вслед Митя. — Не вздумай постоять за углом и вернуться. Не пущу…
Митя поет, Витя подпевает
На двери столовой появилось объявление о том, что скоро в лагере будет проведён праздник песни.
В празднике могли принять участие все, кто хотел и мог петь.
— Знаешь что, Митя? Давай мы тоже выступим и споём что-нибудь хором, — предложил Витя.
— Как это — хором? — не понял Митя.
— Ну, как поют хором… Вместе, значит, вдвоём.
— Это не хором называется, а дуэтом. Хором — это когда весь отряд поёт, — пояснил Митя. — И не спорь, пожалуйста, я в этом деле разбираюсь лучше тебя. У нас есть знакомый артист, Владимир Иванович. Он в настоящем театре поёт. Между прочим, он говорит, что из меня тоже что-нибудь выйдет, что у меня и слух есть, и голос…
— Подумаешь, какая новость! И слух у него есть, и голос… А я что, глухонемой, что ли? — вдруг обиделся Витя, — Да если ты хочешь знать, я слышу, как пищит комар на той стороне речки… А голос у меня такой, что, если я сейчас закричу, сюда весь лагерь сбежится…
— Я тебе совсем не про такой слух и не про такой голос говорю, — засмеялся Митя. — Кричать каждый может, а петь не каждый… Ты вот, например, рисовать умеешь, а до-ре-ми-фа-соль тебе ни за что не спеть.
— А хочешь — спою! — начал петушиться Витя. — Возьму вот и спою… И туда спою, и обратно…
— Попробуй… — подзадорил Митя.
Витя шумно втянул в себя целый кубометр воздуха и запел:
— До, ре, ми, ля, соль, фа, соль… Слыхал? Это я только вверх пел, а сейчас буду вниз…
— Не надо… — остановил его Митя. Он так сморщился от Витиного, пения, точно выпил стакан уксуса. — Знаешь, как ты поёшь? Как радиоприёмник, когда его настраивают… Если мы так вот запоём на празднике, так я даже не знаю, что будет… Ведь надо так петь, чтобы ноты поднимались, как по лесенке, на каждой ступеньке по ноте… А у тебя все они или на одном месте топчутся, или сразу через три ступеньки скачут…
— Ну и что же, что скачут? Так быстрее. Я всегда вверх через три ступеньки перескакиваю, а вниз по перилам съезжаю, — заявил Витя.
— Хорошенькая у нас получится песня, если я буду со ступеньки на ступеньку петь, а ты прыгать через три да на перилах спускаться…
Витя приуныл.
— Так теперь что ж? Вы, значит, петь будете, а я молчи? Мне, значит, и рот нельзя открыть?
В голосе его было столько обиды, что Мите стало его жалко.
— Ладно… Может, научишься ещё… Пойдём попробуем, — сказал он.
Для спевок они выбрали берёзовую рощу у реки, подальше от лагеря. По дороге решили разучить песенку о весёлом рыболове. Первые два часа не принесли никаких результатов, если не считать того, что Витя от чрезмерного старания совершенно охрип. Если раньше он пел, как приёмник при настройке, то теперь шипел, как патефон с тупой иголкой…
— Вот что, — сказал Митя, — тебе надо сначала распеться.
— А как? — просипел Витя.
— Наш Владимир Иванович, когда у него садится голос, поёт всё время одно только слово «химия»… Попробуй и ты…
Два дня ходил Витя по лагерю и неожиданно для всех выкрикивал вдруг: «Химия!» Скоро он совсем остался без голоса.
— Может, ты перепутал? Может, физику надо петь или ботанику? — спрашивал он у Мити.
— Ничего я не перепутал… Поют «химия» потому, что в этом слове два «и» и «я» на конце. А их легче всего петь…
