Глава 2 Бомба замедленного действия
Классная руководительница 9 «А» с физико-математическим уклоном сидела перед директрисой и очень нервно оправдывалась:
— Ольга Константиновна, не мне вам объяснять, что мои дети — не гуманитарии! Сочинения — это не их профиль! Но они всегда участвуют в олимпиадах и по математике, и по физике, и по химии. И, заметьте, всегда получают кучу дипломов и грамот! А информатика! Уже несколько лет мои дети держат первые места по Петербургу! В этом году, думаю, мы вообще сразим комиссию наповал! Людочка Павлова, такая светлая головка, будущий гений программирования, придумала потрясающую компьютерную игру. Они с Кондратюком уже разрабатывают второй уровень… или уже третий… Ну, не важно! Графика, конечно, не очень… Не художники они — это ясно… Зато все остальное, как сейчас говорят, — просто супер!
— И тем не менее, Антонина Петровна! — продолжала гнуть свою линию директриса, совершенно не вдохновившись компьютерными достижениями светлой головки Людочки Павловой. — Вы же знаете, что негуманитарные вузы в ближайшее время собираются изменить подход к экзамену по русскому и литературе. В стране развелось такое количество полуграмотных людей, что порой противно слушать дикторов центрального телевидения, читать прессу и даже иногда — школьные учебники! А 9-й «А» — это наша гордость и надежда! Они должны успевать по всем предметам, и я настоятельно требую, чтобы они приняли участие в школьной олимпиаде по русскому языку и литературе. Вы же в курсе, что городская олимпиада имеет творческую секцию, куда дети представляют свои рассказы, эссе, стихи, наконец! Такие же конкурсы мы предусмотрели и в нашей школе. 8-е — 9-е классы — самый расцвет школьной любви, и я не поверю, что никто в 9-м «А» не пишет стихов о любви!
— Скорее писали! Раньше, когда были маленькими. Румянцев еще в пятом классе родил что-то вроде…
Леденит мальчишью кровь
Безответная любовь!
Кажется, так…
— Вот видите! Для пятого класса это почти что Пушкин! И я просто уверена, что сейчас Румянцев может сочинить что-нибудь и получше!
— Ну нет, — усмехнулась руководительница 9-го «А». — Его нынешний жанр — это исключительно объяснительные записки, типа «Почему я плохо веду себя на уроке биологии»!
— Работать надо с детьми, Антонина Петровна! Поговорите с Юлией Владимировной, их учительницей русского! К концу недели вы вместе с ней просто обязаны выявить в 9-м «А» поэтов или прозаиков! Вот, видите, я записываю у себя на календаре, что в следующую среду жду вас с Юлией Владимировной у себя в кабинете со списком учащихся 9-го «А», которые примут участие в олимпиаде по русскому с литературой сначала в школе, а потом и в городе! Идите и работайте!
Антонина Петровна вышла из кабинета директора школы в очень удрученном состоянии. Где взять поэтов с прозаиками, если почти все ее девятиклассники серьезно занимаются математикой, ездят на подготовительные курсы колледжей и даже на малые факультеты вузов, и у них почти совсем не остается свободного времени! Ну, ладно… Литература может еще и подождать, по крайней мере сегодня. Сейчас ей, Антонине Петровне, предстоит еще одно не менее неприятное дело: знакомство с новым учеником Сеймуром Исмаиловым и ввод его в коллектив 9-го «А» класса. На педсовете она выступала против такого странного, на ее взгляд, педагогического хода, когда в хороший класс намеренно суют проблемного подростка. И это уже не говоря о том, что он не сможет успевать за усложненной программой 9-го «А». Этот Сеймур — та самая ложка дегтя, которая способна испортить бочку меда. Она, Антонина, пестовала свой 9-й «А» уже пятый год, любила этих детей, как своих собственных, и вот теперь ей подкладывают бомбу замедленного действия в виде Исмаилова, писаного красавца и, похоже, крупного негодяя.
Классная руководительница физико-математического класса вздрогнула от звонка на урок, забежала в учительскую за журналом и поспешила на второй этаж к своему кабинету. Писаный красавец, негодяй и бомба замедленного действия стоял у окна рекреации и смирно ждал ее. Антонина Петровна окинула его критическим взглядом. Да, высок, хорош собой. Чересчур хорош. Сказочно даже. Прямо Ратмир из «Руслана и Людмилы». Пожалуй, девчонки перестанут нормально учиться… Она подошла к новому ученику и положила руку ему на плечо. Исмаилов нервно дернулся, сбросил ее руку и опалил огненным взглядом ярких глаз. Антонина Петровна в ответ также нервно дернулась и поняла, что ее ждут далеко не лучшие времена.
— Заходи, — сказала она, открыв дверь кабинета.
Исмаилов зашел в класс с независимым лицом и руками, сунутыми в карманы стильных черных штанов, названия которым Антонина Петровна не знала.
9-й «А» с интересом следил за учительницей и Сеймуром. По порозовевшим девчоночьим лицам и блестящим глазам, по настороженно прищуренным — мальчишеским классная руководительница поняла, что все уже были в курсе перевода Исмаилова и ждали их прихода.
— Вот, — Антонина Петровна кивнула на бомбу замедленного действия, уже не решаясь положить ему руку на плечо, — в нашем классе теперь будет учиться Сеймур Исмаилов.
— Да ну?! — не утерпел Румянцев. — А он таблицу умножения-то хоть знает?
Класс весело хохотнул.
— Шестью восемь — сорок восемь, шестью шесть — тридцать шесть, — процедил сквозь зубы Исмаилов и смерил его презрительным взглядом.
— Молодец! — похвалил Румянцев, совершенно не прореагировав на выразительный взгляд Сеймура. — Жаль, забыл, что пятью пять — двадцать пять!
— А я тебя проверял, — не остался в долгу Исмаилов.
— Хватит заниматься ерундой! Не в детском саду! — раздраженно прервала их классная руководительница и подумала, что, скорее всего, теперь постоянно будет находиться в подобном состоянии раздражения. — Садись, Сеймур, к Люде Павловой. Видишь, на предпоследней парте свободное место!
Исмаилов, ни на кого не глядя, прошел между рядами и шлепнулся рядом с Людой — и та увидела, как абсолютно все девчонки обернулись назад и посмотрели на нее завистливыми взглядами.
Люда скосила глаза на Сеймура. Его профиль был таким точеным, хоть на монетах чекань. Ей почему-то вдруг сделалось холодно. Она поежилась, отвернулась от него, записала на полях тетради в клетку число и уставилась на доску, где Антонина уже чертила систему координат.
Все уроки Сеймур Исмаилов молчал. Люда видела, что на математике с физикой он не успевает за классом. Его щеки покрывались бордовым румянцем, а к вискам липли тонкие прядки волос. Он покусывал яркие губы, раздувал красиво вырезанные ноздри, но все-таки не успевал. Люда видела оборванные примеры, недостроенные графики, и ей было его очень жаль.
На переменах девчонки 9-го «А» старались кучковаться рядом с Исмаиловым, который не замечал их или делал вид, что не замечает. В конце концов местная красавица Арина Дробышева не выдержала и обратилась к нему:
— Ну, и как тебе, Сеймур, в нашем классе?
— Никак! — отбрил ее Исмаилов.
Арина решила не обижаться и продолжила:
— А почему тебя к нам перевели?
— А чтоб тебе было о чем поговорить, — бросил ей он и вышел из класса.
— Подумаешь, какая важная птица! Нацмен! — крикнула ему вслед Арина.
Ответом ей был такой испепеляющий взгляд, что она очень пожалела о последнем вырвавшемся у нее слове.
— Ты, Аринка, язычок-то попридержала бы! — посоветовала ей Надя Власова. — Восточные люди — они горячие!
— Да какой он восточный? Полукровка! Метис! У него мамаша русская, а отец то ли кореец, то ли китаец, а может, вообще какой-нибудь из наших… бывших… Киргиз или казах.
— Это не имеет значения, — покачала головой Надя. — Честно говоря, я таких красивых людей вообще еще не встречала.
— Можно подумать, что ты очень много повидала за свою многотрудную пятнадцатилетнюю жизнь, — усмехнулась Дробышева.
— Много не много, а телевизор регулярно смотрю, журнальчики модные разглядываю и в Интернет, бывает, выхожу! Вот честное слово, по Сеймуру Исмаилову Голливуд плачет! Слышь, Людмилка, — Надя обернулась к Павловой, — как он тебе?
— Кто? — переспросила Люда, хотя прекрасно поняла, о ком идет речь.
— Кто-кто!! Ясное дело — Исмаилов! Как он? Чего говорит?
— Ничего не говорит. Молчит.
— А ты?
— Что я?
— Сама с ним поговори!
— Я?… А о чем с ним разговаривать?
— Ну… Придумай что-нибудь! Попроси химию списать.
— С ума сошла! Мы же уже по учебнику десятого занимаемся! — возмутилась Люда и почему-то покраснела.
— Да это я так… К примеру… — с досадой махнула рукой Надя. — После химии русский будет, так ты можешь, например, спросить, как он знаки в упражнении расставил. Русский нам одинаково преподают: программа одна и та же.
