— А так у тебя бывает?..
Волик рванулся вперед, чтобы не пропустить ни слова, но рядом загрохотал трамвай. А когда утих трамвайный грохот, Женя сказала Леше:
— Бывает…
Все это очень не понравилось Волику. Что-то вроде легкой брезгливости отразилось на его лице. Он еще продолжал идти вслед за своим другом и девчонкой в очках, но теперь все, что происходило с ними, вызывало у Волика раздражение. И то, что Леша споткнулся (так тебе и надо!), и то, что девчонка улыбнулась (ишь ты!).
А когда Леша и Женя остановились у будки с газированной водой и Женя попросила: «Мне с вишневым», а Леша, сунув продавщице двугривенный, сказал: «Мне тоже!» — да еще прибавил: «До чего у нас вкусы сходятся!» — Волику стало все ясно.
— А у тебя бывает так, — спросила Лешу Женя, глядя на какой-то причудливый особняк с остроконечной башенкой и делая глоток из стакана, — увидишь такое здание, и как будто ты в другом городе и в другом веке?
— Бывает, — ответил Леша, залпом выпивая газировку. — У меня бывает знаешь как…
— Как? — спросила Женя.
Все это было уже слишком. Волик выбросил огрызок груши в урну, вытащил из кармана грушу, припрятанную для друга, и, надкусив ее, пошел домой.
***
По школьному коридору с жужжанием неслась электронная черепаха. Рядом с черепахой шагал юноша в пионерском галстуке. Он распахнул перед ней дверь с двумя табличками: «Пионерская комната» и «Заместитель директора по воспитательной работе». Здесь электронная черепаха заметалась, почти вплотную приближаясь к ножкам столов и стульев и лихо объезжая их. На ее пути, очевидно, для испытания, попеременно возникали то мужские туфли, то женские босоножки. Мужские туфли были молчаливы и самоуверенны, босоножки ойкали и хихикали.
— Саша все-таки молодец, — сказали туфли голосом учителя физики Ивана Федоровича, — ведь он ее сконструировал, когда у меня в восьмом классе учился, в пятнадцать лет.
— А мне ваш любимый Саша помогает плохо, — пожаловалась физику молодая привлекательная женщина — Елена Петровна, заместитель директора по воспитательной работе. — Для него должность старшего пионервожатого — стартовая площадка. На будущий год побежит в МГУ.
Юноша в пионерском галстуке вытащил из портфеля кеды и тренировочный костюм. От одного только вида этих замечательных предметов в нем произошла перемена. Продолжая разговор, он уже незаметно проделывал легкие разминочные движения.
— Саша должен относиться к себе серьезно, — встал на его защиту физик. — Видите, какие у него способности? — Иван Федорович кивнул на жужжащую черепаху.
— Таких черепах, — хмуро ответил Саша, — в каждом районном Доме пионеров стада пасутся. Это теперь для кружков «Умелые руки».
В его словах чувствовался упрек учителю, и Елена Петровна забеспокоилась:
— А что же, по-твоему, умелые руки — плохо?
— Никто не спорит, хорошо, только это не физика.
Елена Петровна даже растерялась.
— У Саши травма, — объявил ей Иван Федорович. — Пришел на консультацию в МГУ потолкаться среди абитуриентов, встретил там какого-то мудреца… и забрал документы.
— Он настоящий физик! — заявил Саша.
— Ерунда! — возразил Приходько.
— Я готова, — сказала Елена Петровна, используя застекленную грамоту в качестве зеркала.
— А сегодня, представляете, — продолжал Иван Федорович, — встает у меня еще один умник. Жильцов из восьмого «Б». «Я, говорит, не понимаю, что такое электрический ток». Здравствуйте! Это в восьмом-то классе!
— Бедненький, — сказала Елена Петровна.
— Так прямо и сказал?! — удивился Саша.
— Вот именно, — подтвердил Иван Федорович, открывая дверь перед Еленой Петровной. — А у тебя же незаурядные способности!
***
В гулком спортивном зале учитель физкультуры объяснял элегантному гостю со следами международных турниров в одежде:
— Ты рано пришел. Сейчас одни отстающие. А тебя ведь не они интересуют.
Действительно, по залу круг за кругом бежала довольно странная группа: впереди — очень толстая десятиклассница-«тучница», за ней — несколько ребят из пятых-шестых классов, тоже неспортивного вида: кто увалень, кто сутул. Замыкали строй малыши.
— Опять один Жильцов отсутствует. Остальные по уважительной, — сказала Наташа, передавая список дяде Косте.
— Ишь чего захотела, — ответил дядя Костя, просматривая список, — чтобы Жильцов явился! Жучкова, перешла на шаг! — неожиданно скомандовал учитель, и толстая девочка пошла, тяжело дыша. — Вот кого уважаю! — сказал он про нее гостю. — Через месяц будет худая, как щепка.
Потом учитель спросил элегантного гостя:
— Может, в другой раз придешь?
— Ничего, дядя Костя. Подождем секцию, — ответил гость. — Ты от меня своих орлов не спрячешь.
***
«Орел» Леша Жильцов надел тренировочный костюм не в раздевалке, а в туалете.
С комком одежды в руках он хотел было выйти в коридор, но, услышав чьи-то шаги, захлопнул дверь. Мимо туалета прошла нянечка. Леша снова выглянул в коридор, но опять раздались чьи-то шаги, и Леша остался в туалете.
По коридору прошел старший пионервожатый, и, когда замер звук его шагов, грянула бравурная спортивная мелодия.
***
Один за другим великолепно тренированные мальчики-гимнасты подтягиваются на специальной скобе, укрепленной над дверью, и входят в физкультурный зал. Это ритуал. Учитель объяснил:
— У нас такая традиция: входишь в зал — подтянись, выходишь — опять подтянись.
Постепенно мальчики сменяют друг друга на скобе все быстрее.
— Мальчики как будто все. Девочки дольше переодеваются. Вот они, мои орлы. Равняйсь!
И действительно, ребята были что надо. В красивых тренировочных костюмах, и у каждого какая-нибудь кокетливая деталь: у одного — яркая нашивка, у другого — цветной карманчик. Мальчики стоят не шелохнувшись. Их ультрасовременные прически в таком строю — тоже интересное зрелище.
— Напра-во! На пятках шагом марш! — командует дядя Костя.
***
Леша, прислушиваясь к гулкому топоту, доносящемуся из спортивного зала, вошел в раздевалку «для мальчиков». Еще более утрамбовав комок своей одежды, он выбрал для нее самое укромное местечко. Потом Леша обратил внимание на плакат, висящий на стене и называющийся «Наши рекорды». Это были столбцы, почти сплошь состоящие из фамилии Турманидзе. Леша пальцем нашел графу «прыжки в высоту» и некоторое время постоял в задумчивости, глядя на цифры.
***
В спортивном зале одна за другой появлялись девочки. Каждая, подтянувшись на скобе, догоняла шагающий на пятках строй.
— Все? — спросил дядя Костя.
— Все! — ответил Вахтанг.
И тут в дверях возник Леша.
Даже не взглянув на скобу для подтягиваний, он не стал догонять строй, а постоял в дверях, пока с ним не поравнялась замыкающая Зиночка, и заковылял за ней на пятках.
— На тебе! — тихо сказал дядя Костя и спросил Наташу: — Выгнать его, что ли? У нас ведь сегодня снаряды…
В строю тоже ощутилось какое-то смятение — все оборачивались на Лешу. А Женя недоумевала.
— Ладно, пущу его на канат, а там посмотрим, — решил дядя Костя. — Во двор шагом марш! — скомандовал он.
***
Спортивная площадка возвышалась над школьным двором.
Группой девочек, работавшей на брусьях, руководила Наташа.
— Перемах левой внутрь, с поворотом налево кругом в сед на правом бедре. Так. Перехват рук. Так. Перемах двумя внутрь, мах назад. И махом вперед соскок.
Это упражнение великолепно выполняла новенькая — Женя Каретникова.
Леша был в другой группе. Издалека он смотрел на Женю зачарованно.
Элегантный гость вел себя, как богатый коллекционер, которого может заинтересовать только чрезвычайно редкий экземпляр. Но тут он вытащил блокнот.
— Фамилия?
В это время, по всем правилам проделав отход от снаряда, Женя взяла у одной из девочек свои очки и надела их.
Лицо гостя вытянулось.
— Кроме того, боремся с последствиями ревмокардита, — сказал дядя Костя ехидно.
Гость спрятал блокнот.
— Слушай, — сказал учитель, — скажи откровенно, за кем пришел? Тебя ведь старшеклассники никогда не интересовали.
Канат, перекладина и кольца были размещены рядом. Поэтому и группы общались между собой. На кольцах и канате занимались мальчики, на перекладине — девочки.
Леша стоял в очереди на кольца, как приговоренный к казни через повешение.
— Жильцов, на канат! — скомандовал учитель. — Да, да, сначала на канат.
Леша молча перешел в другую группу. Ею руководил старший пионервожатый Саша. Турнисток страховал Вахтанг.
Работали на перекладине девочки лихо.
Гость смотрел на турнисток доброжелательно, но без особого восхищения.
