Пополз Воронович к фашистам. Остановился. Поднялся. Швырнул гранату. Тех, кто выжил от этой гранаты, тут же гранатой второй скосил.
Поражались потом солдаты.
– Один – и четыре фашистских танка. Орёл! Орёл! – смеялись солдаты. – Не Воронович ты вовсе. Нет! Есть ты у нас Орлович!
Отдельный танковый батальон
Продолжается жестокая схватка с фашистами. Тяжёлые бои идут у посёлка и станции Крюково. С особой силой здесь жмут фашисты. Не хватает солдатских сил. Вот-вот отойдут солдаты. Звонят командиры старшим начальникам. Просят о срочной помощи. Нет у старших начальников помощи. Все резервы давно в бою.
Всё тяжелее дела под Крюковом. Снова звонят командиры начальникам.
– Хорошо, – говорят начальники. – Ждите танковый батальон.
И верно, вскоре на командный пункт сражающегося здесь полка явился офицер-танкист. Молод, красив танкист. В кожаной куртке, в шлеме танкистском. Глаза синие-синие. Словно в мае с неба схватил лазурь и сунул себе под веки.
Подошёл танкист к командиру полка, руку к шлему поднёс, представился:
– Товарищ командир полка, отдельный танковый батальон прибыл в ваше распоряжение. Докладывает командир батальона старший лейтенант Логвиненко.
Доволен – нет сил – командир полка. Мало того, что доволен – счастлив. Обнял офицера:
– Спасибо, браток, спасибо. – И сразу конкретно к делу: – Сколько в батальоне танков?
– Одна машина, – отвечает танкист. И небесной лазурью на командира смотрит.
– Сколько-сколько? – не верит своим ушам командир полка.
– Одна машина, – повторяет танкист. – Одна осталась… Танк типа «Т-37».
Большие потери несли под Москвой фашисты. Но и у наших они немалые… Вся радость с лица у командира полка – словно кто-то огромный дунул – секундой слетела. Танк «Т-37» самый устаревший советский танк. Самый старый и самый малый. Один пулемёт – вот и всё вооружение. Броня толщиной с мизинец.
– Жду боевую задачу, – сказал танкист.
«Катись к чёрту – вот и вся боевая задача», – хотел было сказать командир полка. Однако сдержался, себя осилил.
– Направляйтесь в распоряжение первого батальона, – сказал командир полка.
Этот батальон больше всего и атаковали сейчас фашисты.
Прибыл танкист к батальону и сразу с пехотинцами ринулся в бой. Умно поступал танкист. То в одном месте поддержит бронёй пехотинцев, то быстро меняет позиции. И вот уже виден на новом месте. Видят броню солдаты. Легче в бою солдатам. Слух от солдата идёт к солдату – прибыл танковый батальон.
Устояли тогда герои. Не пустили вперёд фашистов.
И вторую отбили атаку солдаты. А за этой ещё четыре. Теперь уж не только первому батальону – всему полку помогал танкист.
Закончился бой. Стоит танкист – молодой, возбуждённый, красивый. Глаза синие-синие. Майской горят лазурью.
Подошёл к танкисту командир полка, крепко обнял героя:
– Спасибо, браток, спасибо. Вижу, что прибыл действительно танковый батальон.
По-прежнему рвутся вперёд фашисты. Однако непросто даётся врагам победа. Прорвали фашисты советский фронт под городом Наро-Фоминском.
Торжествуют фашистские генералы:
– Путь на Москву открыт!
Посылают депешу быстрей в Берлин: «Путь на Москву открыт!»
Мчат к Москве фашистские танки. Пройдено пять километров… десять… пятнадцать… Деревня Акулово. Здесь, под Акуловом, встретил врагов заслон. Разгорелся смертельный бой.
Был у фашистов один лейтенант. Своеобразно любил докладывать. Прибыл лейтенант на доклад к полковнику.
– Ну как обстоят дела?
– Убывают.
– Что убывают?
– Как дни.
– Что, как дни?
– Зимою.
– Что зимою?
– Убывают наши силы, как дни зимою.
Не прорвались фашисты к Москве со стороны Наро-Фоминска, наносят удар южнее. Прошли пять километров… десять… пятнадцать… Село Петровское. Но и здесь, у Петровского, перегородили дорогу фашистам наши. Разгорелся смертельный бой.
Был у фашистов один лейтенант. Прибыл лейтенант на доклад к полковнику.
– Ну как обстоят дела?
– Тают.
– Что тают?
– Как снег.
– Что, как снег?
– Весною.
– Что весною?
– Тают наши силы, как снег весною.
Не прорвались фашисты к Москве со стороны села Петровского. Повернули фашисты на север. Устремились к станций Голицыно. Но и здесь ожидал их заслон. Разгорелся смертельный бой.
Прибыл лейтенант на доклад к полковнику:
– Ну как обстоят дела?
– Испаряются.
– Что испаряются?
– Словно роса.
– Что, словно роса?
– В июле.
– Что в июле?
– Испаряются наши силы, словно роса в июле.
Не прорвались фашисты к Москве и со стороны Голицыно.
Идут упорные сражения за Москву. Всё новые силы бросают фашисты в бой. Убывают, тают, испаряются эти силы.
Среди защитников Москвы находился отряд аэростатчиков. Поднимались аэростаты в московское небо. С помощью металлических тросов создавали заслоны против фашистских бомбардировщиков.
Спускали как-то солдаты один из аэростатов. Однотонно скрипит лебёдка. Стальной трос, как нитка, ползёт по бобине. При помощи этого троса и спускают аэростат. Всё ниже он, ниже. С оболочки аэростата свисают верёвки. Это фалы. Схватят сейчас бойцы аэростат за фалы. Держась за фалы, перетащат аэростат к месту стоянки. Укрепят, привяжут его к опорам.
Аэростат огромный-огромный. С виду как слон, как мамонт. Послушно пойдёт за людьми махина. Это как правило. Но бывает, заупрямится аэростат. Это если бывает ветер. В такие минуты аэростат, словно скакун норовистый, рвётся и рвётся с привязи.
Тот памятный для солдата Велигуры день выдался именно ветреный.
Спускается аэростат. Стоит рядовой Велигура. Стоят другие. Вот схватят сейчас за фалы.
Схватил Велигура. Другие же не успели. Рвануло аэростат. Слышит Велигура какой-то хлопок. Потом Велигуру дёрнуло. Земля отошла от ног. Глянул боец, а он уже в воздухе. Оказалось, лопнул трос, с помощью которого спускала лебёдка аэростат. Поволок Велигуру аэростат за собой в поднебесье.
– Бросай фалы!
– Бросай фалы! – кричат Велигуре снизу товарищи.
Не понял Велигура вначале, в чём дело. А когда разобрался – поздно. Земля далеко внизу. Всё выше и выше аэростат.
Держит солдат верёвку. Положение просто трагическое. Сколько же может так человек удержаться? Минутой больше, минутой меньше. Затем силы его покинут. Рухнет несчастный вниз.
Так бы случилось и с Велигурой. Да, видно, в сорочке боец родился. Хотя, скорее, просто Велигура боец находчивый. Ухватил он ногами верёвку. Легче теперь держаться. Дух перевёл, передохнул. Петлю ногами на верёвке старается сделать. Добился солдат удачи. Сделал боец петлю. Сделал петлю и в неё уселся. Совсем отошла опасность. Повеселел Велигура. Интересно даже теперь бойцу. Впервые так высоко поднялся. Парит, как орёл, над степью.
Смотрит солдат на землю. Проплывает под ним Москва лабиринтом домов и улиц. А вот и окраина. Кончился город. Над дачным Велигура летит районом. И вдруг понимает боец, что ветер несёт его в сторону фронта. Вот и район боёв, вот и линия фронта.
Увидели фашисты советский аэростат. Открыли огонь. Разрываются рядом снаряды. Неуютно бойцу на воздушном шаре.
Несёт ветер солдата всё дальше и дальше вдоль линии фронта. Положение катастрофическое. Сколько же продержится человек над огнём на воздушном шаре? Минутой больше, минутой меньше. Пробьют оболочку аэростата. Рухнет махина вниз.
Так бы случилось, конечно, и с Велигурой. Да, видно, и впрямь в сорочке боец родился. Не задевают, мимо проходят взрывы.
Но главное – вдруг, как по команде, изменил направление ветер. Понесло Велигуру опять к Москве. Вернулся боец почти туда же, откуда отбыл. Благополучно спустился вниз.
Жив солдат. Невредим. Здоров.
Вот и вышло, что рядовой Велигура на аэростате к врагам слетал почти так же, как в своё время в неприятельскую крепость верхом на ядре знаменитый барон Мюнхаузен.
Всё хорошо. Беда лишь в одном. Мало кто в этот полёт поверил. Только Велигура начнёт рассказывать, сразу друзья кричат:
– Ну, ну, ври, загибай, закручивай!
Не Велигура теперь Велигура. Только откроет бедняга рот, сразу несётся:
– Барон Мюнхаузен!
Война есть война. Всякое здесь бывает. Бывает такое, что сказкой потом считают.
Был один из самых тяжёлых моментов Московской битвы.
Бои шли севернее Москвы, на Рогачёвском шоссе.
Ударили фашистские танки встык между двумя соседними советскими армиями, устремились в прорыв, понеслись к Москве. Захватили фашисты рабочий посёлок Красная Поляна, подошли к железнодорожной станции Лобня.
До Москвы оставалось около 30 километров. Это – расстояние, на которое могла стрелять фашистская дальнобойная артиллерия.
Привезли фашисты в Красную Поляну огромную дальнобойную пушку. Стали её устанавливать. Дали приказ подвозить снаряды.
