К концу дня стало ясно: не хватит!
К счастью, отставшая цистерна прибыла раньше, чем ожидалось.
Начальник отдела железной дороги, разагитированный Мариной, приказал прицепить цистерну к хвосту пассажирского поезда.
Масло доставили на завод вовремя. Прядение не прекратилось ни на минуту. А если цистерна поспела бы часа на три позже?
Марина тоже пришла к выводу: запас купоросного масла нужно создавать немедленно, сейчас же. Пусть небольшой: на один-два дня работы. Но он необходим. Особенно теперь. Вот-вот начнётся уборка урожая. Пойдут эшелоны с хлебом, и вполне возможно, что цистерны задержат на какой-нибудь станции дольше обычного.
— Надо позвонить поставщику, — обратилась Марина к Пасечнику, который на следующий день, узнав, что опасность миновала, вышел на работу с повязкой на голове. — Пусть они завтра отгрузят нам четыре цистерны вместо двух.
Тот поднял на неё круглые, как у птицы, глаза.
— Бесполезно. Не отгрузят. У них вся продукция распределена заранее.
— Тогда посылайте меня к ним в командировку.
Пасечник возражать не стал. В глубине души он даже был доволен, что эта напористая, беспокойная девушка уедет на несколько дней. Без неё тише будет в отделе. А Пасечник больше всего на свете ценил спокойствие и тишину. Если раньше у него и были какие-то искорки энергии, то теперь, после школы Ковшова, они исчезли окончательно и бесповоротно.
…Марина отправилась в путь в ту же ночь.
Утром она была в соседнем городе, где находился завод-поставщик.
Зная уже по опыту, что лучше всего важные вопросы решать с большим начальством, она обратилась прямо к директору завода. Её долго не принимали — у директора шло совещание. Марина сидела в удобном кожаном кресле возле молоденькой секретарши и наблюдала, как та решает задачи из потрёпанного учебника. «Тригонометрия», — прочитала Марина на обложке.
Все учатся, все кругом учатся. Она ведь тоже собиралась сдавать в институт. Вместе с подругами в энергетический, на заочное отделение. Но времени не хватило на подготовку. Дела, дела, дела…
Но ничего, на будущий год. Обязательно! Только не в энергетический, а в планово-экономический. Быть ей теперь снабженцем — ничего не попишешь!
Директор принял Марину в двенадцатом часу дня. Выслушав внимательно, вызвал нескольких работников, посоветовался с ними. Потом сказал:
— Не можем. Мы и так кругом задолжали. Может, позднее что-нибудь получится.
— Это окончательно?
Он развёл руками:
— Хочется вам помочь. Но…
Марина и без того видела, что директор участливо отнёсся к её просьбе.
Но это мало утешало. Ведь купоросного масла она так и не получила!
— Что же посоветуете?
— Даже не знаю. Если бы кто-нибудь уступил из своих фондов, тогда другое дело.
Марина тотчас же ухватилась за эту мысль:
— А кому вы поставляете купоросное масло в вашем городе?
— В больших количествах только одному заводу. — Директор сказал его название. — Но они вам не дадут. Хозяин там сейчас в отъезде, а замещает его Марков. Не слышали? Тоже снабженец. У него зимой снега не выпросишь.
— А если всё-таки попробовать?.. Позвоните ему, пожалуйста. Пусть меня примет. Только не говорите, по какому делу. Скажите просто: очень важное дело.
…Марков оказался маленьким худым человечком с седой головой, едва возвышавшейся над огромным письменным столом. Острый нос придавал его лицу хищное выражёние, которое ещё более усиливалось очками в тёмной роговой оправе.
— Здравствуйте, — поздоровалась Марина.
— Здравствуй, детка, — тоненьким голоском пропищал Марков. — Это про тебя, что ли, звонил Кузьма Григории?
— Да.
— Ого! Если у вас там такие детки, то какие у вас настоящие снабженцы?.. Садись, садись. Вот жаль, нет у меня для тебя конфетки… Ну, что там у тебя такое стряслось?
Марина, смущённая не совсем обычным приёмом, изложила своё дело несколько длинно и путано.
— Значит, дать тебе купоросного масла? Из наших фондов?.. Э-э, детка, это ведь не игрушки. Знаешь, что такое купоросное масло? Серная кислота. Ею обжечься можно. И потом, как это дать? Просто взять и дать? Просто так?.. Вот скажи мне, детка, а если сегодня ты взяла на обед щи и гуляш и к тебе подошёл человек и сказал: отдай мне! Что ты скажешь? Ты ведь скажешь: уходи отсюда. Правда?
— Во-первых, я сегодня вообще не успела ещё поесть, — резко ответила Марина, уязвлённая тоном этого странного человека: что он, в самом деле за ребёнка её считает? — Во-вторых, если бы тот человек был голоден, я бы отдала ему свой обед, во всяком случае, часть обеда. А в-третьих, речь идёт не о каком-то обеде, а о работе целого завода, о государственном предприятии. Я думала, вы поймёте…
Сказала и испугалась. Но он вдруг заулыбался, как будто она ему сказала комплимент.
— О! — Он поднял вверх указательный палец. — О! Уже совсем другой разговор. Ну хорошо. Я снабженец. Допустим, что ты, детка, тоже снабженец. Поговорим теперь как снабженец со снабженцем. Предположим, у меня есть купоросное масло. Примем это за основу. Хорошо?.. Так вот, тебе нужно купоросное масло. А у меня есть. Я не говорю, что есть, — только предположим. Так разве я тебе его дам, а? Я же должен получить что-то взамен.
— Но мы вам его отдадим.
— А за то, что выручил?
Человечек прищёлкивал пальцами.
— Как? — растерялась Марина. — Ну, мы можем вам отпустить искусственное волокно, кордовую ткань. Брак, конечно, — тут же уточнила она.
Человечек рассмеялся мелким, дребезжащим смехом. Встал из-за стола и с палкой в руках, ковыляя, подошёл к Марине.
— Эх, детка! Зачем мне твой брак? Я не знаю, куда свой девать. И вообще мы же тут не какие-нибудь крепдешины и мулине выпускаем. Мы станки делаем. Вот такие… Один этаж. Два этажа. Три!.. Так что же мы получим за то, что выручим вас?
Марина замолчала. Да, этот помочь не собирается. Как же заставить его, как?
Но снабженец вдруг сам заговорил заинтересованно:
— Скажи, детка, как ты попала в снабжение?
— Как все. Через отдел кадров.
— А до?
— В школе училась. Окончила — и на завод.
— После средней школы — и в снабжение? Ого! И давно?
— Недавно.
Марина поднялась со стула. К чему беспредметный разговор? Надо возвращаться к делу.
— Ладно, детка, я тебе карьеру не испорчу. Бери! — Человечек пнул палкой большой блокнот на письменном столе. — Бери оттуда бумагу. Пиши! «Уважаемый товарищ П. О. Марков!» Это я. Пётр Осипович Марков. Меня тут некоторые «Помарков» зовут. Что ты скажешь, какие остряки-самоучки! Написала? «Прошу вас дать указание заводу-поставщику отгрузить в счёт вашего лимита заводу искусственного волокна сто двадцать — в скобках сто двадцать — тонн купоросного масла». Написала?.. Ого, быстро! Значит, после школы — на завод? Молодец!.. Дальше пиши: «Обязуюсь сразу же по получении купоросного масла дать телеграмму заводу-поставщику, чтобы сто двадцать тонн были бы вам возвращены из наших фондов при первой же возможности». Написала, детка?.. И знаешь, почему я тебе даю? Ты честный человек, детка, это видно… А не хочешь к нам? Я бы взял… Не пойдёшь? Правильно!..
Через неделю на завод поступили две дополнительные цистерны с купоросным маслом, а на следующий день ещё одна. Марков сдержал слово.
Надо было отправлять обещанную телеграмму. Марина побежала в машинное бюро отпечатать текст. Возвращаясь обратно, ещё в коридоре, она услышала шум, доносившийся из общей комнаты отдела снабжения. Кто-то громко и весело поносил все курорты на свете. «Ковшов», — догадалась она и открыла дверь.
Начальник отдела снабжения, загорелый и похудевший, стоял посреди комнаты.
— Здравствуйте, Степан Сергеевич! С приездом вас. Что так рано?
— А ну их к чертям! — махнул он рукой. — Замучила медицина… Режим! Отбой, подъём. Не выдержал. Удрал… Как у вас тут дела? Пошли в кабинет, доложишь.
Марина рассказала Ковшову о своей командировке. Он смотрел на неё, улыбаясь.
— Вырвала, значит? У самого Маркова? Ты знаешь, кто такой Марков?.. У-у-у… Здорово, здорово! Научил я тебя всё-таки уму-разуму. Провести такого старого волка…
— Почему — провести, Степан Сергеевич? Мы ведь отдадим. Вот телеграмма.
Ковшов пробежал глазами текст. Аккуратно сложил бумагу вдвое и не спеша разорвал пополам. Ещё и ещё, пока бумага не превратилась в мелкие клочья. Бросил их в корзину.
— Что вы делаете! — воскликнула Марина.
— Вот где ей место, твоей телеграмме. Ничего мы им не отдадим. Только дурак отдаёт то, что само в руки приплыло.
— Но ведь я обещала!
— Беру этот грех на свою душу. Ты обещала, а я запретил.
— Нет, Степан Сергеевич, так нельзя.
Ковшов сдвинул брови.
— Указывай мне ещё тут, что можно и что нельзя… Что ты за человек, Марина, не понимаю. Только я приехал — сразу в драку. Иди работай! Дай хоть денёк прожить спокойно.
