— А зачем эти сумки? — спросил Кендэл.
— Это такое лечение.
— А у мамы тоже будет такая?
— Нет, наверное.
— А где мама?
— Где-то здесь, — сказала я хрипло.
В голове у меня надрывался голос Рока. Я увидела пустую кровать со снятым бельем и застыла, уставившись на нее.
— Ой, не впивайся так ногтями! — вскрикнул Кендэл и вдруг потянул меня за собой.
— Мама! — Он понесся в самый конец отделения.
Я, дико озираясь, бежала за ним. Наконец я тоже ее увидела — белокурые волосы рассыпаны по подушке. Она отвернула голову к стене, так что лица не было видно. Одеяло у нее было натянуто до самого подбородка. Мама лежала очень тихо.
— Мама! — окликнул Кендэл.
— Она спит, — сказала я, положила руку маме на плечо и тихонько потрясла: — Мама…
Она что-то пробормотала и попыталась натянуть одеяло на голову.
— Мама! Это мы, Лола Роза и Кендэл.
Мама открыла глаза и обвела нас невидящим взглядом.
Я подумала, что она, может быть, забыла наши новые имена, и нагнулась к самому ее уху.
— Это мы, Джейни и Кенни, мама, — шепнула я.
— Привет, — откликнулась мама.
Не похоже было, что она так уж рада нас видеть.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила я.
— Отвратительно.
Голос у нее был, как с тяжелейшего похмелья, и все же это был ее голос; ей было явно очень плохо, но все же она не была такой неподвижной, серой и только стонущей, как та женщина на каталке. Хотя она застонала, когда Кендэл прижался к ней и потянулся за поцелуем.
— Тише! Больно же!
Кендэл так и застыл:
— Мама, они тебе совсем отрезали грудь, да?
— Надеюсь, что нет. — Мама стала ощупывать себя под одеялом. — Нет, похоже, у меня все там на месте под повязками. Они мне там все расковыряли, и под мышкой тоже. Этот мистер Кей — настоящий коновал.
— Мама, но это же чтобы тебя вылечить! Тебе ведь теперь лучше, правда? — сказала я.
— Не знаю. Мне все равно. Я хочу только одного — спать. — Она попыталась снова зарыться в подушку.
Я потрогала ее за плечо:
— Мама, а ты завтра вернешься?
— Буду стараться, но сейчас я не могу даже встать в туалет, не то что сама доехать до дому.
— А что же… что же нам делать, мама? У нас нет больше денег. Мы истратили последние, чтобы купить тебе цветы.
Я положила их на матрас рядом с ней. Мама взглянула на букет:
— Это было не очень остроумно. Они уже почти завяли.
Я с трудом сглотнула:
— Прости, мама. Но что нам все-таки теперь делать?
Мама прикрыла глаза.
— Спросите папу, — невнятно сказала она.
— Папу? Мама, проснись! Мы ведь уехали от папы, ты что, забыла?
Мама застонала:
— О господи!
Она заплакала — без звука, без всхлипываний, слезы просто катились сами из-под ее закрытых век. Кендэл тоже заплакал, рот у него сморщился. Я испугалась, что сейчас кто-нибудь позовет медсестру.
— Мама, не плачь. — Горло у меня так сжалось, что было больно говорить. — Все в порядке.
— Ничего не в порядке. Господи, от меня никакого толку. Может быть, в приюте вам будет даже лучше, дети.
— Ничего нам не будет лучше. Ты у нас замечательная мама. Ты же не виновата, что болеешь. Не плачь. Мы разберемся. Я что-нибудь придумаю.
По маминому лицу пробежала судорога.
— Мама, ты что? У тебя боли?
— Ты так храбро держишься — это невыносимо, — всхлипнула мама. — Простите меня, дети. Я вам всю жизнь испортила.
— Ничего ты не испортила. Ты самая лучшая мама на свете, скоро ты поправишься, и мы будем жить очень-очень счастливо.
Я гладила ее по мягким волосам и уговаривала, как ребенка. Она вздохнула, устроилась поудобнее и уснула. Я стояла рядом и чувствовала, как приподнимаются от дыхания ее плечи. Мне на все наплевать, лишь бы она была жива.
Кендэл засопел у меня за спиной. Он держал руку между ног и смотрел отчаянными глазами. Я не сводила его вовремя в туалет.
— У меня брюки все мокрые, — плакал он.
— Подумаешь! На улице уже темно. Никто не заметит.
— Мы сейчас пойдем домой?
— Конечно! — Я широко улыбнулась. Я Лола Роза. Уж я сумею попасть с ним домой, хотя у нас совсем не осталось денег.
Мы сели в первый подошедший автобус. Я открыла кошелек и изобразила удивление, что он пустой. С растерянным видом я сказала водителю, что мама дала мне два фунта на автобус, но они куда-то делись.
— Разошлись на конфеты — угадал? — сказал водитель. Но потом улыбнулся: — Ладно, детишки, проходите.
Водитель второго автобуса оказался не такой добрый. Он сказал, что нам придется заполнить бумагу и указать наши имена и адрес. Я очень испугалась, но женщина с кучей покупок, стоявшая рядом с нами, сказала:
— О господи, да я за них заплачу! — и вправду заплатила.
Мы хором сказали "спасибо большое". Она отругала нас, что мы ходим одни так поздно, и знает ли наша мама?
— Мама в больнице, — сказал Кендэл.
Она взглянула в его залитое слезами лицо.
— Ах ты боже мой! Прости, родной, я не хотела.
Так мы добрались до дому, ничего не заплатив. Было уже очень поздно. Кендэл умирал с голоду. Я тоже. Но последние ломтики хлеба в пакете стали голубого цвета и странно пахли. Кендэл с надеждой разинул ротик, как птенец.
— Нет, хлеб испортился. У тебя заболит живот, если ты его будешь есть.
— А что же мне съесть? — спросил Кендэл.
Я напряженно думала.
— Подожди меня.
Я спустилась вниз и постучалась к мисс Паркер. У нее орал телевизор, но на стук она не отзывалась. Я покричала ей сквозь прорезь для писем.
— Никого нет дома! — крикнула она.
Надо быть ненормальной, чтобы так ответить. Но она и есть ненормальная, так чего я хочу? Она не откроет. Я плюнула на нее и пошла наверх к Стиву и Энди.
Меня мутило от нервного напряжения. Мама обзывала Стива и Энди самыми плохими словами. Наверное, они тоже меня обругают, когда увидят, кто к ним стучится. Я молилась, чтобы открывать вышел Энди — он гораздо симпатичнее Стива.
Открыл Стив. При виде меня он изумленно поднял брови и ничего не сказал, только сложил руки на груди.
— Извините, Стив, что я вас беспокою…
— Вы меня не беспокоите, но я, видимо, беспокою вас, судя по тому, чего я наслушался.
— От меня вы ничего не наслушались, Стив.
— Это правда, но мама ваша постаралась за всех.
— Я знаю. Мне очень жаль. Ей тоже очень жаль. Она просто была очень расстроена из-за Джейка.
— Что-то его давно не видно.
— Он уехал.
— Вот те раз! — В голосе его не было особенного сочувствия. — Представляю, в каком состоянии ваша мама.
— Да. Так и есть. Поэтому она сегодня не ходила в магазин, поэтому… Я понимаю, что это нахальство, но не могли бы вы одолжить нам пакет молока?
Брови у Стива поднялись еще выше.
— Так это она послала тебя попрошайничать?
— Она плохо себя чувствует.
— Гм, — сказал Стив.
— Кто там, Стив? — спросил Энди из глубины квартиры.
— Малышка Лола Лоллипоп с нижнего этажа. Пришла клянчить у нас пакет молока.
— Одолжить пакет молока, — сказала я. — Мы отдадим вам деньги, когда… когда сможем.
— Привет, Лола Роза, — сказал Энди, ласково отпихнув Стива. — У тебя все в порядке, детка?
— Да, спасибо.
Энди поглядел на меня озабоченно.
— Зайди-ка на минутку, — сказал он. — Хочешь чаю? Или колы с хрустящими хлопьями?
У меня потекли слюнки.
— Я не могу оставлять Кендэла надолго одного.
— А что, мамы нет дома? — Стив прищурился.
— Нет, мама дома! Просто она в постели, плохо себя чувствует. Я хочу сделать ей чаю, поэтому можно мне одолжить у вас молока?
— Конечно, — сказал Энди.
Он принес литровый пакет, несколько банок кока-колы и пачку хрустящих хлопьев.
— А это вам с Кендэлом.
— Энди, спасибо вам, спасибо огромное!
— А что будет с завтраком? Мама что-нибудь припасла?
— Вообще-то, хлеб у нас немножко заплесневел…
Он отрезал половину батона и дал мне в придачу большую пачку мюслей.
— Вы так добры…
— Да, он у нас добряк, — протянул Стив, но, похоже, совсем не сердился на это.
Мы с Кендэлом в минуту проглотили колу и хлопья. Я понимала, что надо бы оставить половину пакета на завтра, но мы были до того голодные, что подъели все до крошки и еще облизали пакет. Кендэл слишком жадно пил свою колу, и на него напала икота. Сначала это ему показалось ужасно смешно. Потом он устал и занервничал.
— Останови меня! — попросил он.
Я дала ему воды попить, но он икнул, когда глотал, и подавился. Но даже это не остановило икоты. Говорят, нужно напугать человека, тогда он перестанет икать. Я подкралась к Кендэлу и сказала "у-у!" страшным голосом. Это тоже не подействовало.
Глупо было пытаться его напугать, когда мы и так в страшном положении. Голос Рока надрывал животик от смеха.
