любовь…
Аксён оторвал от ленты кусок, свернул, спрятал в карман.
— Ее звали Юлия… — продолжал вспоминать Чугун. — Она жила там, возле элеватора…
— В пропиточной, что ли? — поинтересовался Аксён.
— Сам ты в пропиточной… У них дом там был, такой зеленый, еще раньше…
— Это тебе показалось. — Аксён понял, что продолжить письмо ему не удастся. — Я имею в виду про зеленый.
— Юля жила в таком зеленом доме, а отец у нее работал машинистом…
— Доильных установок? — уточнил Аксён.
— Каких еще доильных… Насосных…
— Дизельных, может?
— Ну хватит, а? Не надоело еще?
— Что тебе сейчас от меня надо? — раздельно спросил Аксён.
— Отец у нее был просто машинист, на тепловозе. Мы так дружили…
Чугун всхлипнул, и Аксён понял, что братец принял больше, чем обычно. Украл у Руколовой велосипед, пропил, она его за это пыталась задушить, потом помирились и вместе отметили продажу.
Так наверняка и случилось.
— Там старая дорога была. — Чугун ткнул пальцем в воздух, попал в стену, палец застрял в щели.
Хорошо так застрял — Чугун потянул, палец не выдернулся. Он принялся ворочаться, пытаясь добыть палец из бревен, — безуспешно.
— Оригинально… — сказал Аксён. — Может, за кусачками сходить? Раз — и все.
— Я тебе сам… — Чугун замолчал и замер.
— Юлю вспомнил?
— А-а! — Чугун завопил. — А-а-а!
— Юлю все-таки вспомнил? — спросил Аксён.
— Там кто-то есть! — крикнул Чугун. — Кто-то есть! Оно кусает меня за палец!
— Это Маруська. Ты, наверное, в ее гнездо попал. Ты не волнуйся, она тебе не больно палец отъест, она аккуратная…
— Я тебе отъем! — гаркнул Чугун.
— Надо маслом смазать, — посоветовал Аксён.
— Ну так смажь!
В голосе Чугуна пело страдание.
— Надо к Крыловой идти, — зевнул Аксён. — А она закрылась уже, наверное…
— Оно жрет!!!
Чугун испустил тяжелый нутряной чвак.
Аксён горестно вздохнул.
Чугун уперся головой в стену, напряг шею, оттолкнулся.
Палец освободился. Он был совершенно не объеден и вообще не поврежден. Чугун оглядел его с разных сторон и успокоился.
— Забили бы щели, — он плюнул в стену. — Живете как в берлоге…
Скептически оглядел комнату Аксёна и Тюльки.
— Скучно тут у вас… Слушай, Аксён, хочешь я тебе покажу что-то?
— Могилу Юли?
— Какая Юля? А, нет-нет… Покруче. Идем в лес.
Чугун катапультировался из койки, отряхнулся, пнул ногой стену-обидчицу.
Письмо написать все равно было теперь уже нельзя, застревание пальцем в стене испортило все настроение, в таком настроении лучше в письма не пускаться.
— Летающая тарелка, что ли?
— Не… — помотал головой Чугун. — Круче. И ближе. Интересное. Летающая тарелка за Алёшкиным болотом утонула, а тут рядом. Пятьсот метров. Пойдем, не пожалеешь, брателло.
Все равно.
Пусто. На пятьсот метров Аксён был согласен. К тому же в прошлый раз, когда Чугун вот так зазывал его в лес посмотреть интересное, удалось разжиться хорошими зимними ботинками. И даже не ворованными. Ну, не совсем ворованными, бельгийцы прислали зимнюю одежду, ее разворовала местная администрация, а Чугун со товарищи украли уже у администрации. Так что в лес стоило сходить.
К тому же все равно.
Время убить надо, ворон спугнется. А письмо потом, вечером. Может, стоит даже уйти к мосту, потом, под мостом хорошо. Объевшийся сахаром Тюлька спал под нерастопленной печкой в обнимку с Жужей.
— Ладно, пойдем.
Они выбрались из дома. Чугун держался крепко и старался шагать прямо. В сторону леса. Аксён за ним, руки в карманы. Шагов через триста дом растворился между деревьями, Чугун тормознул, почесался и двинул дальше. Аксён считал шаги и переводил их в метры. Метров было уже семьсот, однако Чугун не собирался останавливаться, перся и перся. Начался валежник, воздух запах опятами, Аксён даже стал приглядываться к влажным корням, опята он любил… Какие опята весной… Хотя бывают, дикие опята и весной случаются.
Чугун запнулся.
Он раскинул руки, упал на бок, закатился под поваленное дерево и стал там возиться.
— Ты что, опять пальцем застрял? — усмехнулся Аксён.
Чугун не ответил, ковырялся, ковырялся и, наконец, вылез сам и вытянул за собой длинный резиновый кулек.
Камера от «КамАЗа», определил Аксён. Или даже от «Беларуси».
— Значит, все-таки Юля, — сказал он. — Ты ее что, замариновал?
Чугун не ответил, он растянул проволоку на этом резиновом кульке и вытащил автомат.
Аксён сел.
Это был настоящий автомат Калашникова. «АКМ 74М», десантный вариант, Аксён видел такие в кино. Автомат был перемазан коричневой смазкой. Чугун извлек из-под дерева брезент, расстелил его на земле и принялся протирать оружие.
Аксён наблюдал. Чугун как-то изменился. Нет, он был все такой же, с дрожащими руками, с распухающим пальцем, с дебильной ухмылочкой и тяжелым дыханием, но при этом все-таки изменился. Стал серьезным и опасным. Оружие его преобразило. Аксён понимал, что это только в воображении, что Чугун такой же…
Интересно, зачем он вдруг решил его показать? Хотя Аксён давно уже перестал понимать Чугуна, от постоянной пьянки тот давно разложился мозгами. Автомат это прекрасно доказывал.
Чугун неумело разобрал оружие, разложил части на дерюге, и стал их чистить.
— Откуда?
— Оттуда, — Чугун кивнул за плечо. — Давно уже запас. Короче, один сапог продал. Помнишь, пожар у пэвэошников был? Они тут направо-налево торговали, только ленивый не вооружился… А потом сказали, что сгорело все. А мы тогда вагон как раз разобрали… Я за него…
Он похлопал по прикладу:
— Я за него две микроволновки отдал. И патроны еще взял…
Чугун отстегнул шомпол, снарядил ершиком, вставил в ствол.
— Оружие любит чистоту, — изрек он. — Тут надо осторожно…
Руки у него уже почти не дрожали.
Аксён посмотрел по сторонам. Конечно же, вокруг никого, какой дурак будет болтаться по лесу весной? Но на всякий случай он поднялся и огляделся внимательнее.
Пусто.
Чугун уже собирал автомат. Это получалось у него еще хуже, чем разбирать, но дело постепенно двигалось.
— Смотри, не сболтани кому, брат Гримм. — Чугун вернул шомпол на место, щелкнул затвором, поставил на предохранитель.
Магазин не прицепил.
— Не дурак.
— Я знаю. — Чугун вытащил из резиновой емкости железный ящичек, отстегнул замок, достал бумажную пачку.
— Зачем тебе автомат? — спросил Аксён.
— Патроны сапог тоже продал, — не услышал Чугун. — Я еще гранат хотел, но у него уже кончились, боксерам все загнал…
Чугун разорвал бумагу и просыпал патроны на брезент.
— Зачем он тебе? — повторил Аксён.
— Как зачем, брателло? — Чугун принялся закладывать патроны в магазин. — А менты если? Знаешь, менты стали настырные, дышать не дают людям, бабло только так трясут. Савельев как волк рыщет! Савельев и менты придут — а я их очередями!
Чугун изобразил, как это все будет происходить. Выглядело беспощадно. Переклинило патрон, Чугун попытался затолкнуть силой, поранился,
